Снежная ночь с незнакомцем - Джейн Фэйзер

Гордо вскинув голову, мисс Бэнкрофт поспешила обратно в комнату. И только теперь до него дошло, что, может быть, он был слишком настойчив со своими требованиями. При вспышках гнева он иногда говорил что-нибудь, о чем потом жалел.

Но прежде чем Мартин придумал, как смягчить свои слова, дверь распахнулась, и на пороге с трагическим выражением на лице снова появилась она.

— Если вы не хотите, чтобы люди называли вас «Черный Барон», сэр, вы могли бы согласиться хотя бы время от времени умываться. Я уверена: это безмерно улучшило бы вашу репутацию.

Он смотрел, как она вплыла в комнату словно египетская царица. Умываться? Какого черта? Быстрый взгляд в висевшее в холле зеркало напомнил о саже, покрывавшей его лицо. Но она, конечно, не думала, что именно поэтому его называют «Черным»…

Дьявольщина. Она не знала и, очевидно, не слышала гнусных сплетен, преследовавших его после смерти Руперта. Решила, что его прозвали так из-за сажи. Вот почему она не испугалась его, как это происходило с другими дамами.

Мартин направился в комнату, чтобы объясниться, но остановился, когда вернулся лакей с мальчишками. Когда они промчались мимо него с таким же озабоченным видом, какой имела и их кузина, он вдруг подумал, что не должен говорить мисс Бэнкрофт, как он получил такое прозвище.

Зачем ему это? Она посмотрит на него по-другому или, еще хуже, расскажет своей тете. Тогда у него на руках окажутся две истеричные женщины, пытающиеся убежать из его дома, опасаясь за свою жизнь или добродетель.

Мартин продолжал стоять, размышляя, как в данном случае не показаться страшным Черным Бароном, когда услышал, как Хаггетт говорит мисс Бэнкрофт:

— Нет никакой необходимости оставаться в одной комнате с тетей, мисс. Рядом расположена комната, принадлежавшая матушке его милости. Между ними есть дверь. И вам с маленькой девочкой будет там намного удобнее, и вы всегда, когда пожелаете, сможете заходить к миссис Меткаф, никого не потревожив. Мальчики могут спать в зеленой комнате. Там есть раскладная кровать.

— Его милость, похоже, считает, будто я должна повсюду сопровождать детей, — сдержанно заметила она.

— Не беспокойтесь, мы справимся с несколькими ребятишками, если они будут путаться под ногами, а кроме того, зеленая комната как раз напротив, и вы услышите, если они выйдут.

— Спасибо, мистер Хаггетт. Это очень удобно.

Ее теплый тон задел Мартина за живое, поскольку с ним она таким тоном не разговаривала. А ведь именно он спас их.

— А теперь я предлагаю переодеть детей в сухое, — сказал Хаггетт.

— Боюсь, это невозможно, — возразила она. — Их одежда в наших сундуках, а его милость не позволил достать их из второй кареты. — Ее возмущенный тон снова вызвал у него раздражение.

Мартин подошел к открытой двери. Дети, словно солдаты, выстроились по обе ее стороны, а маленькая девочка схватилась за ее руку, как только он показался на пороге.

Не обращая внимания на детей, он смотрел на мисс «Великая мира сего».

— Вы, безусловно, разложили вещи отдельно для гостиницы и отдельно…

— Только в сундуки. — Мисс Бэнкрофт холодно улыбнулась. — Если вы помните, я говорила вам, что в них самые необходимые вещи.

Вспоминая их короткий спор, Мартин поморщился. Она действительно говорила ему об этом, но он был слишком озабочен, стараясь стащить ее с этого проклятого льда. И предположил, что сундуки были лишним багажом. Непонятно почему. Вероятно, по той же причине, что думал, она знает о его репутации. Мартин начинал сомневаться в правильности своих предположений.

Когда они все, даже Хаггетт, в ожидании смотрели на него, он с трудом удержался, чтобы не выругаться.

— Я пошлю лакеев за вашими сундуками, — резко сказал он. Затем смягчил тон: — Вам нужно еще что-нибудь?

Его заботливость, казалось, удивила ее. Затем нежная улыбка тронула ее губы.

— Нет, сейчас нет. Спасибо за заботу, сэр.

Эта нежная улыбка взволновала его. Прошло три года с тех пор, когда ему в последний раз улыбнулась молодая женщина. Эта улыбка согрела его сердце. И взволновала. И эта улыбка заставила его заметить и шелковистые черные волосы, и приятную фигуру, и мелодичность речи, которая напомнила чистый высокий голос, поющий рождественскую песню.

Дьявольщина. Мартин не мог так думать о какой-то богатой девице, которая даже не знала, кто он такой. Кроме того, в этой женщине было что-то большее, чем приятная внешность. И он бы не удивился, если бы в этой головке, кроме обычной глупости и увлечения модой, находилось что-то еще. Он не хотел иметь жену. Ему не нужна жена.

— Пойду погляжу, что там с сундуками, — пробормотал он.

И убежал.

Глава 3

«Дорогая Шарлотта!

А ваш сосед человек с хорошей репутацией? Чем он занимается? Он женат? Будьте осторожны: многие мужчины охотятся на одиноких женщин, пользуясь их затруднительным положением.

Ваш по-прежнему заботливый кузен

Майкл».

В этот день Элли больше не видела барона. Это не имело большого значения; она была слишком занята, чтобы думать о нем. Вскоре после его ухода приехал доктор, и когда он осмотрел тетю Элис, последовало длинное обсуждение ее состояния. К счастью, рана на голове не была такой страшной, как казалось, но ногу она действительно сломала.

От этого дети впали в истерику, поскольку это означало, что они не попадут на Рождество в Шеффилд. Элли и их матери пришлось давать самые невероятные обещания предстоящих удовольствий, чтобы успокоить их. Хорошо еще, что детские подарки находились в сундуках, которые принесли после того, как уехал доктор, как и обещал барон.

Мистер Хаггетт, который оказался настолько же очаровательным, насколько его хозяин страшным, отправил верхового посыльного сообщить ее отцу о случившемся. Но при данном состоянии дорог и находясь в Ланкашире, папа мало чем сумел бы помочь.

Остальное время Элли потратила, устраивая всех на ночлег, проверяя, удобно ли тете, и советуясь с Хаггеттом, чем накормить детей. И к тому времени, когда наступил обед, она чувствовала себя с ним совершенно свободно.

И только поэтому решилась задать самый опасный вопрос.

— Мистер Хаггетт, — тихо спросила она, так чтобы дети, бежавшие впереди нее, не слышали. — Почему вашего хозяина называют Черным Бароном?

Его побледневшее лицо и выражение тревоги на нем напомнили ей лицо отца, когда она задавала ему неделикатные вопросы.

— Я… я, видите ли, мисс… — заикаясь начал Хаггетт.

— А это не может быть из-за сажи?