Его нежеланная истинная (СИ) - Кушкина Милена

Баронесса зло сверлила меня взглядом. Ее переплетенные пальцы побелели от напряжения, но поза была расслабленной.

– Ты оказалась ни на что не годна, Анна. Придется мне все взять в свои руки.

У меня внутри что-то оборвалось. Воздуха стало резко не хватать.

– Я добьюсь твоего возвращения домой, – сказала она заботливо, – с такими травмами нельзя находиться в казенном учреждении. А дома и стены лечат.

– Нет, вы не посмеете! Макей не позволит, – привела я последний аргумент.

– Детка, когда он узнает, что твое сердце принадлежит Бертону, то сам с радостью сдаст тебя домой, под крыло любящей матушки, – она покачала головой и встала.

– Он вам не поверит! – вскинулась я.

– Только не после того, как застанет вас с бывшим женихом в недвусмысленной позе. Я, конечно, потом сделаю дома дочери внушение и быстренько организую ей свадьбу с возлюбленным, – баронесса улыбнулась мне на прощание и вышла из комнаты.

Лже-матушка ушла, а я осталась в полной уверенности, что она точно имеет отношение к организации этого заговора.

13.6

Эдвин Макей 

Мне нужно было поговорить с профессором Кайрусом. Срочно. Но его не было на месте. Решил прогуляться до ректорской. Вдруг удастся его перехватить по дороге оттуда?

У кабинета ректора была тихо. Я прошелся пару раз туда-сюда. Дверь приоткрылась. Элиот Фирон выглядел неважно.

– Макей! – позвал он. – Ты-то мне и нужен. Проходи.

В кабинете ректора я встретил баронессу Брамс, мать Аниши.

– Вы поговорите тут, – сказал ректор как-то отрешенно, – здесь вам никто не помешает.

Он вышел, оставив нас наедине. Я сел в кресло напротив Лории Брамс. Красивая женщина, но холодная. Дочь не в нее. Аниша такая живая, словно огонь, танцующий на свече. А ее мать похожа на ледяную статую. Понятно, почему они не очень близки.

– Эдвин, нам нужно обсудить судьбу Аниши, – мягко начала она, но в голосе слышались металлические нотки.

Я кивнул. Больше нам и не о чем говорить-то.

– После того, что произошло сегодня, быть женой нунгалина больше не будет почетным и престижным. Моя единственная дочь станет изгоем в высшем свете. Но это не самое страшное.

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Аниша – девочка добрая и самоотверженная. Она, может останется с тобой из чувства долга или … жалости. Но подумай о вашем ребенке.

– Ребенке? – эхом повторил я.

– О вашем сыне, который обязательно родится ,если она останется с тобой.

– А что с ним? – меньше всего я думал о будущем наследнике.

Представил, какой была бы матерью Аниша. Ужасно захотелось, чтобы она держала на руках нашего малыша и улыбалась мне.

– Кем он станет? Изгоем? – напирала баронесса, прогоняя прелестную мечту.

– Почему? Я представитель знатного рода, моя жена и ребенок будут жить в роскоши, даже если за ней не будет ни медяка приданого! – я с вызовом посмотрел на эту женщину.

Пусть не думает, что мне нужны деньги их семейства.

– Но он не сможет никого взять в жены. Порядки изменятся, нунгалины будут все более оттесняться и в конечном итоге останется лишь жалкая горстка потомков когда-то великого рода. Вас загонят в ваше княжество, как скот в загон. Этой судьбы ты хочешь для моей дочери? – баронесса говорила с вызовом.

И как бы мне не больно было слышать эти слова, я понимал, что хотя бы отчасти она права.

– Что вы предлагаете? – спросил я.

– У Аниши есть жених, – она замялась, – был, пока она не получила приглашение в эту вашу академию. Отпусти ее. С ним она будет счастлива, их дети будут частью общества.

Я молчал. Баронесса говорила правильные вещи, но я почему-то не верил ей. Да и не выглядела она как мать, молящая о лучшей доле для дочери. Скорее уж как хозяйка, отдающая распоряжения.

– Если Аниша попросит, я разорву нашу связь, – ответил я, вставая, – не в моих правилах принуждать девушку.

