На запад от солнца - Эдгар Пенгборн

— Дикие бы ушли. А эти пришли к тебе.

— Ох… Если отряд Лэнтис — тот, что на северо-востоке…

— Вряд ли, приятель. У Пэкриаа повсюду шпионы. Она бы нас предупредила. Элис стоит в дозоре в полумиле к северу от нас. Даже если бы он их не услышал, то почуял бы их запах. Но все-таки я пойду поговорю с ним.

В глубине леса барабаны звучали немного глуше. Но все равно они мучительно отзывались в самых дальних тайниках мозга. Пол решил поберечь земной радиевый фонарик и доверился своему чувству направления. Он научился двигаться в джунглях настолько бесшумно, насколько это вообще возможно для черина. Бесшумнее Спирмена; достаточно бесшумно, чтобы подкрасться к азонису на расстояние броска копья. В лесу не было особой опасности — разве что со стороны ускарана. Пол только один раз видел этого зверя живьем, и то краем глаза — однажды в послеполуденный час полосатая кошка скользнула среди полос света и тени. Шкура ускарана, которая служила ковром в их с Дороти комнате, вполне могла принадлежать земному тигру. Черные рептилии предпочитали жаркое солнце и мелкую воду, никогда не забираясь на сухие места — тем более ночью. Шум и писк стаи кэксма, как говорили пигмеи, слышно издалека — кроме как в сезон дождей, когда все звуки заглушает шорох и шелест льющейся с неба воды. Как бы ни бесшумно двигался Пол, черношкурый Элис услышал его раньше, чем Пол сообразил, что добрался до места.

— Пол, это ты?

Лесные гиганты видели в темноте лучше черинов, но хуже кошки. Они охотились по ночам только при яркой луне.

— Да. Все спокойно?

— Спокойнее, чем у меня на душе.

Пол по-прежнему не видел гиганта.

— Я берегу фонарик. Ты где?

Элис хихикнул и, протянув невидимую руку, коснулся Пола.

— Олифанты вышли на луг. Мы задумались над тем, что их встревожило.

— Барабаны. На северо-востоке пока ничего. Но из верхних деревень движется много пигмеев. Я услышал их и почуял запах красных цветов.

Пэкриаа сказала, что люди Лэнтис никогда не украшают себя этими цветами. А в отношении слуха и нюха на Элиса можно было положиться.

— Мне показалось, что олифанты пришли к Сирсу. Может такое быть, Элис?

— Алойна… — пробормотал Элис старое название животных. Оно дословно значило «белое облако». — Есть две вещи, которых не знает никто: пути красной и белой лун, когда мы их не видим, и мысли алойна. Так мы говорили прежде. Вы помогли нам сделать первый шаг к познанию того и другого. И дали знания об иных, более важных вещах.

Элис никогда не уставал расспрашивать Райта. Он стремился — даже больше, чем Миджок, — продвинуть вперед тревожащую границу между ведомым и неведомым, найти новые проблемы и новые задачи.

— Значит, всегда остается что-то неизвестное?

— Всегда, Элис. — Пола чувствовал тепло его руки. — Что такое смелость?

Гигант дышал абсолютно неслышно.

— Покинуть родную планету и отправиться в путь в крохотной скорлупке — для этого нужна была смелость.

— Быть может, мы лишь отвечали призыву неведомых сил. Но смелость, по-моему, принадлежит к известным вещам. Это достижение плоти и крови, Элис — слышать барабаны в темноте и оставаться на посту, как поступаешь ты. Как, надеюсь, поступлю и я. Сейчас мне надо вернуться. Скоро Лиссон придет тебя сменить…

Пэкриаа вернулась. И с ней пришли еще пять вождей. Райт зажег глиняный светильник. Светильник был наполнен жиром, вытопленным из туш болотных рептилий — таких же точно, как черный ящер, который чуть не прикончил Миджока. Миджоку страшно нравилась идея, что ползучий ужас болот может одновременно быть источником света. Людей научили получать использовать этот жир пигмеи. Они чуть ли не каждый месяц отправлялись на болота и истребляли рептилий десятками — исключительно ради жира.

Пэкриаа вела себя чуть ли не кротко. Ее улыбка в адрес Пола вполне могла быть черинской улыбкой; у нее дрожали руки, и один раз она даже не выдержала и заткнула уши. Пол подумал, что барабанный бой может действовать на пигмеев гораздо сильнее, чем на людей. Английский язык Пэкриаа был трогательно правилен:

— Я не сказала ясно, что буду подчиняться вашим приказам. Я была разгневана, за что прошу меня извинить. Это все в прошлом. Мои сестры тоже согласились.

Коренастая Эбро Сэмираа; худая, хромоногая Эбро Кэмисйаа; спокойная Эбро Бродаа — этих трех Пол уже встречал раньше. Эбро Дьюриаа и Эбро Тэмисраа из самых далеких деревень держались робко. Дьюриаа была толстухой с глуповатой улыбкой; в Тэмисраа проглядывала угрюмая жестокость дикаря. Раскрашенные кости ее ожерелья походили на человеческие позвонки. В Эбро Сэмираа Пол увидел опытного и сдержанно-яростного воина. Ее зеленые глаза имели оттенок темного нефрита, а тело от плеч до бедер представляло собой ровную колонну мускулов. Пол предположил, что она отчаянно храбра, довольно умна и великолепно дерется в первой линии бойцов. Хромая Кэмисйаа наверняка тоже отличается храбростью, но при этом осторожна, коварна и проницательна. Толстая Дьюриаа показалась ему скорее политиком, чем бойцом. Эбро Бродаа он знал, как умную и думающую предводительницу — в ней крылся мыслитель, и, может быть, даже мечтатель.

Принцессы принесли новости. Разведчица из деревни Бродаа сумела определить местоположение северо-восточного отряда армии Лэнтис. Отряд стоял лагерем в двенадцати милях к северо-востоку, на противоположной стороне глубокой, но узкой речки. Разведчица продемонстрировала выдержку которая, впрочем, среди пигмеев считается сама собой разумеющейся. Она перебралась через речку выше лагеря и проплыла вдоль берега, кроясь в тростниках. Вестойцы были чересчур уверены в себе и потому беспечны. Их диалект отличался от наречия северных деревень, но основное разведчица поняла. В отряде насчитывалось шесть сотен бойцов. Лучников не было. Разведчица слышала, как женщины-воины жаловались на это обстоятельство. Им не хватало мужчин, которые не только участвовали в сражении, как бойцы второй линии, но и развлекали их на стоянках. Возвращаясь, разведчица обнаружила вестойского часового; оглушила ее, заткнула кляпом рот и притащила в лагерь Бродаа. Там пленницу заставили говорить. Бродаа собралась было описать этот процесс, но тут Пэкриаа глянула на Сирса и прервала ее:

— В общем, они планируют перейти речку еще до рассвета, двинуться прямо на запад и попытаться оттеснить нас на открытое место. Там на нас хлынет вся остальная армия.

«Пленница, надо полагать, мертва… Я не хочу этого знать. По крайней мере, не сейчас…» В голове у Пола словно включился бесстрастный механизм, отвергающий сострадание, отвергающий все, кроме насущно необходимого. Включился и принял на себя участие в военном совете.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});