Верная (не)верная (СИ) - Грозд Евгения

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Эй! — Атом схватил с пола металлическую миску и начал ей с грохотом пересчитывать прутья решётки. — Сюда! Охрана! Нужна помощь.

Из соседних камер послышались возмущенные реплики, проснувшихся.

— Да пусть сдохнет…

— Охрана! Сюда! — Друг бил миской по решётке со всей мочи, пока не пришёл долбанный конвой.

— Прекращай орать! — рявкнул один из них.

— Нужен медик! — не унимался Атом, тыча в меня.

Что было дальше, я уже не услышал, а точней вопринимал сквозь сумрак сознания. Урывки картин — стены коридоров, звуки, голоса, лицо Насти и Валерии, грязный потолок. Взор зелёных кошачьих глаз и ласковая ладонь на щеке…

Открыл веки, пытаясь воссоздать произошедшее. Шевельнул руками, но сразу же упёрся в преграду — наручники. Опустил взор ниже и сразу вспомнил. Меня лишили мизинца, а после начались последствия.

Во рту засуха, а голова пустое ведро. Боль в левой руке под бинтами слабо пульсировала.

— Как ты? — женский голос, который слышал лишь однажды, но невольно запомнил.

Повернул голову на звук. У окна медкабинета стояла та, которую никак не ждал увидеть.

— Кристина? — шевельнул губами еле слышно.

— Рада, что обошлось, — дочь Герасима горделиво прошла ко мне. — Теперь мне нужны имена. Кто это сделал?

Хмуро уставился на неё, понимая, что настрой девушки воинственный.

— Вы же понимаете, что мне потом аукнется, — проронил вполне миролюбиво. — Можно я сам их порву?

Кристина пару секунд разглядывала меня, а после, дрогнув уголком рта, отступила.

— Выходит, я должна пасти твой звёздный час? Тебя прихлопнут без разбора и на месте за убийство вне ринга.

— Но вы же пасли моё пробуждение… Зачем, кстати? — ударил не в бровь, а в глаз.

Красотка хмуро подбоченилась, потом сжалась в своё существо, а после изобразила безразличие.

— Слежу за своими вложениями. Я дала тебе тогда шанс, и ты неплохо зарекомендовал себя. Поэтому физическое состояние бойцов мне так же важно. Тебе отрезали палец. Подло и хладнокровно. Кто?

Молча исподлобья уставился на неё.

— Благодарю Вас, но нет. Я сам разберусь.

— Дурак! — сердито бросила девушка и, сцепив руки под грудью, стремительно ушла.

Во мне это вызвало лишь одну эмоцию — умиление. Кристина хоть и пыталась казаться стервой, но в душе болела за каждого… Или только за меня? Нет, не выдумывай!

В медкабинете появилась Тася. Увидев меня в сознании, облегчённо выдохнула и, заплакав, кинулась на шею:

— Макс, я не знаю, как отблагодарить тебя… Ты спас его! Я чуть с ума не сошла, когда Андрей рассказал мне. Спасибо, спасибо тебе огромное, — мощный поцелуй в щёку и удушающие объятия.

Стало неловко от этих благодарных и возвышенных речей. Нет, я рад, что Атом смог избежать смерти… пока. Но чувство унижения и тихой злобы зижделось внутри, выедая дюйм за дюймом. Пёс не только унизил меня перед конвоем и неспавшими в тот момент оппонентами по рингу, но и лишил частички тела. Мизерной, но, блядь, моей! Дай бог добраться до тебя, и лишу кой-чего посущественней, падла!

— Долго я тут? — слегка привстал.

Браслет натянулся и больная рука тут же дала знать о себе. Зашипел и матюкнулся.

— Почти неделю, — Настя мигом смахнула слезинки предательские выбежавшие из глаз. Сделал вид, что не заметил.

— Так долго?!

— Ты перетянул жгут и отрубился. Кровь не циркулировала и рука начала синеть. В рану попала инфекция, но, к счастью, антибиотики подействовали. Сепсис не успел развиться, — девушка одела манджету тонометра на здоровую конечность. — Макс, я боялась, что и вовсе придётся ампутировать левую руку. Тут нет сильных антибиотиков. Только обработка ран, швов да вывихов…

— И где взяла? — вопросительно посмотрел на девушку, но тут же понял с чьей подачи моё спасение.

