Город будущего - Жюль Верн

«Как она обрадуется — фиалки в разгар зимы! Вперед!»

Мишель дошел до набережной, пересек Сену по мосту Руаяль, углубился в квартал Инвалидов и Эколь Милитер (квартал сохранил свое название) и спустя два часа после того, как он покинул свою комнату на улице Гранж-о-Бель, наконец оказался на улице Фурно. Сердце его бешено колотилось. Он не чувствовал ни усталости, ни холода.

«Я уверен — она ждет меня! Я так давно не видел ее!»

Внезапно у него зародилось сомнение, остановившее его.

«Не могу же я появиться во время ужина! — подумал он. — Это было бы неприлично. Им пришлось бы пригласить меня за стол! Кстати, который теперь час?»

«Восемь!» — ответили часы церкви Сен-Никола, строгий контур которой четко вырисовывался на темном небе.

«О, время ужина давно прошло, — размышлял молодой человек, направляясь к дому 49. — Пусть это будет сюрприз!» — решил он и тихонько постучал в дверь.

Ему отворили. Но, когда он уже бросился вверх по лестнице, его остановил консьерж.

— Куда это вы направляетесь? — проговорил он, оглядев молодого человека с ног до головы.

— К господину Ришло.

— Его здесь нет.

— Как это нет?

— Его здесь больше нет, если вам угодно.

— Как, господин Ришло здесь больше не живет?

— Нет! Уехал!

— Уехал?

— Выставлен за дверь!

— За дверь? — вскричал Мишель.

— Он был из тех постояльцев, которые никогда вовремя не платят. У него описали имущество.

— Описали имущество? — повторил молодой человек, дрожа всем телом.

— Описали имущество и выставили вон!

— Куда?

— Понятия не имею, — отозвался государственный чиновник, принадлежавший, учитывая квартал, лишь к девятому классу.

Мишель не помнил, как очутился на улице. Волосы его растрепались, голова кружилась. На него было страшно смотреть.

— Описали имущество, выгнали вон! — повторял на бегу Мишель. — Значит, ему холодно, и он страдает от голода!

Представив на минуту, что дорогие его сердцу люди попали в беду, он вдруг сам остро ощутил жуткий голод и холод, о которых было уже забыл.

«Где же они? На что живут? У старика не было ни гроша за душою! Значит, его выгнали из коллежа! Его единственный ученик, наверное, бросил своего учителя! Если б я только знал этого негодяя!»

— Где же они? Где же они? — твердил он как безумный, приставая к каждому спешащему прохожему.

«Неужели она подумала, что я бросил ее в несчастье?»

При этой мысли колени его подогнулись и он едва не рухнул на слежавшийся снег. Отчаянным усилием воли ему удалось удержаться на ногах, но идти дальше он не мог. Тогда он побежал — бывает, что сильная боль вынуждает человека совершать невозможное.

Мишель бежал без всякой цели, без всякой мысли. Вскоре перед ним возникло здание Образовательного кредита, и он в ужасе бросился прочь.

— О, науки! — стонал он. — О, промышленность!

Мишель повернул обратно. Целый час он блуждал среди приютов и больниц, сосредоточившихся в этом квартале Парижа: приютов Больных Детей, Юных Слепых, Марии-Терезии, Подкидышей, родильного дома, больниц Миди, Ларошфуко, Кошэн, Лурсин. Ему никак не удавалось выбраться с этого острова страдания.

«Не хочу же я оказаться в одном из этих заведений», — говорил он себе, но какая-то неведомая сила словно влекла его туда.

Так наш герой очутился возле стен кладбища Монпарнас.

«Скорее, сюда», — подумал Мишель.

Словно пьяный, он бродил в этом царстве мертвых.

Наконец, сам того не ведая, он вдруг оказался на левобережной части бульвара Севастополь, миновал Сорбонну, где вечно юный, пылкий профессор Флуран[185] все еще читал свои лекции.

Вскоре несчастный страдалец добрался до моста Сен-Мишель. Уродливый фонтан, полностью покрытый толстой коркой льда, стал совершенно невидимым и теперь производил самое выгодное впечатление.

С трудом передвигая ноги, Мишель по набережной Августинцев дотащился до Пон-Нёф[186] и оттуда блуждающим взором стал смотреть на Сену.

— Скверное время для отчаявшихся! — воскликнул он. — Даже утопиться нельзя!

Действительно, река была скована льдом, и экипажи могли спокойно пересекать ее по твердому насту. Днем на реке торговали в бесчисленных лавчонках, а вечерами устраивали фейерверки.

Величественная плотина на Сене постепенно исчезала под грудами навалившего снега; ее сооружение являлось воплощением великой идеи, выдвинутой Араго еще в XIX веке: перекрыв реку, Париж в период низкой воды располагал мощностью в четыре тысячи лошадиных сил. Эта энергия городу ничего не стоила и производилась бесперебойно.

Турбины поднимали на высоту пятьдесят метров десять тысяч квадратных дюймов воды, а каждый дюйм означал двадцать кубометров воды за сутки. Таким образом, парижане платили за воду в сто семьдесят раз меньше, чем раньше; тысяча литров воды им обходилась в три сантима, и каждый мог себе позволить израсходовать пятьдесят литров в день.

Более того, поскольку в системе водоснабжения всегда сохранялось нужное давление, улицы поливались из шлангов, а на случай пожара каждый дом имел достаточное количество воды, подаваемой под очень сильным напором.

Пересекая плотину, Мишель услышал глухой рокот турбин Фурнейрона[187] и Кошлена,[188] не прекращавших свою работу даже под ледяным покровом. Он остановился в нерешительности, но какая-то непонятная сила повлекла его назад, и очень скоро перед ним возникло здание института.[189]

Внезапно Мишелю пришло на ум, что во Французской Академии[190] не осталось ни одного литератора. По примеру Лапрада,[191] обозвавшего в середине XIX века Сент-Бёва «клопом», позже два других академика наградили друг друга именем маленького гениального человечка, описанного Стерном в «Тристраме Шенди» (том I, глава 21, страница 156, издание Леду и Тере, 1818). А поскольку литераторы определенно становились все более невоспитанными, в Академию стали принимать только знатных вельмож.

Вид чудовищного купола Академии, разукрашенного желтыми полосами, привел несчастного Мишеля в полное смятение. Он шел вверх по реке. Над его головой нависало небо, прочерченное электрическими проводами. Перекинутые с одного берега Сены на другой, они напоминали огромную паутину, тянувшуюся до самой Префектуры полиции.

Наш герой пустился бежать по ледяному зеркалу Сены. Луна отбрасывала перед ним резкую тень, причудливо повторявшую все его движения.

Он прошел по набережной Орлож, миновал Дворец Правосудия, перешел обросший ледяными сталактитами мост О-Шанж, оставил справа Торговый суд, мост Нотр-Дам, вышел на мост де-ла-Реформ, казалось, провисший из-за своего слишком длинного пролета, и снова вернулся на набережную острова Сите.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});