Курсант: назад в СССР - Рафаэль Дамиров

искала следы соперниц. Первым делом проверяла сливы во всех раковинах на предмет наличия женских волос. Копалась в корзине с грязным бельем, изучала полотенца и простыни. Мыло рассматривала чуть ли не под увеличительным стеклом в поисках борозд от женских ногтей. В прихожей с пола на белые салфетки оттиски следов снимала. Шампунь свой женский (которым может воспользоваться моя потенциальная любовница) строго отмеряла. Всегда знала его остаточный уровень. Знала, где я храню презервативы и на телефон их снимала. Не только количество, но и даты выпуска, чтобы исключить подмену. Думала, что я этого всего не замечаю. Но я все подмечал и отправил я ее куда подальше… К психологу. Не знаю, дошла или нет.

— Какое заявление, товарищ участковый? — встрепенулась потерпевшая.

Женщина больше не шмыгала носом. Ее страдальческое лицо вытянулась, а глаза вмиг перестали мокреть.

— Обычное, — Петр Валерьевич чинно уселся за свой обшарпанный стол и стал, не торопясь выискивать нужные бланки из лежащей рядом кипы бумаг. — Заявление о привлечении супруга вашего к уголовной ответственности.

— За что? Валерич? — тут уже лицо вытянулось у Зюзина. — За фингал под глазом? Так дело-то житейское! Сам знаешь, всякое бывает.

— Знаю, — закивал дядя Петя, мне ли не знать, — только сегодня фингал под глазом, завтра ребра сломанные, а послезавтра труп? Так Зюзин? Лучше я тебя сразу в кутузку упеку. Фингал тоже преступление. Статья сто двенадцатая. Побои называется. Наказывается лишением свободы на срок до одного года или исправительными работами на тот же срок.

— Да ты что такое говоришь, Валерич? Какая статья? Мы же семья! Вера! Ну скажи ты ему! Я же просто не разобрался. Да черт с ней, с солью этой. Теперь что? Человека из-за соли в тюрьму сажать.

А Зюзин артист. Хорошо сказал. В точку. Но бывало людей и за меньшее садили. За украденные пару мешков угля, например. Страна просто будет потом другая. Главное, не мелочиться. Потому что если воруешь миллионами, то из уголовника автоматически превращаешься в уважаемого человека.

— Помолчи, Зюзин. Все. Допрыгался, — Осинкин с серьезным видом (лицо у него было такое, будто он банду опасных рецидивистов накрыл) повернулся к потерпевшей. — А вы, гражданочка, пишите. Вот вам листок, ручка. Заявление на имя начальника РОВД. Сейчас я вам образец дам.

— Не буду я ничего писать! — женщина, встав со стула, уткнула руки в бока. — Виданное ли дело, на мужа родного писать? А кто детей растить будет?

— Ну, дело ваше, Вера Сергеевна, — в глазах милиционера промелькнула хитринка. — Но вы всегда можете прийти ко мне и написать заявление. Время на раздумье у вас есть. Два месяца законом предусмотрено.

Участковый повернулся к сантехнику:

— А ты, командировочный, смотри мне. Не первый раз уже за тобой такое водится. Еще раз жену ударишь, уже другая статья будет. Истязание называется. Там заявления не требуется. По факту дело возбуждается.

Это, конечно, Осинкин немного приукрасил. Заявление по истязанию тоже писать нужно. Тяжкий вред здоровью, разбой и другие опасные преступления без заявления потерпевшего возбуждаются. Но ход он сделал мастерский. Заставил «морячка» призадуматься.

— Да, богом клянусь, Петр Валерич. Я больше ни-ни. Да чтоб мне… — не веря своему счастью, выдохнул Зюзин.

— Иди домой и проспись. Завтра на работу. И побрейся, а то ходишь, как Бармалей.

— Есть, побриться, товарищ старший лейтенант!

Парочка взялась под руки и зашагала к двери. Я отодвинулся, освободив проход.

— Ты прости меня, Вера, — хлопнул себя в грудь Зюзин. — Люблю я тебя дуру, вот и ударил.

— Пошли уже, — подтолкнула его к выходу жена. — Дома поговорим. Месяц никаких тебе рыбалок и гулянок в гараже.

— Но Вера?

— Или ты хочешь, чтобы я заявление написала? Я же вернуться могу…

— Да ладно, — поник Зюзин. — Понял я…

Парочка обнялась и побрела домой.

Осинкин убрал обратно в кипу бумаг бланк заявления. Бланк истрепался по краям еле заметной махрой и немного пожелтел. Видно было, что его часто в руках перебирали, но так ни разу по назначению не использовали. Настоящий мент. Разрулил все без шума и пыли и профилактику провел.

— Ловко ты, дядя Петя, помирил их, — я подсел к нему поближе. — И овцы целы, и семью сохранил.

— Ох, Петров, — Осинкин вытащил носовой платок и смахнул капли со лба. — Тебе-то, что надо? Только не говори, что тоже заявление писать пришел. У меня еще сход граждан сегодня вечером. Там бабульки недовольны, что молодежь во дворе собирается и на гитарах брякает. Чувствую, всю кровь мне сегодня выпьют. Завтра с утра совещание в исполкоме по бытовым преступлениям. А вчера на моем участке аж три велосипеда украли! Это уже серия. Завелся у меня велосипедист, чтоб ему пусто было. Теперь надо сегодня пройтись по округе, все соседние дворы проверить, да людей поспрашивать. Чувствую, домой сегодня ночью только попаду. Не до тебя сейчас…

— За советом я к тебе, дядь Петь, — я вытащил красную фишку, что купил в ресторане у Гоши. — Знаешь, что это?

В глазах участкового промелькнула еле заметная тревога, он взял фишку, повертел ее в пальцах:

— Занятная вещица, откуда она у тебя?

— Так знаешь или нет?

— Понятия не имею, — участковый отложил фишку, изобразив вдруг скучающий вид.

— Это фишка для игры в покер. На деньги. Номинальная стоимость двадцать пять рублей. Ты в курсе, что в городе подпольное казино есть? В подвале городской кочегарки.

— В первый раз слышу, — пожал плечами старлей. — Это не мой участок.

— Знаю, что не твой. Я с его владельцем лично договорился, что приду поиграть туда. Он директором кочегарки числится. Так вот, предлагаю спланировать мероприятие, чтобы накрыть эту шарашку. Сведи меня с толковыми операми. Я туда проникну под видом игрока, а потом дверь вам открою незаметно. Сам внутри останусь, чтобы себя не спалить. Ворветесь внутрь и хлопните всех об пол. И меня вместе со всеми, чтобы подозрения отвести.

— Не мели чушь, Петров! Какое подпольное казино! У нас советский город. Нет в СССР никаких подпольных казино. Иди уже… И к операм не суйся. Тоже самое тебе скажут.

— Боишься, дядя Петя? Эх… Ладно. Чай пить не буду, пойду. Сам как-нибудь справлюсь.

Я встал и направился к выходу. Главное, не оборачиваться. Шаг, другой, третий. Потянул за ручку двери. Уже наполовину в коридоре и готовлюсь завернуть за угол.

— Андрей, — сзади послышался усталый голос Осинкина. — Вернись.

Есть контакт. Я захлопнул дверь поплотнее и сел рядом со столом.

— Не лез бы ты туда…