Почтальон - Бентли Литтл

Все время, что Дуг наблюдал за ним, почтальон ни на мгновение не прекратил своего сумасшедшего танца и не проявил ни малейшего признака усталости. Он даже не вспотел.

Дуг понял, что почтальон может протанцевать до рассвета.

Он попятился и двинулся обратно тем же способом, прячась в высокой траве. В какой-то момент ему показалось, что почтальон смотрит ему в спину и беззвучно смеется, но он решил не вдаваться в подробности и предпочел бегом, пригибаясь, побыстрее вернуться к «бронко».

Не зажигая фар, он развернулся и погнал вниз по Ридж-роуд.

Дуг совершенно забыл, что собирался заехать на кольцо "К" и купить Билли его «Великана», но ни сын, ни жена не сказали ему ни слова. Они, безусловно, поняли, что он солгал.

Он лежал в темноте с открытыми глазами, прислушиваясь к глубокому ровному дыханию Триш и звукам ночной жизни за окном. Где-то рядом с домом без устали стрекотали цикады, издалека доносилось равномерное уханье совы.

Дуг никогда не страдал от бессонницы. Ребенком он нуждался в длительном отдыхе, и даже став взрослым, засыпал мгновенно, как только голова касалась подушки. Сегодня вечером он просмотрел до конца все телепередачи, потом выключил телевизор, решив, что, видимо, звук мешает ему уснуть, хотя раньше это совершенно ему не мешало. Как только умолк телевизор, везде наступила полная тишина. Дуг лежал, уставившись в темноту, и ему казалось, что легкий ночной ветерок доносит далекий размеренный речитатив.

21

Хоби проснулся от звука лязгающего металла. Спросонок он даже не сразу понял, в чем дело. Перед глазами еще вертелись картины чудесного сна. Ему снился огромный бассейн, в котором купались обнаженные женщины. Он был охранником и как раз скинул свою одежонку, чтобы пристроиться к симпатичной блондинке, раскинувшейся на пляжном полотенце, но именно в этот момент в сознание проник посторонний звук и вернул его в мир реальности.

Звук повторился. Металлическое клацанье.

Теперь он его узнал – дверца почтового ящика. Нахмурившись, Хоби пошарил глазами в поисках будильника. Господи, три часа!

Какого дьявола почту стали приносить в три часа ночи?

Откинув простыню, он уже собирался встать, но неожиданно замер на месте. Каким образом он услышал звук открываемой и закрываемой дверцы почтового ящика? Ящик висит на противоположном торце трейлера, и услышать лязганье можно лишь в непосредственной близости. И почему его разбудил такой слабый звук? Обычно Хоби спал очень крепко, не просыпаясь до утра, и даже на звон будильника реагировал с опозданием.

Хоби внезапно замерз, поэтому все-таки встал и накинул халат. Продолжает твориться что-то очень странное. Если почтальон еще не уехал, пожалуй, надо пойти и спросить этого ненормального сукина сына...

А почему он решил, что это почтальон?

Его начал бить озноб. Холодная волна прокатилась между лопатками. Сама мысль показалась ему просто дикой: почему он решил, нет, был абсолютно уверен, что сейчас, посреди ночи, именно почтальон привез именно ему корреспонденцию? Почему не предположить, что какие-то хулиганы хотят раскурочить почтовый ящик? Мальчишки, например, накидали туда сырых яиц?

Хоби вышел из спальни в тамбур. Он был не из трусливого десятка, но ему пришлось поднапрячься, чтобы заставить себя пройти по ковровой дорожке. На самом деле ему очень хотелось вернуться в постель и укрыться с головой одеялом.

Он распахнул дверь. Улица была пустынна.

Капоты его автомобилей поблескивали в лунном свете. Запустив руку в ящик, он достал толстый, грубый конверт Тщательно заперев за собой дверь, Хоби вернулся в спальню и включил свет.

На конверте не было обратного адреса. Но на штемпеле четко виднелось слово «Вьетнам».

Вьетнам?

Он рассмотрел штамп повнимательнее.

4 июня 1968 года.

Хоби прошиб холодный пот. Ему показалось, что в трейлере одновременно и жарко, и холодно. Он тяжело опустился на диван, глядя на конверт и не решаясь вскрыть его.

Вьетнам. 1968.

Невероятно. Письмо, затерявшееся двадцать лет назад, не может быть найдено и доставлено адресату. Или все-таки может? Он нервно ощупал конверт. Наверное, Дуг прав. Наверное, сам почтальон рассылает людям фальшивые письма. А иначе зачем ему заниматься доставкой в такое время?

Интересно, чего же он хочет добиться? Подделка писем – уголовное преступление. Если поймают, ему грозит тюрьма.

Хоби вскрыл конверт.

Выпали четыре фотографии. Как в прошлый раз, на фотографиях было запечатлено «до» и «после». Девушка азиатского вида, лет четырнадцати или пятнадцати, на четвереньках в темной грязной комнате. Пах и голова гладко выбриты. Та же девушка, но с отрубленными и закинутыми за голову ногами, лицо искажено криком боли и ужаса. Другая девушка, еще более юная, не то азиатка, не то белая, привязанная за руки и за ноги к воткнутым в грязь Кольям, на фоне темно-зеленых джунглей. Та же девушка, но с распотрошенными внутренностями, дико распахнутыми глазами и огромным ртом, застывшим в мучительном крике.

Хоби почувствовал спазм в желудке. Его охватил настоящий страх. Ладони взмокли от пота, руки тряслись так, что бумага зашелестела, но он все-таки заставил себя прочитать письмо.

Брат,

дела принимают хреновый оборот. Мы покинули города и теперь в деревнях. Чертовы джунгли действительно непроходимы. Куда ни глянь – сплошная зелень, черт бы ее побрал. Даже, небо кажется зеленым. Понятия не имеем, где прячутся вьетконговцы и когда им взбредет в голову атаковать. Все на взводе. Дергаешься на каждый шорох. Мы собирались встать на окраине джунглей и ждать, но сержант решил, что лучшая оборона – нападение, и позавчера мы двинулись вперед. Погляди на фотки. Их сделал один парень, его зовут Мак. Это в деревне вьетконговцев. Мужчины все убежали, остались их жены и девки. Сам понимаешь, чего им требовалось от здоровых американских парней. Но оставить их просто так было глупо. Они могли рассказать, в какую сторону мы пошли. Поэтому мы сначала их перетрахали, а потом заставили замолчать. Это тоже на фотках. Ну, мне пора. Отцу можешь рассказать, а матери не надо. Я напишу ей отдельно, как будет время.

Дэн.

Дочитав письмо, Хоби долго не мог отвести глаза от листка бумаги. Письмо от Дэна. В этом нет никаких сомнений. Даже спустя двадцать лет почерк брата он мог определить безошибочно. Но жестокость, бесчувственность, откровенное стремление к насилию и убийству были совершенно нехарактерны для Дэна.

Почему-то он вспомнил, как в детстве вместе с друзьями засыпал солью улиток и наблюдал, как они растекаются. Это увидел Дэн и залился слезами, оплакивая улитку и ее осиротевшее семейство. Мать с отцом только совместными усилиями смогли его успокоить.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});