«Гран-при» для убийцы - Чингиз Абдуллаев

— Кажется, да. Они стояли на трапе, и я крикнул, что все в порядке. Мы ящики с трудом подняли и в самолете укрепили.

— И они вам еще заплатили?

— Этого не было, — сказал Николай Константинович, — чего не было, того не было. Может, я ошибся с общим весом, но деньги я не брал. Это у нас запрещено.

— Ну да, вы грузили эти ящики просто так, из-за хорошего отношения к клиентам, — махнул рукой Мовсаев, — и еще один вопрос. Ящики привезли сами пассажиры?

— Да, конечно. Они и привезли.

— Сами несли ящики?

— Нет, двое ребят привезли. Они ящики по одному принесли и все у нас сложили.

— А какие ребята были?

— Нормальные, — удивился носильщик, — молодые ребята.

— Национальности какой? Темные, светлые?

— Да нет, темненькие были. Кажется, их земляки, говорили на своем языке, что-то все время спрашивали, я ничего не понимал.

— Если увидите, сможете их опознать?

— Пожалуй, нет. Они сразу ушли.

— А вы? — обратился к молодому Мовсаев.

— Нет. Я их почти не видел, только со спины. Они принесли ящики и ушли.

— И на какой машине приехали, вы не видели?

— Нет. Автомобили стоят на улице, а ящики несли к нам сами пассажиры.

Эти двое, наверное, их водители были или помощники.

— Понятно, — подвел итог полковник. — Хорошо, — сказал он, — можете идти. Завтра за вами заедет наша машина, и вы постараетесь описать молодых людей, которые приносили ящики. Расскажете, что помните. И заодно опознаете по фотографиям пассажиров, если, конечно, вы их тоже вспомните. Можете идти.

Носильщики встали и по одному вышли из комнаты.

— Нужно узнать, что было в этих ящиках, — мрачно сказал Мовсаев. — Заодно срочно вышли запрос в Баку. Пусть пришлют фотографию этого Сабирова.

Может, и его подменили в пути. Судя по всему, они готовят очень крупную акцию.

Теперь я понимаю, почему так беспокоятся в МОССАД. Террористы разыгрывают свою игру по заранее разработанному сценарию. И обрати внимание, пока у них не было ни одного прокола.

Баку. 5 апреля 1997 года

Установить, кто привозил воду в тот вечер в Нардаран, было совсем нетрудно. Выяснилось, что именно вечером первого апреля в поселок приезжали две машины с водой. Водитель одной из них был местный житель, пятидесятипятилетний Бейбала, отец двенадцати детей, который работал на своем автомобиле уже больше двадцати лет. Вторым был молодой парень из приезжих, имени которого многие соседи не знали. Лишь один вспомнил, что этот водитель работал раньше в аэропорту и его звали Шариф.

Теперь оставалось выяснить, на какой конкретно машине работает Шариф.

Около десяти часов утра был установлен и номер машины молодого водителя. В одиннадцать часов утра через местную полицию удалось установить, где проживает Шариф, и в половине двенадцатого к нему выехала оперативная группа на двух автомобилях. Касумов решил сам возглавить группу. К полудню они приехали в другой бакинский поселок — Бузовны, где в общежитии, предоставленном для беженцев, жил и неизвестный Шариф.

Поиски парня ни к чему не привели. Соседи в один голос утверждали, что молодой водитель уехал сегодня рано утром и с тех пор не возвращался домой.

Собственно, домом общежитие можно было назвать с очень большой натяжкой. Место проживания беженцев нельзя было назвать даже общежитием. За последние восемь лет после начала карабахской войны в Азербайджане было около миллиона беженцев, многие из них стремились осесть в Баку.

Вокруг города возникли палаточные городки беженцев, все общежития, дома отдыха, пионерские лагеря были отданы для беженцев, число которых непрерывно росло. В таких условиях размещать людей с комфортом невозможно, и многие были рады элементарной крыше над головой. Баку конца века был городом еще более разительных контрастов, чем в начале века. Здесь росло число миллионеров, строились офисы и банки, возводились элитарные дома, в казино проигрывались сотни тысяч долларов. И в этом же городе без работы и без средств влачили жалкое существование десятки, сотни тысяч людей, часто не имеющих даже крыши над головой.

