"Sex Pistols": подлинная история - Верморел Джуди

Директор: «Задумайся!»

В: Чем ты стал заниматься, когда закончил школу?

ПОЛ КУК: Была у меня одна работа, на пивзаводе в Мортлейке, три года электриком проработал.

В: Значит, тебе пришлось сдать экзамен в городской гильдии?

ПК: Да. я сдал его, поэтому у меня есть кой-какая квалификация. Но я хуй там чему научился. Они там просто бухали все целыми днями, эти парни. Делать было там совсем нечего. Большинство из них просто весь день сидели и пьянствовали, и к концу дня все были в жопу пьяные. Я был учеником электрика. Но учиться там было нечему, потому что всем было наплевать на все… В принципе. ребята все были отличные, весело было, но они только и знали, что нажираться. Нет, я ни в чем их не обвиняю. И самое неприятное — это вставать рано утром. Потому что репетировать надо было. Мне нужно было вставать в семь каждое утро, идти на работу, а потом, забежав домой, я сразу ехал на репетицию в Уэст-Энд, а там все затягивалось допоздна.

В: А нравилось ли тебе учиться в школе?

ПК: Да, весело было. Мы же со Стивом одногодки — мы в параллельных классах были. Нам просто все было поебать. Мы всех напугали однажды: я огонь разжег на своей парте. Чуть весь этот ебаный класс не сгорел. Они все просто с ума посходили.

В: Как ты думаешь, школа давила на тебя?

ПК: Нет, совсем нет. Мы хорошо там веселились, потому что в нашем классе было много психов. Да, иногда давила, конечно. Садись за уроки, соберись и т. д. Скука. Единственное, что мне нравилось в средней школе, это черчение и столярное дело. А все другие уроки нам по фшу были. Там было несколько хороших учителей, знаешь, учителей такого современного стиля, типа сядут поговорят с тобой один на один, войдут с тобой в контакт. Но большинство не такие были. Вообще главная беда во всех школах — это то, что учителя уходят. Новые время от времени приходят, но они не справляются. Когда ребята видят нового учителя. они сразу начинают его на хуй посылать.

В: А как с английским? Тебе он нравился?

ПК: Нет. не очень, потому что я ненавижу читать. Не могу сосредоточиться. Скучно становится после двух страниц. Кроме нескольких книг. Я две книги, думаю, всего и прочитал: о братьях Крей[20] и «Заводной апельсин».

В: Сейчас, когда ты оказался в центре внимания и в некотором смысле стал звездой, что тебе сейчас нравится? Как все это повлияло на твою повседневную жизнь?

ПК: Не сильно повлияло. Почти никак. Просто (пауза), когда ты выходишь на улицу, на тебя смотреть начинают, и когда куда-нибудь идешь, ты знаешь: если пойдешь не в то место, какое надо, можно нарваться на неприятности. Особенно в эти несколько недель, когда нас с Джоном избили. Тогда все и правда было круто. Но за последние недели все немного успокоилось.

А если идешь в нормальное место, люди никак не могут оставить тебя в покое. Я в принципе запросто могу с кем угодно поговорить, но они просто не понимают, что, когда они заканчивают, подходит кто-то другой и начинает говорить с тобой о том же самом, и так по десять раз за вечер. Разные люди, врубаешься, спрашивают одно и то же: «Что вы сейчас делаете?», «Как у вас дела?», «Когда выйдет ваш альбом?», «Что за песни там будут?». Это немного надоедает (зевает). И ведь не скажешь им просто: «Слушай, да пошел ты».

