Невидимая горилла - Кристофер Шабри

Пытаясь изучить такую иллюзию знания, Розенблит в течение нескольких лет поставил более десятка экспериментов. Он тестировал людей из разных слоев общества (от студентов Йельского университета до местных жителей Нью-Хейвена), и каждый раз результаты были удивительно схожими. Независимо от того, кто задает вам вопросы, рано или поздно вы доходите в своих объяснениях до такого момента, когда уже не можете ответить на следующее «почему». У большинства людей познания в той или иной области настолько поверхностны, что порой они исчерпывают их уже после первого вопроса. Мы сознаем, что ответ существует, и чувствуем, что он нам должен быть известен, но в действительности пребываем в блаженном неведении относительно ограниченности собственных знаний.

Перед выполнением задания вы, вероятно, интуитивно предполагали, что разбираетесь в принципе работы унитаза, однако все, что вы знаете, — это как пользоваться этим устройством и, возможно, как прочищать его. Вероятно, вам известно, как взаимодействуют между собой видимые части, как они приводят друг друга в движение. А если бы вы изучили внутреннюю часть унитаза и опробовали бы действие механизма, то, возможно, досконально бы разобрались в его устройстве. Однако пока вы не видите перед собой унитаза, представление о том, что вам понятен принцип его работы, является иллюзорным. Вы путаете знание того, что происходит, с пониманием причин происходящего, а ощущение того, что объект вам хорошо известен, принимаете за истинное знание.

В своей преподавательской деятельности мы часто сталкиваемся с недоумением студентов, которые приходят в наш офис и спрашивают, почему, несмотря на все старания, они срезаются на экзаменах. Обычно они говорят, что по нескольку раз прочитали учебник и свои конспекты, и перед экзаменом были уверены, что им все понятно. Вероятно, они усвоили отдельные фрагменты материала, однако, находясь под действием иллюзии знания, спутали общее представление, полученное после нескольких прочтений, с истинным пониманием концепций курса. Как правило, при многократном прочтении текста все меньше информации оседает в виде знаний, в то время как материал становится все более знакомым и возникает ложное ощущение понимания. Лишь с помощью самопроверки можно определить, насколько хорошо мы разбираемся в предмете. Именно поэтому преподаватели дают студентам тесты, а правильно составленные тесты позволяют проверять знания на глубоком уровне. Спросив у человека, есть ли на замке цилиндры, можно оценить его способность запоминать отдельные части замка. С помощью вопроса о том, как открыть замок отмычкой, можно выяснить, понимают ли люди, зачем замки оснащены цилиндрами и какую функциональную роль они выполняют в работе этого механизма.

Вероятно, наиболее интересный аспект иллюзии заключается в том, что мы очень редко пытаемся определить пределы собственных знаний, особенно учитывая, насколько легко это можно сделать. Прежде чем отвечать Леону, что вы знаете, почему небо синее, следует поиграть в почемучку с самим собой. Тогда вы поймете, действительно ли вам известен ответ. Мы не понимаем, насколько важно подвергать сомнению собственные знания, и поэтому так легко становимся жертвами иллюзии. Розенблит отмечает следующее:

«Многие ли из нас находят свободную минутку в своей повседневной жизни, чтобы остановиться и спросить себя: „А знаю ли я, откуда берется дождь?“ Вероятно, никто из нас не задумывается об этом без особого повода, а такой повод возникает лишь в определенных социальных и когнитивных ситуациях, когда вас спрашивает пятилетний ребенок, или вы с кем-то спорите, или пытаетесь ответить на вопрос теста, или же объясняете материал своим ученикам».

И, даже проверяя свои знания, мы часто вводим себя в заблуждение. Мы фокусируем внимание на тех обрывках информации, которыми уже обладаем или которые можем легко получить, игнорируя все недостающие элементы; в результате у нас создается впечатление, что мы полностью разбираемся в том или ином вопросе. Иллюзия удивительно устойчива. Даже после полноценного участия в эксперименте Розенблита и продолжительной игре в «почемучку» некоторые испытуемые по-прежнему не оценивали адекватно уровень своих знаний и заявляли, что в других предметах они разбираются гораздо лучше. «Если вы спросите меня про замок, то я смогу объяснить вам его устройство».

