В плену у ректора (СИ) - Миленина Лидия

Эдиан остановилась в шаге от него и схватила его за руку.

— Кай, миленький, что ты делаешь! Что они сотворили с тобой во время этого наказания?! Почему ты хочешь уехать?! — крикнула она и посмотрела на него с той же мольбой, с которой Сарита смотрела на нее.

Лицо Кая передернуло, он глубоко вздохнул и выдохнул. Несколько мгновений растерянно молчал. Потом собрался и осторожно освободил ладонь из рук Эдиан.

— Эдиан, наказание тут не причем. Я заслужил его и должен был его отработать. Просто… я должен уйти из Академии. Это мое решение — ректор не отчислял меня, поверь. Это не его работа. Так будет лучше.

— Кому лучше? Тебе?! Нет — ты не получишь образования, а ведь у тебя талант! В перспективе у тебя может быть третий — слышишь меня — третий уровень!

— Откуда ты знаешь? — напряженно переспросил Кай, вглядываясь в ее раскрасневшееся лицо.

— Вижу. Я теперь это все вижу, Кай! — сказала она и продолжила свою мысль: — Или мне? Нет, мне будет хуже. Я потеряю дорогого человека! Сарите — так ей точно не будет лучше, она будет… плакать и скучать! Ты разобьешь ей сердце!

Эдиан осеклась, подумав, что не стоит так открыто сообщать Каю о чувствах подруги. Она бы это не одобрила.

Кай поморщился. Снова выдохнул.

— Послушай, Эдиан. Ты была бы права. Если бы мы… жили в сказке. Знаешь, как было бы, если бы мы были героями сказки? — горько усмехнулся он. — Все закончилось бы хорошо. Я влюбился бы в другую девушку. В ту, что спасла меня — по законам жанра — влюбился бы в Сариту. Она — в меня. А ты… ты стала бы великим магом, но не утратила бы способность родить детей. И однажды обрела бы свое личное счастье с каким-нибудь великим магом… вроде нашего ректора, допустим. Я ведь понимаю, что он один ровня тебе во всей стране! Но мы живем не в сказке, — снова грустно усмехнулся. — Сказок не бывает. Или это грустная сказка. У нас все не так. Я ведь понимаю, что ты не любишь меня. И не можешь дать мне шанса… добиться твоей любви. Сарита влюбилась в меня, думаешь, я не знаю? Видимо, отдала мне часть своего сердца, когда спасала. А я… я должен был бы полюбить ее, но нет. Эдиан, да пойми ты, я все так же люблю тебя! Я драил полы еще день назад… две недели я драил полы и мыл тазы после уроков некромантии… А думал, думал только о тебе. Ты мой ангел, мое наваждение! И я… не смогу полюбить Сариту! Не будет хорошего для всех конца. Поэтому… лучшее, что я могу сделать — это уехать. Ведь я не смогу видеть тебя не доступной для меня. И видеть, как мучится Сарита от безответной любви. Она забудет меня скоро… Ты тоже забудешь меня, успокоишься, станешь великим магом. А я… знаешь, у меня есть родственники недалеко от восточных границ. Там моему двоюродному дяде нужен помощник-целитель. Неполное высшее магическое образование у меня уже есть. Я хорошо подойду. Наберусь у него не хватающих навыков, на практике это хорошо выйдет… И буду жить там. Так лучше для всех.

Эдиан опустила глаза. Слезы неудержимо потекли по щекам. Она не хотела плакать, не хотела расстраивать Кая еще и этим. Но правда, что звучала в его словах, пронзила сердце болью.

Он полностью прав. Она не имеет права останавливать его, подвергать его и Сариту долгой неизбывной пытке.

Кай судорожно вздохнул и несмело, ладонью стер слезы с ее щеки. Эдиан улыбнулась и подняла на него взгляд.

— Все из-за меня. Прости меня… Кай, послушай, если бы все было по-другому. Если бы мы… были в сказке… то я выбрала бы тебя. Я была бы с тобой, и мы были бы счастливы. Я знаю это.

— Я тоже это знаю! — вырвалось у Кая. Он порывисто шагнул к ней и заключил в объятия.

Эдиан хлюпнула носом.

— Я не хочу быть… с мужчинами. Больше не хочу. Но… пусть последний поцелуй в моей жизни будет твой, Кай. Поцелуй меня, пожалуйста. И прости… что прошу об этом.