Сид Вишес

БУГИ: Сид — это большая личность. Особенно когда мы были в Швеции три с половиной недели. К концу третьей недели все были измучены, все устали немного от… (пауза), нет, не друг от друга — просто от того, что происходило. Потому что, знаешь, они первый раз выступали в таком составе, и они первый раз давали так много концертов в такой жесткой последовательности, даже с Гленом они столько подряд не играли. И к концу третьей недели Сид начал становиться реальным центром, понимаешь, от этого парня живые искры летели. Он очень, очень… не знаю, какое слово подобрать… (пауза), в общем, с ним было отлично работать в такой ситуации.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

ДЖЕК ЛЬЮИС («Daily Mirror»): Я сделал материал с Сидом Вишесом. В итоге там осталось только то, что сказал сам Сид Вишес. Все, что мне нужно было, — отвести его в уголок и разговорить. Мы стали беседовать, и я просто записывал. Вот так же, как я сейчас говорю с вами, он говорил со мной — о своих мнениях, своей жизни, о том, как он учился. за что боролся, о своих проблемах — и это дало мне взгляд изнутри. Сам бы я никогда так не понял Сида Вишеса.

Были люди, которые читали мою статью и говорили, что он осуждает себя своими же устами. Возможно. для них так все и есть. Но с другой стороны, находились люди, которые говорили: «Правильно, теперь я лучше понимаю этого человека». И есть третий тип людей — которые ловили каждое его слово, потому что он — Сид. И для них он был чем-то вроде героя, если не антигероя…

БУЙНЫЙ И БЕСПОРЯДОЧНЫЙ

Это образование, как заявил Сид Вишес, сделало его панк-рокером…

«Я не порочный человек сам, правда. Я считаю, что я добрый. Я люблю свою маму. Она понимает меня, и она рада, что я нашел в жизни то. что мне нравится.

В общем, я буду продолжать оставаться собой, пить, есть хорошую еду, иметь девушек. Не просто одну постоянную подругу — почему люди всегда хотят обладать друг другом? Возможно, я умру раньше, чем мне стукнет двадцать пять. Но я хочу прожить свою жизнь так, как я хочу».

«Daily Mirror», 11 июня 1977 года

СИД ВИШЕС (в присутствии Нэнси Спанген): О'кей, что ты хочешь спросить?

В: Хочу спросить тебя о статье Джека Льюиса: как все это получилось, и что ты думаешь о ней в готовом виде.

СВ: Ладно, все это получилось потому, что просто накануне вышел один там инцидент в клубе «Speakeasy», кого-то там покалечили. Мы с Джонни Роттеном оказались под подозрением. Мы всегда (саркастически) что-то такое вытворяем.

Он взял у меня интервью, потому что меня зовут Вишес, и было ясно, что он начнет мне задавать все эти вопросы — спрашивать меня про насилие и всякое такое, что я делаю то-то и то-то, с этими их подковырками, представляя себе человека с низким уровнем развития — наверное, по себе судил.

И я поставил его в полный тупик. Он думал, что он спросит меня, и я все ему так и выложу: «Да, я плюю на все, я крутой, я порочный, я избил всех этих людей и расколол их башки пополам». Он-то думал, что все так и будет, просто был совершенно в этом уверен. А я ему сказал все совсем наоборот. Я поведал ему, каким я был милым и начитанным мальчиком и что у меня и в мыслях не было всем этим заниматься, я холил и лелеял хомячков, и все такое, понимаешь, о чем я? Сделал вид такой, как будто катался как сыр в масле. И он охуенно поддался на это. Они просто такие жирные, что думают, булки растут на деревьях. Просто дураки. Они вообще ни хуя не знают. Тошнит меня от них. Я от них просто физически заболеваю, потому что их не касается то, что творится. Они вообще понятия не имеют, что происходит. И они не могут, просто не могут ничего понять. Вот почему, знаешь, когда люди читали, как я люблю свою мамочку и как она рада, что я наконец нашел то, что мне по душе…

Насколько я понимаю, самые разные люди могут просто посмотреть на фотографию, где я снят, и почитать, что там я говорю, — и понять, что одно с другим не вяжется. Конечно, ума им не хватает, как большинству взрослых — не хватает им ума сделать что-то стоящее.

У взрослых этих вообще нет ума никакого. Как только кто-то перестает быть ребенком, он перестает вообще что-либо осознавать. Не важно, сколько тебе лет. Тебе может быть и девяносто девять, и ты можешь оставаться ребенком. И пока ты ребенок, ты во все врубаешься, ты знаешь, что вокруг происходит. Но как только ты «вырастаешь»…