Проклятая Мангазея - Константин Волошин

А вот печь хотелось бы сложить основательную. Без неё не выжить.

— Успеть бы глины натаскать?

— Надо успеть, Тимочка. Осень подбирается. Поторопись, любимый.

Печь Тимка сложил с помощью Тагана большую. Она заняла треть помещения. Зато дым хорошо уходил сквозь щели в потолке и почти не ощущался внизу, что больше всего радовало Ксюшу.

Мужики к зиме наготовили силков, пастей и других разных ловушек. Оставалось почаще проверять их и вытаскивать добычу. Была большая угроза, что их могут очищать другие любители дармовой добычи.

А Ксюша почти каждый день поглядывала на лукошко с зерном ржи. Проверяла, не напали ли мыши на лакомую закуску. Пока всё было в порядке. Зато мышей этих приловчились ловить и использовали как приманку и ловушках. А вскоре Таган в отсутствии супругов сумел приготовить такое жаркое, что даже Ксюша удивилась, и всё с жадностью поели. Спросила потом с любопытством:

— Ты как добыл дичи и что за добыча? Вкусно страшно!!

— Ругаться не будете? — озадаченно спросил парень, слегка смущаясь.

— Кто ж тебя станет ругать за такое кушанье, Таган? — очень серьёзно ответила Ксюша и вопросительно глянула на Тимошку. Тот кивнул, облизывая губы.

— Тогда слушайте. Подумал, что мышами часто питаются волки. И лисы тоже. Да и прочие хищники. Мы тоже похожи на хищников. Всё едим. Вот и наловил за два дня, наловил ровно три десятка. Чтоб, значит, каждому ровно десять штук. Ну как?

Ксюша с гримасой неудовольствия посмотрела на Тагана, на Тимошку, а тот опередил её и заметил решительно:

— Здорово придумал! Так и дальше делать стоит. Как вкусно и сытно получилось! С травами и кореньями просто знатно! Молодчина, Таган! Ксюша, не вороти нос! Пахнет отменно. Надеюсь, Таган, шкурки ты снял и выпотрошил?

— А как же! — повеселел Таган. — Повозился долго. С этим теперь стоит поспешить пока мыши имеются. Будут ли зимой?

— Можно их соблазнить травами и прочими такими подарками с зёрнами. Куда им деваться в такие морозы. И вам легче будет их пережить и вынести. Занимайся!

Морозы ударили неожиданно и рано. Дров много не заготовили и теперь бросились в лес по снегу собирать сушняк и рубить его. В каменной щели оказалось довольно тепло. Печь долго хранила тепло и лишь к утру было холодно, а однажды вода в котле покрылась тонким ледком. Все окоченели.

Но то были единственные такие морозы. В остальное время зимы морозы были божеские, и те вспоминали довольно долго. Тогда перебивались почти исключительно мышами и почти всех выловили. Но появлялись новые, и никто не знал откуда. Посмеялись над Ксюшей за капусту. Половина всходов пропала. Остальные не дали кочанов и пришлось довольствоваться листьями. И то было большое подспорье. Листьев оказалось много и они вымахали большими.

Однако как не туго приходилось троице беглецов, а зиму пережили. Никто точно не считал дни, и знать числа месяцев не могли. Лишь по приметам и по солнцу немного определялись. И Ксюша как-то заявила:

— Ребята, март на дворе. Чувствую, что скоро мне рожать. Как быть? Повитухи у нас нет. Придётся вам, мужики, принимать. Боюсь страшно! Сможете?

— По-моему разницы почти никакой с оленями, — заявил Таган, а Тимошка его поддержал, заметив хвастливо:

— А что? Я тоже принимал роды у коров. Получалось. И тебе поможем, Ксюша! А что делать! Придётся! Справимся, Таганка?

— Так ведь надо, — неуверенно ответил парень. — Испросим благословения у богов.

— Тима, я тут приготовила травы ещё с осени. Ты будешь при надобности заваривать и мне давать. Чую, что дело будет сложным. Вдруг что случится, так ты эти травки запомни, и будешь готовить.

Эти слова Ксюши сильно подействовали на Тимофея. Он вдруг осознал, какие трудные времена надвигаются. И спросил с тревогой в голосе:

— Когда роды-то должны начаться, Ксюша?

— Полагаю, что неделя или чуть больше у нас ещё есть. Так что готовься, милый.

Тимошка печально и даже растерянно, глянул на Тагана и оба поняли, что предстоят не только трудные, но и опасные времена. Каждый знал, как много рожениц не только трудно рожали, болели, но и помирали, несчастные, оставляя младенцев мужикам. В деревне хоть рядом баба были и родные. А тут? Потому всех охватило беспокойство.

Уставший до полусмерти, Тимофей вернулся с малой добычей. Всего один рябчик. Его встретил Таган ещё на подходе, когда тот нёс две рыбы с озера. Вид его говорил о чем-то неприятном и Тимошка тут же спросил в страхе:

— Рожает? Как у неё? А ты чего здесь?

— Спросил. Она отпустила. Говорит, что терпимо, а у меня рыбалка. Вот две рыбы. Вполне сносно для ужина. У тебя-то всего один рябчик. Не густо у тебя.

— Ладно, бери его, а я помчался к Айсе.

Та лежала на лавке у печи, и вид её был страдальческий.

— Ну как ты, Айсе? — бросился он к ней.

— Да вот, началось. Воды согрей в котле. А то не успела сказать Тагану, а он у озера рыбу ловит. Как бы не провалился. Лёд уже тонышает.

— Цел он. Видел с двумя рыбами. Я сейчас, моя Айсе! — и торопливо набил котёл снегам, выйдя за дверь.

Лишь следующим днём Айсе разрешилась орущей девочкой. Она показалась страшненькой. Мужики переглядывались, слабо понимая, что с ней делать. Мать едва живая от тяжести родов даже не смогла ничего сказать.

— Обмыть бы тёплой водой и дать пососать грудь матери, — предложил Тимка. — А то криком изойдёт. Гляди, как покраснела от натуги.

Неловко и долго мужики осторожно обмывали новорождённую, и подложили матери. С их помощью девочка наконец ухватила губами сосок и тут же замолчала. Мать едва шевелила рукой, и Тимка помог ей обхватить дочь и чуть прижать к себе.

— Смотри, как жадно сосёт, — прошептал Таган, словно боясь спугнуть малышку. — Наверное, это признак крепкого здоровья. Ты знаешь?

— Откуда мне знать про такое? Поглядим ещё, успеется. А что с Ксюшей? Совсем плохая. Каких трав заварить, ты не запомнил? У меня голова что-то не работает.

Таган подсказал настой для укрепления, но уверенности у него не было.

— Ладно, приготовлю, как ты говоришь. А ты давай с рябчиком разберись. Хорошо свари и отвар дать для бодрости. Должно помочь. Мы его так и не съели.

Лишь на третий день Айсе стала что-то понимать и говорить тихим голосом.

— Ты много не трепыхайся, Ксюша, — потребовал Тимка. — Слаба ты сильно. Вот хлебни отвара рябчика. Для тебя храним. Вчера чуток выпила и всё за весь день. Давай, давай, — настаивал Тимка.

— Это дочь кричит? — с трудом спросила она. — Давай ко мне, покормлю, —