Штурмы Великой Отечественной. Городской бой, он трудный самый - Валентин Рунов

Организовать и провести соответствующую воспитательную работу оказалось непросто. В разгар подготовки наступления на Берлин газета «Красная Звезда» 11 апреля опубликовала статью популярного советского писателя И. Эренбурга. В ней он призывал беспощадно мстить всем немцам. Через несколько дней «Правда» указала на ошибочность взглядов писателя. Однако в сознании советских воинов стремление мстить немцам преобладало, и быстро побороть его было очень трудно. В памяти и перед глазами многих остались тысячи сожженных городов и сел, загубленные жизни родных, близких, погибшие товарищи по оружию, еще болели собственные раны, нанесенные врагом.

Как и всегда, было решено главный упор сделать на коммунистов. Но большие потери, понесенные в предыдущих боях, привели к распаду многих партийных организаций. Были предприняты все возможные меры к их восстановлению. Практиковалось вступление в партию не только по одному человеку, но и группами, облегченный процесс приема. В результате этого только за месяц — с 15 марта по 15 апреля — партийные организации трех фронтов приняли в свои ряды более 17 тысяч солдат и офицеров. Безусловно, эти люди, пройдя дополнительную коммунистическую агитацию, должны были показывать своим товарищам личный пример в бою.

Усиленное внимание уделялось советской атрибутике. Так, в армиях 1-го Белорусского фронта готовились специальные Государственные флаги СССР размером 1,5 на 3 м. Каждая армия, наступавшая на Берлин, изготовила один такой флаг, предназначался он для водружения на поверженном здании парламента Третьего рейха — Рейхстаге. Но командующие армиями также спешили проявить инициативу. Известно, что в 3-й ударной армии решили заготовить девять знамен, по числу входящих в ее состав стрелковых дивизий. В свою очередь, корпуса, дивизии, полки и даже подразделения имели свои красные флаги. Лучшим воинам поручалось установить их на объекте, захваченном у противника, что в ходе войны стало традицией. За установку флага был обещан орден, что являлось хорошим моральным стимулом.

Пока советские войска завершали подготовку к Берлинской операции, западные союзники стремительно продвигались на восток. 11 апреля бронетанковые дивизии 9-й американской армии генерала У. Симпсона начали выходить к Эльбе. До столицы Германии оставалось немногим больше 100 км. Оторвавшись от главных сил, подходившие к реке дивизии испытывали недостаток горючего. Генерал уверял, что, если ему в течение двух суток подвезут запасы, он через 24 часа, опередив русских, будет в Берлине.

Об инициативе командующего 9-й армией доложили генералу Д. Эйзенхауэру, но главнокомандующий отклонил предложение. 15 апреля он писал в Вашингтон: «Хотя и верно то, что мы захватили небольшой плацдарм за Эльбой, однако следует помнить, что на эту реку вышли только передовые части, основные же силы пока находятся далеко позади».

Реально оценивая обстановку, Д. Эйзенхауэр, как главнокомандующий, отдавал себе отчет, что необходимых сил для овладения Берлином у него пока нет. Его доклады президенту США и премьер-министру Англии четко опирались на математические расчеты и пестрели обоснованными выводами. Тем не менее У. Черчилль смирился с этим лишь после того, как Красная Армия прорвала оборону немцев на берлинском направлении.

До начала общего наступления 1-й Белорусский фронт провел разведку боем. Выделенные для этого батальоны из состава дивизий первого эшелона, усиленные танковыми ротами и батареями самоходных артиллерийских установок (САУ), при поддержке артиллерии и авиации с утра 14 апреля атаковали с кюстринского плацдарма позиции противника. За два последующие дня они продвинулись на 5 км. В результате действий этих батальонов было установлено, что противник решил упорно не оборонять первую позицию, а все свои основные силы сосредоточил на второй и третьей позициях. В результате этого хорошо спланированная артиллерийская подготовка советских войск стала не эффективной, так как должна была прийтись по практически пустому месту.

Но наступавшие батальоны также быстро потеряли свою ударную силу. Поэтому в 15 часов 14 апреля, после 15-минутного огневого налета по главной полосе обороны, в бой были введены стрелковые полки дивизий первого эшелона. В частности, в полосе 5-й ударной армии в бой было брошено 8 стрелковых полков, усиленных 106 танками и САУ и поддержанных всей артиллерией армии. Эти полки к середине 15 апреля овладели первой позицией, а на отдельных направлениях вклинились во вторую.

