Колхозное строительство. Дилогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

А вот в папке оказались совсем другие облигации. Их Пётр помнил из детства. Часть сбережений их семья хранила в облигациях 1966 года. Эти можно было легко купить и продать в любой сберкассе. Была полная двадцатирублёвая и половинная десятирублёвая. В отличии от ярких сталинских и хрущёвских, эти были небольшие и тусклые. Коричнево-грязно-синие. Только эти были настоящей ценностью. Они были ликвидны. Если сейчас январь 1967 года, а появились они в июле 1966 года, то с учётом одного тиража в полтора месяца должно было уже пройти 4 розыгрыша, последний в новогодние праздники. Следующий будет 15 февраля. Уже скоро. И тут Пётра осенило. А ведь облигации лежали в пыльной папке и перетянуты резинками. Может их гражданин Зуев и не сличал с таблицей, публикуемой в "Известиях"? Нужно проверить.

Пётр пересчитал облигации тысяча двадцатирублёвых и пятьсот десятирублёвых. Что самое приятное, так это то, что номера и серии шли не по порядку. То есть даже если их и украли в сберкассе, то вряд ли теперь можно отследить по номерам. Или всё же можно? Скажем, все номера переписаны, и Потап не проверял их по той простой причине, что отоварить их нельзя. Как бы это узнать не светясь? Вид облигаций навёл Петра ещё на одну мысль. Сорить деньгами в 1967 году это верный путь в покойники или в тюрьму. А вот выиграть в лотерею, это совсем другое дело. У него осталось более ста тысяч рублей. Нужно купить на них те же облигации 1966 года. Продают их чуть дороже номинала, так что это будет почти 4900 облигаций двадцатирублёвых. Если прибавить тысячу уже имеющихся и пятьсот половинных, то в каждые полтора месяца будут разыгрываться 6400 серий. Понятно, что из пятидесяти номеров серии выигрывает только один, а остальные получают только два номинала. Но даже и такой шанс почти в каждом тираже иметь выигрышные облигации довольно велик. Отличный способ легализации денег. Купить будет только некрасивых бумажек на сто тысяч рублей не просто. Но если подключить тёзку-танкиста и старшину и покупать не только в Краснотурьинске, но и в Карпинске, Волчанске, Серове, Североуральске, то при покупке, скажем на полторы тысячи рублей, потребуется на троих всего 22 покупки, а если привлечь к этому будущего директора колхоза, то чуть больше пятнадцати. Вполне решаемая задача. Можно просто обойти все сберкассы Свердловска, уже хватит.

Пётр ещё перебрал злотые украшения из двух шкатулок. В сумме больше пяти кило. Если считать грамм – тридцать рублей, то получается ещё сто пятьдесят тысяч рублей. Откуда, блин, у этого смотрящего за небольшим городком Краснотурьинском такие деньги? Когда же он раскрутил струбцины на сейфе с золотым песком, то оказалось, что опять этот вопрос задавать надо. Больше двух килограмм золота и, скорее всего, ещё и килограмма три платины. Больше всего это напоминало корольки металла, остающиеся в шлаке после плавки. Будем считать платиной. Зачем хранить железо? Да и вес наводил на правильные выводы. Один самородочек так вообще тянул на полкило, а сам финтифлюшка финтифлюшкой.

На закуску остались ордена. Вес шкатулки тоже был приличный, килограмма три. Пусть там вперемежку золото с серебром, но ведь у некоторых и коллекционная стоимость есть. А у царских и не малая совсем. Ладно, тут нужен специалист. Деньги есть, так что спешить совершенно некуда. Пусть полежат и подорожают. Пистолеты и обрез Пётр вытаскивать из мешка не стал. Тут нужно вдумчиво разобрать, смазать, почистить, протереть. Одним словом нужно укромное место и время. И ещё понять, а нужны ли они вообще. Может, лучше утопить.