— Кристина… Она все дни тут дежурила. Странная такая. Велела никого сюда не впускать. Доставила такие медикаменты, что никогда здесь не водились. Она явно твой ангел-хранитель тут…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ерунду не говори, — хмуро посмотрел на неё. — Я ей для чего-то нужен, раз так вкладывается.

Внутри задребезжали нотки ликования. Может, это и есть мой шанс подобраться к Герасиму ближе? Пусть через его дочь, но всё же. Если она возьмёт меня на поруки и введёт в круг своего папаши, то свобода у меня в кармане, а там и возможность вновь увидеть Валерию и ребёнка.

Как бы ещё сообщить обо всём Гончарову? Связь пропала больше трёх месяцев назад, и приходилось действовал вслепую, надеясь, что затишье прекратиться. Я отчаянно верил в то, что моя миссия важна для них и имеет стратегический статус, а не способ избавится от лишнего груза в моём лице. Для последнего слишком затратно и трудоёмко, а Гончаров и, тем более Батя, не идиоты.

Спустя ещё двое суток общее состояние улучшилось и Тася сообщила о моём возврате обратно в карцер к остальным гладиаторам Герасима.

— Зачем Герасиму это всё? — задал риторический вопрос в пустоту, но Настя меня слышала. — Что за отбор? Какова награда? Зачем держать нас здесь, как собак?

Ответа не будет, потому что его нет. И нет, того, кто в курсе.

Снова в казарму. Отбываю трудовые работы, но главное… Пса почему-то нет среди надзирателей. Странно. Получил повышение за живодёрство?

Атому стало намного лучше. Друг уже мог трудиться на поле и усиленно участвовал в тренировках.

Всё случилось днём, когда драил пол в коридорах тюрьмы. Трое конвоиров просто скрутили и уволокли в конец лагеря.

В комнате, куда меня доставили, жужжали мухи и вентилятор натужно работал над головой.

— Я нашла, — снова голос той, что невольно зиждется в коре головного мозга.

Кристина победно смотрела на меня.

— Зуб за зуб, — и протянула нож рукояткой вперёд.

Зубы и конечности невольно свело, глядя на орудие способное дать свободу и отомщение. Скосил глаза. Вижу до отвращения знакомый субъект — Пёс. Да, девочка — умница, нашла виновника и моего палача. Ненависть потекла по жилам. Казнь. Вернуть ему ту боль. Как всё просто и доступно.

Взглянул на Кристину. Глаза горят кровожадностью. Она ждёт расправы над ним больше, чем я? Вы все здесь мрази, независимо от статуса и пола.

Взял нож в ладони и подошёл к надзирателю. Смотрю в упор. Испуганный и умоляющий взор утоляет раненную душу благоговением. Ему страшно… Он в моей власти. Точней во власти дочери Герасима.

Я взглянул на нож. Чем я буду лучше вас, если пойду на поводу? Убить? Взять зуб за зуб? Я не живодёр, как вы.

— Прости, — Пёс проскулил настолько жалобно, что стало тошно и постыло.

Лишь скривился в презрительном оскале и ударил его наотмашь. Со всей мочи, с горячей ненавистью, с холодным безразличием. Пёс упал. Добавил пару пинков по рёбрам.

Кристина лишь слегка дрогнула веками и плечами, сохраняя невозмутимость.

Выпрямившись, произнёс совершенно твёрдо:

— Опускаться до вашего уровня я не собираюсь.

Отступив на пару шагов, повернулся к Кристине, всучив обратно перо. Девушка лишь усмехнулась:

— Оставаться благородным в этих местах чревато. Если не ты, то потом тебя.

— Как-нибудь разберусь с этим, — буркнул в ответ.

— Отдашь ещё один палец? — фыркнула она.

— Да пошла ты! — скривился я.

Кристина вновь усмехнулась и вдруг достала из-за пазухи своего модного пиджачка пистолет внушительных размеров и совсем не дамский. Не колеблясь, направила в надзирателя и дважды спустила курок в область ног.

Дикий ор боли оглушил помещение, заставив меня поморщится от отвращения, но отчего-то вдруг стало ещё кайфовей. Его боль и правда, как успокоительное для моей раненной души.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Девушка твёрдым шагом прогарцевала к раненному и присела возле него на корточки.

— Этот боец мой! И всё происходящее с ним вне ринга подконтрольно. Усёк, пёсик?

— Да… да… Простите меня, — скулил тот, катаясь и корчась в муках.