Наибольшего успеха достигли передовые части 8-й гвардейской армии генерала В.И. Чуйкова. Сдержать их натиск 20-я моторизованная дивизия немцев не смогла. Взбешенный полученным об этом известием, Гитлер назначил расследование. Не дожидаясь его результатов, он приказал отобрать у всего личного состава провинившейся дивизии ордена и другие знаки отличия до тех пор, пока солдаты, офицеры не заслужат их вновь. Однако важно другое: германское командование приняло разведку боем за наступление главных сил и считало, что оно отражено. Но то было заблуждение и неправильная оценка обстановки.

16 апреля, за два часа до рассвета, войска маршала Г.К. Жукова начали наступление основными силами фронта. После короткой, но мощной артиллерийской подготовки пехота и танки двинули на вражескую оборону. С началом атаки на участках прорыва были включены 143 зенитных прожектора. На каждом километре участка прорыва сокрушительный огонь вело в среднем около 300 орудий и минометов, атаковало более 40 танков при непосредственной поддержке пехоты.

Использование прожекторов для ослепления противника последующими историками ставится в заслугу Г.К. Жукову. Но мало кто из них задумывался о том, что эти прожекторы, закрепленные стационарно, уже через несколько минут начали светить в спину наступающим войскам, а сами наступавшие быстро создали своеобразный экран из поднятой пыли. На фоне этого экрана силуэты танков, САУ и людей просматривались очень четко, и вражеским стрелкам и артиллеристам не представляло особого труда вести прицельную стрельбу.

Правда, некоторые утверждают, что ослепительный свет прожекторов немцы приняли за новое оружие. Противник был так ошеломлен, что смог организовать сопротивление только на рассвете.

Особой силы сопротивление противника достигло в середине дня 16 апреля, когда атакующие войска 1-го Белорусского фронта подошли к Зееловским высотам, где немцы сосредоточили основные усилия. Здесь атака стрелковых дивизий быстро захлебнулась, и нужно было принимать новое решение для продолжения наступления.

Г.К. Жуков для развития успеха имел две танковые армии. Но он планировал ввести эти армии после того, как пехота овладеет этим мощным противотанковым препятствием. Однако усилий первого эшелона фронта для прорыва оборон на высотах оказалось недостаточно. К тому же война подходила к концу, и Георгий Константинович жалеть людей ради успеха задуманной операции не собирался. Позже он напишет в своих известных мемуарах: «При подготовке операции мы несколько недооценили сложность характера местности в районе Зееловских высот, где противник имел возможность организовать труднопреодолимую оборону… Вину за недоработку вопроса прежде всего я должен взять на себя». Но немного ниже он, желая разделить ответственность с другими, добавляет: «Думаю, что если не публично, то в размышлениях наедине с самим собой ответственность за недостаточную готовность к взятию Зееловских высот в армейском масштабе возьмут на себя и соответствующие командующие армиями».

И еще ниже: «Сейчас, спустя много времени, размышляя о плане Берлинской операции, я пришел к выводу, что разгром берлинской группировки противника и взятие самого Берлина можно было бы осуществить несколько иначе».

Маршалу было хорошо известно, что история не терпит сослагательных наклонений и что расскаивание его позднее. Но он все же не мог не остановиться на этом моменте, вызывающем много споров у историков.

Во второй половине дня 16 апреля были введены в сражение 1-я и 2-я гвардейские танковые армии генералов М.Е. Катукова и С.И. Богданова. Танки могли продвигаться только по дорогам, вдоль которых противник создал сильную противотанковую оборону, для чего широко использовал скорострельные зенитные пушки, снятые с противовоздушной обороны Берлина.

Несмотря на все усилия, в первый день советские войска выполнить задачу не сумели. Высоты были взяты лишь на второй день. Потери же советских войск 16 апреля были значительными.

Ожесточенная борьба по прорыву Одерского оборонительного рубежа, общая глубина которого достигала 30 км, продолжалась. Каждый день наступление начиналось после сильной артиллерийской подготовки и шло при непрерывной поддержке огнем артиллерии и ударами авиации. Танковые и стрелковые соединения совместными усилиями упорно прогрызали мощную оборону врага. Только на четвертый день, к исходу 19 апреля, главная ударная группировка 1-го Белорусского фронта прорвала Одерский рубеж. При этом танковые армии, которые, по замыслу Г.К. Жукова, должны были на второй день наступления выйти к Берлину, не сумели оторваться от пехоты и следовали непосредственно в боевых порядках войск. До столицы им оставалось 30 километров.