Темнее дня - Чарльз Шеффилд

Рудольф любезно кивнул Джеку Бестону, но начинать явно не торопился. После довольно долгого ожидания, которое сдвинуло Милли на самый краешек сиденья, он все же произнес:

— История СЕТИ началась задолго до колонизации человеком космоса и даже задолго до запуска первого искусственного спутника Земли. Разумеется, эта история, будучи наполнена ложными положительными реалиями, побуждает нас к предельной осторожности. — На Милли Рудольф при этом даже не взглянул, что она приняла за дурной знак.

— Человеческий разум, — продолжал он, — имеет невероятную способность регистрировать образы или обнаруживать их там, где их и в помине нет. Тысячи лет тому назад наши далекие предки дали названия созвездиям, потому что увидели в звездах образы. Более двухсот лет тому назад Скиапарелли показалось, будто он увидел на поверхности Марса линейные черты, выемки, которые Персиваль Ловелл в свою очередь интерпретировал как «каналы» и счел свидетельством существования на Марсе разумной жизни. Семьдесят лет тому назад трюк Хобарта более чем на год ввел всех сотрудников проекта СЕТИ в заблуждение.

Тут Арнольд Рудольф сделал паузу. Милли хотелось орать на него и топать ногами. Однако никто ни сказал не слова и даже не шевельнулся, а посему ей пришлось стиснуть зубы.

— Тем не менее. — Рудольф сделал еще одну паузу и оглядел небольшое помещение, которое представляло собой прихожую перед апартаментами Джека Бестона. На сей раз его взгляд охватил и Милли. — Тем не менее, я не считаю, что данная аномалия является результатом ложного распознавания образа. Там что-то есть. Было бы преждевременно рассуждать о том, что это такое или даже переживет ли оно необходимый процесс подтверждения. Но там что-то есть. Эта аномалия реальна. Глупо с моей стороны было бы пытаться сдержать свое волнение при мысли о возможном значении данного открытия.

Недостаток этого самого волнения был так очевиден, что Милли пришлось несколько раз подумать, прежде чем она осмыслила, что именно только что сказал Рудольф.

Аномалия реальна! Это сигнал! Главные помощники Джека Бестона были убеждены в том, что это подлинное открытие.

И сам Джек Бестон, на вид такой же спокойный, как Арнольд Рудольф, кивал.

— Полагаю, что касается регистрации, то дальше нам идти попросту некуда. Поэтому я предлагаю перейти к подтверждению. Но сначала мне следует сообщить вам кое о чем еще. Сегодня утром я подготовил сообщение. На основе услышанного я предполагаю зашифровать его и по плотному лучу послать в Ганимедский государственный архив, чтобы оно там хранилось, пока мы не дадим добро на его обнародование. В данном сообщении объявляется об обнаружении сигнала, который считается исходящим из-за пределов Солнечной системы, а также имеющим скорее искусственное, нежели естественное происхождение. Таким образом устанавливается первоочередность нашей заявки. Такое же сообщение будет послано по плотному лучу на станцию «Цербер» в юпитерианской точке Л-5. А теперь давайте перейдем к предварительной стадии подтверждения. — Он повернулся к Зеттер. — Ваш анализ?

— Направление от источника первоначального сигнала известно в пределах пяти угловых минут. — Зеттер говорила абсолютно монотонным голосом, совсем как зомби. «Интересно, она по природе такая или выучилась?» — задумалась Милли. Зеттер тем временем продолжала:

— Я изучила все возможные источники сигнала человеческого происхождения, в прошлом и настоящем, чтобы проверить, не лежит ли какой-либо из них в пределах конуса, образуемого углом в пять угловых минут. Потенциальный сигнал действовал самое большее три месяца. Я сделала допуск для нашего собственного движения в пределах данного периода, регулируя эффекты параллакса приемника. Мое заключение таково, что никакой известный корабль, пилотируемый или беспилотный, не может служить источником потенциального сигнала. Однако. — Наконец-то хоть одно сказанное ею слово несло в себе какое-то напряжение. — Это не вычеркивает все возможности. Мы могли принимать сигнал от осадка.

Пока остальные кивали, Милли силилась припомнить инструкции из руководства. Не был ли «осадок» тем же самым, что и «остаток», неким артефактом, оставшимся от Великой войны?

— В качестве одного из вариантов, — продолжила Зеттер, — рассмотрим ослепленную ракету типа «искатель», которая летит на максимальном газу, пока горючее не кончается, после чего ложится в дрейф. За треть столетия такой «искатель» мог бы улететь на половину светового года от Солнца. Никакая проверка, произведенная посредством приемников станции, сама по себе не сможет отличить такой источник от аналогичного, действующего на действительно межзвездных расстояниях.

— Именно об этом я и подумал. Нам требуется подтверждение того, что данный сигнал приходит из-за пределов Солнечной системы. Поэтому я отправляю весточку Ублюдку. Все хорошо, всем спасибо, собрание закончено. — Джек развернулся лицом к Милли. — А вы готовьтесь к путешествию. Мы с вами сегодня же отправляемся в юпитерианскую точку Л-5, на станцию «Цербер». Скажем... часика через два. — И он направился к двери в свои личные апартаменты, но уже у самой двери небрежно добавил через плечо: — Между прочим, сигнал значится в наших документах как аномалия Ву-Бестона.

Милли потребовалось какое-то время, чтобы эта информация до нее дошла. Итак, ее не только назвали, но и назвали первой. В случае любого крупного научного открытия считалось традицией, чтобы имя научного руководителя или название научной группы было упомянуто перед чьим-либо еще. Самой знаменитой оказией в этом плане являлось открытие пульсаров, не вылезавшее у Милли из головы во время ее более ранней работы по поиску сигналов СЕТИ. Именно Джоселин Белл, недавняя выпускница университета, подметила значимые странности в распечатке, что привело к обнаружению вращающихся нейтронных звезд; однако, Нобелевскую премию за это открытие получили Мартин Райл и Энтони Хьюиш, старшие члены научно-исследовательской группы.

Называя аномалию таким образом, Джек Бестон гарантировал, что в данном случае подобной несправедливости не произойдет.

— Спасибо, — выдохнула Милли. Все ее напряжение, вся нервозность и тошнота последнего часа магическим образом испарились. С желудком и мочевым пузырем был полный порядок.

— Спасибо, — повторила она. Каких-то других слов найти почему-то не удалось. Но Джек уже исчез, и дверь за ним закрылась.

Все остальные глазели на Милли. Наконец Пат Танкард заговорила.

— Два твоих спасибо для Людоеда — это нечто. Но прежде всего спасибо тебе. Прими мои поздравления. Ты сделала стоящим все, чем я последние десять лет занималась. — Она согнула руку, и блондинка на ее бицепсе ухмыльнулась. — И еще удачи. Ты поймешь, почему я тебе ее желаю, когда с Филипом Ублюдком познакомишься.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});