Академия - Анна Кондакова

Но надеюсь, нам не придётся его ждать.

В этот момент дверь в комнату открылась, и на пороге появилась высокая светловолосая женщина. Её лицо было обезображено ожогами, а вместо левого глаза стоял искусственный, совершенно белый шарик, от одного взгляда на который становилось не по себе.

Женщина лишь мельком на нас взглянула.

Я её не интересовал. Она подошла к Мидори, что ещё не пришла в сознание, и положила ладонь ей на плечо.

— Прости меня, детка, что так вышло. Ты подверглась серьёзному испытанию Повинности, но это была необходимость. Надеюсь, мой эликсир хоть немного скрасит твои мрачные дни.

Женщина опустила в карман пиджака Мидори синий бутылёк, погладила девушку по волосам и покинула комнату, так больше ни на кого не взглянув.

Обогнув Жреца, я тоже подошёл к Мидори, взял её на руки и направился к выходу, но у двери остановился, потому что девушка вдруг подняла голову. На первый взгляд Мидори была в порядке, но всё же ощущалось, что побочные действия Повинности ещё не отпустили её. Лоб девушки блестел от пота, глаза покраснели.

— Мы уходим, — прошептал я ей, чтобы сразу успокоить.

Увидев Жреца за моей спиной, она прошептала, обращаясь к нему:

— Присмотрите за моим отцом. Сделайте это, пока я ищу способ вылечить его.

— Его уже не вылечить, — был ей ответ.

— Просто присмотрите за ним. Остальное я сделаю сама. Я найду способ, вот увидите.

Она опустила голову мне на плечо и прикрыла глаза, ну а я поспешил в коридор, откуда два варвара вывели меня на улицу через задние двери.

Маленький магазинчик, соседствующий с «Царицей Алхимии», остался за спиной.

Он назывался не так пафосно — «Магические Пустяки». И идя через площадь к верхолётной станции с Мидори на руках, я всё думал о том, что порой именно в таких неприметных пустяках и таится самое главное.

***

Мрачный и какой-то обречённый, учитель Галей встретил меня у своего верхолёта.

Причина его паршивого настроения заключалась не только в том, что я вместе с его дочерью вляпался в переделку, нарушил запрет Академии, попался на глаза его давнему другу, побродил ночью по злачным местам Измаила и много чего ещё хренового сделал.

Имелась и другая причина.

Когда я подходил к станции, то увидел ещё один верхолёт. Дорогой, огромный, кричащий о неприличном богатстве. Это была машина Акулины Снеговой. И теперь мне стали понятны слова Галея о том, что ему «подвернулся верхолёт».

Акула любезно оказала ему услугу.

Даже снизошла до ночного извоза и снова приняла участие в спасении моей задницы. Не добившись от меня службы, эта хваткая Охотница решила взяться за моего учителя.

И, судя по её довольной улыбке, уже успела о чём-то с ним договориться...

Книга 2. Эпизод 11.

Акула ни о чём меня не спрашивала.

Её верхолёт поднялся в небо, как только я подошёл к станции. Девушка лишь улыбнулась мне через стекло в кабине пилота и на большой скорости рванула над крышами домов.

Усевшись вместе с Мидори в салон учительского верхолёта, я выждал несколько секунд гробового молчания и только потом спросил:

— Теперь вы что-то должны Акулине Снеговой, учитель? Просто за то, что она вас подвезла?

Галей взялся за штурвал и что-то процедил по-янамарски.

Покосившись на Мидори в соседнем кресле, я прокашлялся и постарался намекнуть Галею о своей проблеме:

— Не совсем вас понял. Видимо, ухо повредил.

Тот сразу догадался, что я сломал наушник, и заговорил на нартонском:

— Ты вынуждаешь меня пожалеть о том, что я вообще взял тебя в ученики. И лучше бы тебе помолчать, пока твоя дурная башка на месте.

Пришлось заткнуться, хотя вопросов у меня накопилось уже много.

Мидори тоже не произнесла ни слова. Ни в свою, ни в мою защиту. Она ещё приходила в себя и, кажется, страдала виной из-за того, что так бездумно подвергла нас опасности. Замерла без движения, прикрыв глаза, а по её щекам то и дело проскальзывали слёзы.

Она положила голову мне на плечо и прошептала:

— Прости меня, Кирилл. Больше я тебя не подведу.

Так, в молчании и тревоге, мы покинули окраину столицы.

И снова за окном замелькали вывески, подсветка домов, волшебные голограммы, стены готических зданий, витражи, шпили и башни — мы летели в сторону более престижных кварталов, к центру.

Через несколько минут Мидори уснула, мерно засопев у меня на плече, и я тихо спросил у Галея:

— Кто этот Жрец из лавки, учитель?

Как ни странно, но Галей ответил.

— Его зовут Елизар Саргон. Он Жрец ранга Пастырь. Ещё пара числовых прорывов, и он сможет стать Оракулом столичного Духовного Дома Саргон. Хотя вряд ли это место когда-нибудь станет вакантным, да оно ему и не нужно. Он, как видишь, доволен уже обретённым. Вся территория Восточной улицы и рынок находятся в его ведении. Он и сам держит там магазинчик с очень неплохим ассортиментом.

А Жрец-то оказался совсем непрост.

Высокопоставленный представитель Духовного Дома Измаила. Только вместо того, чтобы делать свою прямую работу, он прячет свободных варваров и пишет липовые отчётности своему боссу-Оракулу.

Этот Пастырь Саргон рисковал своей шкурой даже больше, чем сами варвары. И если бы Галей знал, что творит его друг, то вряд ли назвал бы его регалии.

— Он рассказал мне про День Бартла, — добавил я. — И про День Сидха.

— Об этом потом, — отрезал Галей.

Он резко сменил направление полёта.

Сначала я подумал, что мы летим в гостиницу «Обитель Неба», но верхолёт стремительно покинул столицу и отправился в сторону холмов вдалеке.

— Мы летим сразу в Академию?

Галей снова заговорил, но сказал совсем не то, что мне бы хотелось услышать.

— Надеешься, твои выходки просто так тебе обойдутся, опоссум? Во-первых, с сегодняшнего дня ты будешь находиться под особым наблюдением смотрителя Храмова. Поверь, он умеет присматривать за нерадивыми студентами и делать их расписание более жёстким. Во-вторых, я заберу у тебя блокнот и отдам только тогда, когда сочту, что ты готов получить его обратно.

— Но мне...

— И, в-третьих! — громко перебил меня учитель. — В качестве наказания вы оба, ты и моя дочь, будете чистить загоны для пространственных животных. Каждый вечер после уроков. Весь ближайший месяц. Лопатами. Никакой магии.

Я уставился на затылок Галея.

— Но Мидори... она же...

— Теперь она тоже учится в Академии. Утром