Леон - Марина и Сергей Дяченко

ней справились. Он поймет…

Изо всех сил хотелось верить, что Микель поймет. Что он добрый наставник, а не равнодушное чудовище, выкупающее молодых магов в обучение-рабство. Но Микель учил меня, кроме всего прочего, трезво смотреть на вещи. То есть он и добрый наставник, и равнодушное чудовище, а какой стороной повернется – зависит от меня.

Ясно и четко вспомнился мой последний школьный день дома, перед катастрофой. Когда Ойга Топотун, вихрастый задира, обстреливал «иглами» моего брата Рамона и жить задире оставалось меньше суток. А учитель тем временем вещал с кафедры: «В качестве приманки используется вещь, принадлежащая человеку, либо отторгнутая часть его тела, включая остриженные волосы, ногти, вырванные зубы. Начертание знака похоже на уже известное вам начертание портала-пути: первое кольцо повторяет узор полностью…»

Почему же я так плохо учился в школе-то? Если до сих пор все помню?

На спинке стула висела трикотажная куртка с капюшоном, в которой я совершал свои ночные подвиги. Кровь на мягкой ткани подсохла, и была там, на рукаве, еще одна деталь; до поры до времени я не трогал куртку – может быть, боялся поверить своей удаче. Или боялся привести в исполнение первоначальный план. В любом случае надо было ждать рассвета; я чувствовал, как под горизонтом ворочается солнце, как оно медленно тянется вверх, и вот уже светлеет небо – а солнца нет. Еще полчаса… Двадцать минут…

Спохватившись, я в последний момент успел отключить будильник на телефоне, потом до меня дошло, что заклинание превращения не отключить никак. В шесть десять я превращусь в мышь, в тридцать второй раз за последние тридцать два дня, и, если не справлюсь с обратным превращением – так и останусь мышью до возвращения Микеля.

Герда спала, доверчиво прижавшись щекой к моей подушке. Я на цыпочках вышел в коридор. Только бы она не проснулась сейчас, только бы этого не увидела…

Шесть десять. Я превратился в мышонка, не успев снять джинсы и футболку. Одежда, вопреки расхожим представлениям, не осталась валяться на полу – она была включена в понятие «Леон» вместе с кожей, волосами, ногтями, всем, что составляло мою телесную оболочку. Я сделался мышью под дверью собственной комнаты, дверью, которую сам теперь не мог открыть. И услышал, припав к полу, как в комнате зовет меня Герда: «Леон, ты где?!»

Всеми четырьмя лапами я оттолкнулся от пола, будто новобранец, выполняющий отжимания под взглядом злобного сержанта. Завис в воздухе – и перекинулся из мышонка в человека, без заминки, без повторения, будто это было легче легкого, и успел подняться на ноги к тому самому моменту, как Герда выглянула из комнаты:

– Ой… ты чего?

Я быстро ощупал лицо – нет мышиных усов. Не удержавшись, украдкой запустил ладонь за пояс джинсов сзади: нет хвоста.

– Твои синяки прошли, – шепотом сказала Герда.

Я проскользнул мимо нее в свою комнату и кинулся к зеркалу. Разбитая морда зажила как по волшебству.

– Ну ты даешь, – сказала Герда, смотрясь в зеркало из-за моего плеча. Она выглядела гораздо лучше, чем ночью, ее оплывший глаз раскрылся, но дышала она по-прежнему с трудом и то и дело держалась за ребра. – Что ты там говорил насчет рассвета?

* * *

Солнца не было видно на нашем дворе, деревья его скрывали, но оно уже показалось над горизонтом, я его чувствовал так же отчетливо, как ощущал холодок на коже. Может быть, все-таки стоит дождаться Микеля?!

«Ты из тех, кто решает, – сказал он мне накануне, – в этом прелесть власти». Что там дальше было насчет ошибки, я предпочел не помнить.

Я написал письмо финансовому консультанту, извинился и перенес встречу на вторую половину дня. У меня был формальный повод: я ведь уступил половину своих активов адвокату за ночную услугу. Финансовый консультант наверняка решит, что мальчик свихнулся.

– Зависит от меня, – пробормотал я вслух сам себе. Герда посмотрела вопросительно.

– Герда, – сказал я очень серьезно. – У меня к тебе просьба. Пожалуйста, спустись в мастерскую и запрись изнутри.

– Зачем?! – она испугалась.

– Пожалуйста. Это ненадолго. Возьми кино. – Я взял с тумбочки свой домашний планшет, набитый движущимися картинками, из которых я не успел посмотреть и сотой доли. – Если будет шум – не обращай внимания. Ту дверь снаружи не выломать.

– Леон, – Герда нахмурилась и вдруг сделалась прежней, старшей, высокомерной и упрямой. – Мы так не договаривались. Или мы все делаем вместе и ты рассказываешь, что задумал. Или вместе ждем Форнеуса. Я не желаю объяснять ему, почему я сидела в подвале, пока ты… что ты, кстати, собираешься делать?!

Она смотрела на меня так требовательно и жестко, что я вдруг почувствовал, что гора свалилась с плеч. Ушла запуганная и сломленная Герда, над которой издевались пятеро мерзавцев. Ушла Герда-просительница, воевавшая за каждую минуту моего внимания и проигравшая войну. Вернулась та, что учила меня включать компьютер, есть палочками, пользоваться банкоматом. Та, что могла сказать небрежно: «Ты мне нравишься».

Я засмеялся. Она удивилась; я только сейчас понял, как мне ужасно не хотелось затевать свою авантюру в одиночку.

* * *

В круглой чаше джакузи возле бассейна всю ночь работал подогрев, но компрессор был отключен, и вода стояла тихо. Босиком, в одних шортах, я сошел по ступеням к центру теплой круглой ванны и опустил на воду синюю доску для плавания. Она была такая легкая, что осталась лежать на поверхности, как на тверди.

На самый центр доски я положил пластиковый конверт, прозрачный, с водонепроницаемой застежкой на боку. В конверте помещалась единственная нитка, ярко-бирюзовая. Эту нитку я снял пинцетом с рукава моей куртки – той самой, в которой дрался с магом на ночной улице.

– Может, еще ничего и не выйдет, – сказал я Герде. Она сидела на краю шезлонга, у ее ног лежал сачок на длинной ручке, которым мы доставали из бассейна опавшие листья, снесенные ветром пластиковые стаканы и прочий мусор. В опущенной руке Герда держала мачете, настоящий огромный нож для рубки тростника. А выражение лица у нее было такое, будто это не мачете даже, а бензопила.

– Но теоретически должно получиться, – я говорил сам с собой, со своими сомнениями. – Эта вещь совсем крошечная, это нитка, но она принадлежала ему и теперь отторгнута… Если что-то пойдет не так – просто беги. Тяни время, жди Микеля.

Она поудобнее перехватила мачете и криво ухмыльнулась. Мне было важно, что она со мной, но и ей было очень важно. Задумай мы переспать сегодня ночью – не были бы так близки, как в эту минуту.

Коробку с