Касумов распорядился сообщить в автоинспекцию о срочном задержании автомобиля Шарифа, где бы он ни находился. В условиях послераспадного периода самой стабильной структурой правоохранительных органов, работающей с неизменным рвением, были сотрудники ГАИ, мздоимство которых превосходило все мыслимые степени и принимало откровенно вымогательский характер. Но сама структура работала, несмотря на все сложности. И довольно скоро Касумову сообщили, что автомобиль задержан на проселочной дороге.

Их автомобиль немедленно рванулся в сторону поста ГАИ, где ожидала задержанная машина. От нетерпения Касумов постукивал пальцами по переднему сиденью. Он традиционно садился на заднее сиденье. Машина подъехала к предполагаемому месту через двадцать минут после полученного сообщения, но, кроме полицейского «жигуленка», других автомобилей здесь не было.

— Где водовоз? — закричал Касумов, выскакивая из машины. За ним вышли двое его сотрудников.

— Какой водовоз? — спросил, растягивая слова, старший лейтенант полиции, похожий на куклу, с круглым лицом, будто наклеенными усиками и круглыми, немного навыкате глазами.

— Где машина? — заорал Касумов.

— Где машина? — повернулся к своему сержанту офицер полиции. — Вы ее отпустили?

— Мы остановили машину, все проверили, как нам и приказывали, начальник, — доложил сержант, вытягиваясь перед офицером, — но все было в порядке.

— Вы его отпустили? — выдохнул Касумов.

— Мы проверили его документы, права. Все было в порядке, — начал повторяться сержант. Офицер полиции стоял, с жуликоватым видом глядя на сотрудников Министерства национальной безопасности.

— Как вы могли его отпустить? — разозлился Касумов, обращаясь к офицеру. — Вы же получили наш приказ.

— Я в это время разговаривал с другим клиентом, — начал объяснять офицер, — и не видел, как мой сержант его отпустил.

— С клиентом? — передразнил Касумов. — У вас все водители клиенты.

— Ах ты подлец, негодяй! — закричал нарочито громко офицер полиции на своего сержанта. — Ты почему его отпустил?!

— Оставьте этот спектакль, — поморщился Касумов, — можно подумать, вы отпустили его даром. Наверное, в кармане у тебя, подлеца, все еще хрустят доллары, которые он тебе заплатил. В какую сторону он поехал?

— Не видел, — сделал еще более круглые глаза кукольнолицый.

— Сукин сын! — бросил ему Касумов, усаживаясь в машину. — Давайте, ребята, быстрее в сторону города. Может, успеем перехватить.

Когда их автомобиль отъехал, старший лейтенант, улыбаясь, сказал своему подчиненному:

— Я их хорошо знаю. Только ругаться могут. А сами деньги берут больше нашего. Просто вид делают, что честные.

— А где моя доля? — деловито спросил сержант.

— Потом отдам, — отмахнулся офицер, — смотри, какая машина едет.

Кажется, «БМВ». Давай тормози.

— У нее государственный номер, — отмахнулся сержант.

Офицер немедленно вытянулся и отдал проезжающей машине честь. Его явно не смущало, что машина неслась на куда большей скорости, чем это было дозволено местными правилами. Офицер, улыбаясь приклеенными усами, проводил взглядом автомобиль.

— Опять передают, — сказал сержант, — опять эти психи из МНБ требуют у всех постов остановить водовоз.

— Дураки, — презрительно сказал старший лейтенант, — вот такие дураки там и работают. Я вчера встречался с одним таким дураком. Он журналист, но ничего не понимает в жизни. Мы с ним договорились, чтобы я ему заплатил за его комнату, а я начал умолять, что у меня денег нет. Вот этот дурак и поверил.

Десять тысяч долларов просто так скостил, поверил мне на слово.

— Повезло, — восхищенно сказал сержант.

— Конечно, повезло, — кивнул офицер, — дураков всегда хватает.

— А если они на нас пожалуются? — опасливо спросил осторожный сержант.

— Ничего не будет. Машину мы задержали, все документы проверили. Он же не будет всем рассказывать, что дал нам двести долларов, даже если его поймают.

А если они пожалуются, мы все объясним начальству. Не бойся, со мной не пропадешь.

С этими словами он сунул руку в карман и потрогал две сотенные бумажки, полученные от молодого водителя. «Какие наглые эти водовозы, — подумал он с умилением. — Когда их останавливаешь, даже одного ширвана[1] не допросишься. А у этого в кармане стодолларовые купюры были. Больше нужно с них денег брать. Им, наверное, дачники много платят. Вообще, в последнее время все эти водители так обнаглели, что уже и платить не хотят. Каждый, кого останавливают, называет имя какого-нибудь начальника и отказывается платить».