Когда я стану кошкой. Ева вне рая и ада - Фанни Жоли

Я: Бесплатно?

ОН: За твоих прекрасных глаз!

Если бы я была здорова, бросилась бы ему на шею. На радостях даже забыла спросить, какого цвета палас. С моим везением он вполне может оказаться оранжевым или зелено-желтым. Наплевать. Хуже быть уже не может. Сегодня палас из кислой капусты ночует у меня последний раз. Да здравствует жизнь и сломанные ноги.

10 ДЕКАБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ

Поднимаясь по лестнице со свернутым паласом на плече, словно шерп по склону горы, Туфик столкнулся с Бенжи.

— Вы стелите паласы? Мне тоже нужно, — обрадовался сосед.

Тут же состоялся обмен телефонами. Туфик рад до смерти. Если он приведет нового клиента, Дос Сантос ему простит десять процентов долга. Он сварил кофе, а потом принялся за работу. Я сидела как султанша посреди паласового океана. Туфик резал, раскатывал, клеил у моих ног. Он мастер — золотые руки. Чтобы положить палас под моей кроватью, он перенес меня на руках на диван. Палас, кстати, бежевый. Очень даже ничего. Туфик называет этот оттенок цветом Сахары.

11 ДЕКАБРЯ, ПОНЕДЕЛЬНИК

Мне снилось, что я пересекаю бескрайнюю пустыню. Туфик нес меня на руках. Я смотрела и не могла насмотреться на его улыбку. Я испугалась, что по моей вине эта улыбка может обернуться раскатами смеха, от которых, скажем, рухнут стены… Или пальмы будут вырваны с корнем…

12 ДЕКАБРЯ, ВТОРНИК

Завтра надо ехать в больницу к двенадцати часам. Если со мной все в порядке, мне наложат новый гипс, в котором можно ходить. Я надеюсь, что все будет хорошо. Я убеждаю себя в том, что на это надеюсь. На самом деле все не так просто. У меня ничего не болит. Я как сыр в масле катаюсь. Я бы и дальше так рисовала, мечтала, бездельничала..

— А ты хоть понимаешь, что за всем этим стоит? — раздается тонкий голосок. — Ты ведь, по сути, обездвижена, словно калека!

Даже Болтуну не удается испортить мне настроение. Я парю в небесах. Когда я сообщила Туфику, что заказала машину «скорой помощи» на завтра, на десять тридцать, он тут же позвонил и отменил вызов. Он взял выходной, чтобы меня отвезти. Почему он такой добрый? Я задала ему этот вопрос.

Ответ:

— Почему? Ты хотела бы, чтобы я был злой? Потому что я араб, да?

13 ДЕКАБРЯ, СРЕДА

Отправилась в больницу, лежа на заднем сиденье грузовичка «Дос Сантос». Того самого, который на меня наехал. По дороге туда смеялись до упаду. На обратном пути — уже меньше. Я так привыкла к своему старому громоздкому гипсу, я была в нем, как в домашних тапочках. А новый — бирюзовый, к нему прилагаются такого же цвета костыли, он очень красивый, но ужасно жмет. У меня ноет стиснутая нога. Ничего не ела, проглотила только две таблетки снотворного. Все словно в тумане. Туфик говорит, что завтра будет лучше.

14 ДЕКАБРЯ, ЧЕТВЕРГ

Действительно. После обеда я бросилась в бой: сделала три круга по новенькому паласу на новеньких костылях, одна, как взрослая. Успех полный. Добралась до кухни, где сама приготовила себе чай, впервые за… Завтра будет три недели. Никогда еще я не стояла на ногах так нетвердо. И редко бывала в столь радужном настроении. Парадокс. Это оттого, что мое физическое состояние соответствует духовному? В шесть часов я снова легла в постель. Не хватало еще, чтобы Туфик увидел меня на ногах.

— Ты что, боишься, что он скажет: «Привет, пока, я тебе больше не нужен?»

— Угадал, Болтун!

15 ДЕКАБРЯ, ПЯТНИЦА

Туфик увидел на столе мой раскрытый дневник. Он пришел в восторг от моих рисунков. Он их находит великолепными, необычными, замечательными… Ну-ну! Я успокоила его:

— Ты что, никогда не видел, как люди малюют понемножку?

Оказывается, его мать очень хорошо рисовала. Акварелью. Углем. Переворачивая страницы, он увидел свое имя.

— Это что? Ты обо мне пишешь?

Он стоял в другом конце комнаты. Я запаниковала:

— Отдай мне дневник, отдай сейчас же!

— Почему ты краснеешь? — спросил он.

Я сунула дневник себе под задницу, смущенная, словно школьница. Общее замешательство.

— Ты пишешь про меня гадости?

Я напрасно клялась ему, что нет, он был уверен в обратном. Иначе почему бы не показать ему дневник? Почему, действительно? Он ушел. Я не нашла слов, которые смогли бы его удержать. Вот и плата за неподвижность. Мысли в голове — как загипсованные.

16 ДЕКАБРЯ, СУББОТА

Весь день боялась, что он не придет. Что я его больше никогда не увижу. Его улыбка засела в моем сердце, как заноза. А где мои ключи, кстати? Big расстройство. В шесть часов он все-таки явился, вид суровый.

— Ты можешь писать все, что хочешь, Ева, мне совершенно все равно. Ты уже в состоянии ходить. У каждого из нас своя дорога. Мы не должны были встретиться, мы никогда больше не увидимся, и ничего страшного.

Сказал он это все, между прочим, очень серьезным тоном. Две мои знаменитые прищепки для белья… Переместились в горло. Он достал из рюкзака ключи и бутылку шампанского.

— Отпразднуем твое выздоровление.

— Нет, спасибо, не надо шампанского, я не выздоровела, тебе все еще необходимо приходить. Ты… Ты должен отвезти меня в парикмахерскую!

Это вырвалось у меня само собой. Я могла с таким же успехом сказать, чтобы он отвез меня на бойню. Он улыбнулся. Мир рухнул. Все пальмы попадали на землю. У меня в квартире их нет, но от его улыбки они могли бы вырасти. Он заявил, что в прошлой жизни был парикмахером, что он может постричь меня, нет проблем, стоит только пожелать… Правда? Честно? Да? Я тебе не верю… Выпьем за это. Открыли шампанское. Чокнулись стаканчиками из-под горчицы. Потом он помог мне помыть голову над ванной. Когда он убрал руку с моего затылка, я обернулась:

— Ты точно был парикма…

Мне не удалось закончить. Его пальцы раздвинули пряди моих волос и прикоснулись к губам. А затем к ним прикоснулись и его губы. Мои руки. Его кожа. Нас потянуло друг к другу, как два магнита. Как два магнита любви.

1 7 ДЕКАБРЯ, ВОСКРЕСЕНЬЕ

Мы не слышали, как открылась входная дверь. Мы спали, как младенцы. Кто-то загорланил в коридоре:

— С… нем… ждения!

Туфик нырнул с головой под одеяло. Будильник показывал восемнадцать часов девять минут. С днем рож-де-ни-я! На улице уже было темно (день, наверное, успел закончиться). Я соскочила с кровати и встала на костыли. Господи! Семнадцатое декабря! Тридцатник! Первой я увидела Глорию. И сразу начала звать на помощь. Потом заорала:

— Вы что, черти, предупредить не могли?

— Нет, конечно, это ведь день рождения! Сюрприз, дурья башка! — сказал кто-то.

Кажется, это была Жеральдина. Я с удовольствием послала бы кое-куда идиота, который выдумал дни рождения с сюрпризом.