Глава 31

Директор Турьинского рудоуправления – Анатолий Евгеньевич Панёв появился на пороге кабинета, когда Пётр уже начал домой собираться. Время после обеда он провёл с пользой. Во-первых, раздобыл-таки подшивку газеты Известия за 1966 год и за январь 1967года. Проверять пришлось почти до самого вечера. Всё-таки полторы тысячи билетов в четырёх таблицах. Сказать, что потратил время зря, значит, лишь чуть сгустить краски. Три билета оказались выигрышными. Два десятирублёвых оказались в серии, где выигрыш составил сорок рублей. Но раз облигации не по двадцать рублей, а по десять, то сорок получилось как раз на две облигации. А вот по двадцатирублёвой выигрыш почти составил тысячу рублей. Почти. Серия совпала, а вот номер нет. Рядом, всего две единички подкачали. Нужно было 23, а оказалось 25. Итого ещё сорок рублей. Всего восемьдесят рублей, за полдня тяжкого труда. Ну, и ладно. Зато точно убедился, что выигрыши бывают.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

"Нужно будет по дороге домой сделать небольшой крюк и зайти в сберкассу купить облигаций на полторы тысячи", – решил Штелле.

Кроме того после проверки облигаций Пётр успел настроить комсомол на борьбу с курением. Вызвал весь горком комсомола во главе с Каётой и поручил им разбиться на тройки и каждый день ходить в школы и на перемене ловить курильщиков и доставлять их в кабинет директора, а там "пытать" и добиваться признания, где они взяли сигареты. Ну, а дальше пусть директор меры принимает. Родителей в школу вызывает, или гораздо лучше оставляет после уроков полы в коридорах мыть или даже в тех же туалетах. А ещё лучше, чтобы эти полы они мыли вместе с родителями, по крайней мере, под их присмотром. Не хотите заниматься своими детьми, тогда мы займёмся вами.

Вот только комсомольцы, страшно недовольные, тем, что нужно не бумажки писать, а с людьми работать, ушли, как появился Панёв.

– Анатолий Евгеньевич, присаживайтесь, чай предлагать не буду, у меня к вам несколько коротких вопросов. Как ответите, так и пойдём по домам.

– Надеюсь, не про ремонт техники? – усаживаясь, усмехнулся директор Турьинского рудоуправления.

– Нет. Анатолий Евгеньевич, вопрос такой. Как вы лично относитесь к строительству кооперативного жилья?

– Сложный вопрос. Есть у меня квартира. Да и денег жалко. Хочу Волгу купить, – не стал юлить Панёв.

– Ладно. Опишу ситуацию. Представьте трёхэтажный дом из красного кирпича со вставками белого. Дом не большой, из двух подъездов. На каждом этаже по две трёхкомнатные квартиры. Большая ванная метров десять. Туалет отдельно. Дом полностью окружён лоджией, то есть у вас или четыре маленьких балкона, или два огромных. Скажем, два на шесть. И эти балконы вполне возможно застеклить. Сразу за окнами сосновый лес. Вырыт небольшой пруд. В него даже можно карасей запустить, а можно засыпать берега песком, и так как пруд не очень глубокий, то вода будет летом вполне пригодна для купания. Итого двенадцать квартир, и с боков двор закрывают по шесть капитальных гаражей. Качели, карусели, турники для детей. Столы с лавками для доминошников или шахматистов, даже эстакада для автомобилистов. Не появилось желание? – прищурился Пётр. Потом он дошёл до шкафа, достал приготовленный специально для этого разговора коньяк с маленькими стакашками и с плиткой шоколада, уже наломанной на квадратики.

– А такое возможно? – Панёв покрутил в руке налитый стаканчик с янтарной жидкостью.

– Такое нужно сделать. Дом будет стоять на краю Рудничного. Там будет жить начальство с вашего управления. Ну, если конечно вы найдёте одиннадцать соседей желающих потратить тысяч по пять. Деньги можно, наверное, отдавать частями. Самый простой способ организовать в вашем управлении кассу взаимопомощи и эти двенадцать счастливчиков на первый взнос оттуда деньги и возьмут, – Пётр чокнулся с директором и глотнул коньяка. Вполне. Даже и не хуже всякий хенесей.

– Заманчиво. А квартиры придётся сдать?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я понимаю, что их хочется оставить детям или там братьям с сёстрами, но не в этот раз. Сам понимаешь, что и так будете у всех на виду и на языках. Зато передать по наследству эти элитные квартиры уже никто не запретит. Есть ведь и плюс, можно пустить от этого дома до управления маршрут небольшого автобусика. Два рейса. Один утром, один вечером. Ну, можно и на обед. Тогда четыре рейса. Там ведь не очень далеко получится? – Пётр налил по второй.