Отвесив легкий поклон, положенный по этикету я пошел к выходу. Баронесса была довольна разговором.

– Будь уверен, с Бертоном она будет счастлива. Он сможет как следует позаботиться о ней, – “успокоила” она меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– С Бертоном?! – я обернулся, перед глазами до сих пор стояла ужасная картина, как этот подонок Бертон бьет наотмашь Анишу. – Так вот кто у нас жених?

– Да, они немного повздорили, когда Аниша все-таки уехала в академию, но думаю, она сможет загладить свою вину, – баронесса счастливо улыбнулась.

Я вышел, излишне громко хлопнув дверью.

Так значит, этой ночью были разборки влюбленных? Ничего себе у них брачные игры!  Да он чуть не убил ее. И это с ним она хочет жить долго и счастливо?

Я шел по коридорам, не видя ничего перед собой. Руки сами собой до боли сжимались в кулаки. Она влюблена в это чудовище и хочет быть с ним? Неужели она не увидела всей его гнилой натуры?

Отпустить ее к нему? Чтобы он выбил из нее дух, как только она на балу посмотрит не на того мужчину?

А, может, ей нравится, когда мужчина ведет себя пожестче? Тогда она должна быть в восторге от нашей первой встречи.

Ярость. Бешенство. Вот чувства, которые горели в моей груди. А еще жгучая ревность. Если она достанется этому чудовищу, то у меня будет только один путь – отправиться в пекло и сгинуть там, пока этот ядовитый огонь не спалил меня изнутри.

Глава 14

На первый взгляд, жизнь в академии не сильно изменилась. Мы занимали все те же комнаты, ходили на занятия, встречались в столовой и в парке. Все было как обычно. Но это если не приглядываться.

Нунгалины тренировались все свободное время. Даже их огнеупорная одежда покрывалась подпалинами. По природе мрачные и замкнутые, они словно покрылись каменной коркой, отгородившись от своих истинных. Да и друг с другом они не останавливались поболтать. Им словно было стыдно смотреть в глаза друг другу, хотя ни один из них не сдался и не признал добровольно поражения, пока не поступил приказ, которого они не посмели ослушаться.

Я думала, что произошедшее сблизит нас, но Эдвин наоборот отдалялся от меня с каждым днем. Мы все так же тренировались на занятиях профессора Кайруса, но помимо этого едва ли обменивались одной-двумя фразами за день. И это ужасно злило меня.

Ведь я помнила, как в день, а точнее в ту ночь, когда произошел переворот, он готов был порвать всех, защищая меня. А потом бережно нес на руках, словно я была самым дорогим в его жизни. Куда же делось то тепло, которое я почувствовала? А, может быть, это все было последствием сотрясения и привиделось мне в бреду?

О событиях той ночи мы не говорили. Словно и не было ничего. Произошедшее пришлось восстанавливать по крупицам, словно пазл из тысячи кусочков. Как всегда, помогли подруги. Им тоже хотелось знать о произошедшем больше.

Через пару дней после переворота мы собрались у нас в комнате, чтобы поделиться впечатлениями.

– Я так испугалась в ту ночь, – сказала Алиса, которая все время оставалась в стенах академии, – проснулась ночью, а Киф стоит во всеоружии, в руках два кинжала, и глаза такие безумные. Я испугалась, мало ли что у него в голове.

Мы с Деборой сочувственно покивали, от элитных действительно можно было ожидать вообще чего угодно.

– Он задумчиво посмотрел на меня, – продолжила Алиса, – и отдал мне один кинжал, велел запереть дверь, придвинуть к ней кровать и ни в коем случае не подходить к окнам.

– И что ты? – спросила Дебора.

– Сделала, как он сказал. Еще подумала, что он с ума сходит, но раз так, то пусть до утра погуляет, проветрит мозги. А через час началась какая-то возня, я как раз задремала, потом всполохи, крики. К отблескам огня я уже привыкла, но тут не только фаеры в ход пошли. Какая-то другая магия. Несколько раз что-то в окно ударило. Было очень страшно, в окно выглянуть я так и не решилась.

– А потом он пришел за тобой? – поинтересовалась я.