…Они снова, как когда-то в подземелье, целовались. С юношеской страстью, с исступлением перед грядущей разлукой.

Потом, когда на отдалении раздалось деликатное покашливание конюха, Кай оторвался от нее, с перекошенным лицом вскочил на коня и поехал к выходу. Эдиан смотрела ему вслед.

Последние искры ее прежней жизни гасли, уносимые высоким страстным парнем, который оказался способен разорвать порочный круг.

Впереди была лишь холодная магия. Так ей казалось. Ведь она действительно больше не будет смотреть на мужчин. У нее не будет личной жизни. Только магия. И реализация целей.

* * *

А вечером к ней пришел Герберт.

Эдиан понуро сидела над учебником, заставляя себя читать, чтобы не думать о Кае, Сарите и своей судьбе. Не мучиться совестью, что не смогла остановить Кая — более того, растравила ему душу прощальным поцелуем. К тому же… она целовала парня, который нравился ее подруге. Опять поступила эгоистично! Опять думала о себе!

Что ни сделает, все не так, думала Эдиан про себя. Может, не зря судьба распорядилась ею именно так, как распорядилась? Заслужила просто.

До этого она почти три часа успокаивала Сариту. Известие, что Кай все же уехал, буквально убило ее. Видимо, прежде Сарита ни в кого не влюблялась. Она не была романтичной девушкой вроде Эдиан, отличалась практическим складом ума, и, учитывая свое проклятье и не слишком привлекательную внешность, считала, что ей о личной жизни лучше даже не мечтать.

Но то, что она спасла Кая, это романтичное событие пробило выстроенную ею броню. Ей казалось, что, раз она спасла его, значит, они суждены друг другу. Значит, и для нее есть надежда, что Кай влюбится в нее. Ну должно же быть на свете какое-то доброе волшебство?

Теперь же ее робкие, впервые возникшие в сердце мечты рухнули, и Эдиан не знала, что с этим делать. Могла лишь быть рядом, гладить подругу по руке, говорить бесполезные обнадеживающие слова.

Порой чужое горе изнуряет не хуже собственного, домой Эдиан пришла, как убитая, едва переставляя ноги скорее от душевной усталости, чем от физической.

Противоречия, муки совести и осознание того, как «все плохо», разрывали ее внутри. Поэтому она и забивала голову пока еще не нужной ей информацией по высшей стратегической магии.

Ректору она обрадовалась. И даже сил не было отрицать свою радость.

Может, он подденет ее, скажет что-нибудь такое, что она начнет задыхаться от возмущения, и другие переживания отойдут на второй план? А может, будет заботлив, как он иногда бывает. Будет сидеть рядом сильный и надежный, и у нее появится ощущение, что ей есть на кого положиться. Чувство защищенности, которое он вызывал и с которым она боролась, неудержимо охватывало ее, когда ректор был рядом и не издевался. А он ведь мог и не острить и не усмехаться… Теперь Эдиан это знала.

Каждый вечер он сидел с ней в ее кабинете, узнавал, что было на занятиях, помогал и объяснял, если у Эдиан были вопросы или не все получалось. Спокойный, какой-то странно-теплый (несмотря на его обычное ледяное самообладание и сарказм). И учиться у него было приятнее, чем у кого-либо еще. Эдиан не оставляло ощущение, что лишь он один говорит с ней на одном языке — на языке мага, имеющего почти неограниченный источник силы.

А может, он просто был хорошим преподавателем. Эдиан знала, что старшекурсники очень ценят его лекции. А многие молодые преподаватели мечтают быть на него похожими.

Все, что он говорил и показывал, просто впитывалось в нее. Органично, спокойно. И при этом ей самой становилось удивительно приятно, словно она училась не у жестокого «черного ректора», а у кого-то близкого, родного, кому можно доверять.

В такие моменты казалось, что стены, стоящей между ними, не существует. Между ними вообще нет границ. Если он создавал энергетическое облако и велел Эдиан разделить его на три части, появлялось ощущение, что это облако — продолжение его руки, а ее рука — продолжение облака, что все это — он, она и то, что между ними — гармонично перетекает друг в друга, как некая единая субстанция.

К концу второй недели она была вынуждена признаться себе, что ждет его вечерних визитов и предвкушает эти удивительные уроки.