Одна минута и вся жизнь - Алла Полянская

Дана заметила слежку не сразу. Она бродила по городу, ее занесло на Мойку, в книжный магазин. Она купила альбом с репродукциями Валеджо, бродила в торговых рядах. Тоска гнала ее вперед. Она не могла больше сидеть в чужой квартире. Где-то совсем недалеко ее дом. Там сад уже приготовился ко сну, а забытые качели скучают во дворе. И дом стоит, сиротливо хмурясь в лицо осеннему ветру. Там она была счастлива когда-то.

«Какая несправедливость. Я не могу и близко подойти к своему дому. Господи, у меня нет больше сил… Я боюсь. Но я должна сделать то, что задумала».

Дана идет по набережной, спускается к греко-католической церкви. Тоска не дает ей остановиться. Ей надо довести себя до изнеможения, тогда боль немного отступит. Она идет вдоль шоссе, прижимая к груди купленную книгу, ставшую вдруг ненужной.

И тут она заметила его. Он все время шел следом, делая вид, что просто гуляет. Дана вынула небольшое зеркальце и стала поправлять волосы. Мужчина в синей болоньевой куртке и джинсах. Человек из толпы, на которого второй раз и не глянешь. Просто здесь никого нет, кроме них двоих. И машины проносятся с хищным шорохом.

«Сукин сын приставил ко мне «хвост». Впрочем, у него есть на это все основания. Интересно, кто в него стрелял?»

Дана поднимается наверх, берет такси и едет в Эрмитаж. Парень в синей куртке изображает вид увлеченного туриста. Дане становится немного жаль его.

«Ему хочется посидеть в тепле и выпить. Или он голоден, а работа собачья, вот и бегает за мной. Впрочем, это его выбор».

Дана понимает, что через начальника охраны сможет добраться и до столь тщательно охраняемого тела. Она усмехается. Она придумала ему казнь, теперь надо только поймать удобный момент.

13

– Мама, я в порядке. Как Лека?

– Дана, я прошу, позволь нам помочь тебе. Где ты?

– Я в порядке. Вернусь, когда смогу. Как Лека?

– Дана, пожалуйста…

– Ты можешь ответить на мой вопрос? С ним все в порядке?

– Да, он здоров, но очень скучает. Дана, возвращайся…

– Я вернусь, когда смогу.

Дана кладет трубку. Ей трудно даются такие разговоры, но это ее долг, она понимает. Она не может никого утешить. И она не может быть там, с ними. Они не должны заметить, что ее больше нет.

«Я обязана как-то научиться жить. Когда все закончится, я вернусь в свой дом вместе с Лекой. Но это потом».

Дана не знает, когда наступит это «потом» и наступит ли вообще. Она застыла на одной точке смерти, она механически выполняет заданную программу, это единственное, что удерживает ее в относительном равновесии.

Константин напоминает о себе каждый день, но Дана держит его на расстоянии. Она понимает, что он – ключ к успеху ее мести. Он стоит очень близко к человеку, которого она собирается уничтожить. И Дана держит Константина за барьером, превратив его жизнь в пытку.

– Я могу устроить тебя в пресс-службу к шефу, хочешь?

– Немного позже.

Они сидят в «Макдоналдсе», Дана поглощает мак-санди, а Костя поглядывает на часы. У него мало времени, совсем нет, но он не видел ее почти неделю – Градский шлялся по региону. А эта девчонка не привыкла торопиться.

– Ты можешь идти, я знаю, что ты занят.

– Я должен идти, но не могу.

– Попробуй мак-санди, это вкусно с клубникой.

– Я не люблю сладкое.

– Кто тебе это внушил?

Он вздыхает. Единственный прогресс в их отношениях – это обращение на «ты». Он и этому рад. Все остальное, возможно, приложится – потом, со временем.

– Я скучал по тебе.

– Мак-санди – это супер. Я сегодня иду в оперу.

– Одна?

– Естественно.

– Я скучал по тебе.

– Кто-то очень умный придумал «Макдоналдс».

За соседним столиком расположилось семейство – мама и двое девочек-близнецов лет четырех. Обе крепенькие, кудрявые, толстощекие и очень беспокойные. Одна из них опрокинула стакан с колой, другая вскочила и побежала к их столику.

Она остановилась совсем рядом, глядя черными большими глазами на золотую цепочку с блестящим кулоном на шее Даны. Толстенькая ручка потянулась к украшению.

– Аня, нельзя!

Дана вздрогнула, внутри все сжалось. Она поняла, что сейчас может выдать себя, потому что сидящий рядом человек знал когда-то ту Дану. В ушах у нее звенит, а стены начинают плыть.

– Извините, бога ради, – Мать наконец подбежала к их столику. – Их двое, постоянно они что-то… Аня, отпусти, ты порвешь тете цепочку.

Но толстенькая ручонка не собирается выпускать добычу. Глаза малышки наполняются слезами. Ее мать краснеет.

– Извините, я сейчас разожму ей пальчики…

– Не надо.

Дана расстегивает замочек, и украшение остается в маленьком кулачке.

– Нет, как можно!

– Так. Пусть, это ведь ребенок.

Дана поднимается и уходит. Константин идет следом, словно тень. Вот сейчас, именно в этот самый момент, он узнал эту женщину. Он уже видел этот взгляд, эти огромные глаза, но тогда… Нет. Он не может поверить в то, что обнаружил. Но другого объяснения просто нет.

Они выходят в осенний вечер. В ноябре темнеет рано, на улице холодно и неуютно, не спасают даже яркие огни реклам и витрин.

– Значит, ты вернулась.

Дана поворачивается к нему. Она понимает, что должна что-то предпринять прямо сейчас, иначе все рухнет и похоронит ее под обломками.

– Ты вернулась, чтобы отомстить, Дана Ярош.

– И что?

– Пока – ничего. Я просто зафиксировал факт. – Константин смотрит ей в лицо. – Ты думала через меня приблизиться к нему?

– Была такая мысль.

– Значит, ты специально встречалась со мной?!

– Это ты со мной встречался.

Константин умолкает. Она права. Все их встречи были его инициативой. Их разговоры – странный диалог людей, говорящих каждый о своем.

– Я не думала тебя использовать. Но раз уж так случилось, что мы познакомились, мне это показалось неплохой идеей.

– Неплохой идеей? Это ты хорошо сказала! Ты же видела, что я влюбился. И продолжала играть со мной.

– Я не сказала ни слова о любви.

Он видит ее глаза. Они пустые и неживые. Он понимает, что Дана права. Но что ему теперь делать с этим знанием? Нет, инструкции на этот счет однозначны. Только вот обстоятельства изменились.

– Это ты прислала шефу туфельку?

– Туфельку? Какую туфельку?

– Розовую, лаковую…

Он осекся и отвел взгляд. Потому что сквозь бледную бесстрастность лица Даны проступила такая мука, такая нечеловеческая тоска, что выдержать этого Константин не мог. Он любил эту женщину. И ее страдание было невыносимо для него.

– Я не знаю об этом. Расскажи.

– Может, не стоит?

– Расскажи.

– Несколько недель назад кто-то прислал шефу по почте бандероль. Там была только туфелька – маленькая, лакированная розовая с атласным бантиком и порванным ремешком. Он узнал эту туфельку и страшно испугался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});