Наша склонность к такой ошибке не ограничивается нашими представлениями о том, как работают физические механизмы или системы. Она проявляется и тогда, когда мы работаем над большим проектом, решаем проблему, приступаем к выполнению задачи. Мы слишком переоцениваем ситуацию и вгрызаемся в работу, прежде чем проверить, насколько мы понимаем поставленную задачу и ее требования. Умение обойти этот аспект иллюзии знания стало ключевым фактором в успехе Тима Робертса, победителя международного чемпионата мира по программированию TopCoder Open в 2008 году (он выиграл 25 тысяч долларов). За шесть часов он должен быть написать программу на основе письменных спецификаций. В отличие от своих соперников весь первый час Робертс потратил на изучение спецификаций и вопросы к составителю, которых набралось не меньше тридцати. И, лишь убедившись в том, что он полностью понимает поставленную задачу, Робертс приступил к программированию. Созданная им программа полностью отвечала поставленным требованиям, и, хотя в ней не было никаких дополнительных функций, она работала безупречно и была завершена точно в срок. Время и силы, затраченные им на борьбу с иллюзией знания, оказались очень ценным вложением, которое полностью себя оправдало[159].

Человек предполагает, а…

Под действием иллюзии знания мы ошибочно считаем, что нам известен принцип работы простейших устройств. Когда же мы начинаем рассуждать о сложных системах, иллюзия становится еще более стойкой и опасной. В отличие от унитаза или велосипеда сложная система имеет гораздо больше элементов, взаимодействующих друг с другом, и, даже зная, как функционируют ее отдельные части, очень сложно предсказать общее поведение системы. Масштабные и инновационные инженерно-технические сооружения, например здание Сиднейского оперного театра или Большой Бостонский туннель, являются классическими примерами таких сложных систем.

Большой туннель был спроектирован для реорганизации транспортной сети в деловой части Бостона[160]. В 1948 году правительство штата Массачусетс разработало план строительства новых автомагистралей внутри города и вокруг него, чтобы решить проблему быстро растущей транспортной нагрузки на местные дороги. В рамках такого расширения были снесены тысячи зданий и переселены двадцать тысяч жителей. В результате через всю деловую часть Бостона была проложена двухуровневая автомагистраль на эстакаде. Хотя дорога имела целых шесть полос, на ней было слишком много съездов и выездов, и каждый день в течение восьми часов, а иногда и дольше здесь возникали хронические пробки. Кроме того, ее внешний вид был крайне неприглядным. Разочарование от новой магистрали привело к отказу от другого аналогичного проекта, что еще больше увеличило нагрузку на эстакаду.

С помощью Большого туннеля планировалось решить две задачи: перенести этот участок эстакады под землю и построить новый туннель под портом Бостон, который соединил бы город с международным аэропортом Логан. Было также добавлено или реконструировано несколько дорог и мостов. В 1985 году стоимость всего проекта была оценена на 6 млрд долларов. Строительство началось в 1991 году, и к моменту его завершения в 2006 году общие расходы составили почти 15 млрд долларов. Поскольку большую часть средств пришлось привлекать путем выпуска облигаций, окончательная стоимость проекта после погашения всех займов увеличилась еще на 7 млрд, выплаченных в виде процентов. Таким образом, общие затраты превысили первоначальный бюджет на 250 %.

Рост расходов на сооружение Большого туннеля объясняется несколькими причинами. Одна из них — постоянные изменения, которые приходилось вносить в планы уже по ходу строительства. Первоначально официальные лица планировали соорудить на одном участке несколько эстакад в сто футов высотой, чтобы обеспечить движение в нужных направлениях. В итоге проблема была решена за счет строительства моста, ставшего самым крупным вантовым мостом в мире. Еще одной причиной была необходимость в разработке новых технологий и инженерных методов, чтобы проложить автомагистраль на участке, плотно застроенном линиями метрополитена, железнодорожными путями и зданиями. Но почему специалисты не предвидели все эти технические осложнения? Все участники понимали, что Большой туннель — это общественный проект беспрецедентного масштаба и сложности. Так почему же никто из них не осознал хотя бы на раннем этапе реализации, насколько они ошибаются в оценке сроков и затрат, оценивая их слишком оптимистично? Правда, заниженные оценки такого рода встречались и раньше.