Франсуа и Мальвази. II том - Анри Коломон

– Подымается, – с облегчением говорили матросы. Идя по ветру киль «Ореола» разрезал морские валы и буруны. Капитан не успел даже отдать приказ снимать такие-то паруса, предотвращая повторение пережитого. Как сила ветра стала стихать. Ураган прошел.

В мгновение кругом все прояснилось; морская поверхность успокоилась, после короткого дождя последовавшего вслед за шквалом, прояснилось заголубевшее небо. Ветра хватало ровно настолько, чтобы вести «Ореол». Либо они пережили действительно страшнейший из ураганов, который только встречается на Средиземноморье…, которому бы на суше вырвать с корнем деревья; либо они чувствовали себя так скверно от того, что давно не ели.

Но так или иначе закончилось все благополучно, и можно было не думать о том что у островов было бы лучше, как думалось при попадании в подобное. Изнуренные и слабые матросы спокойно стояли наслаждаясь тишиной и спокойствием, а больше отдохновением.

– …Кто, он?! – говорил возражая старина боцман, – Никогда!… «Ореол» не потоп, он никогда не потонет. Такие не тонут… Земля рядом была, доберется.

Уверенность с какой говорил Тендор вселила благостное успокоение в сердца людей, созерцательно вглядывающихся в синеву ночной мглы. Тишину прорезали гулкие и громкие удары Армана железным по железной обшивке основания мачты, высекая искры.

Неожиданно над головами зажглись крупные огни светящихся звезд. Сверху, с концов рей и мачт полился волшебный свет фосфорисцирующих шаров. По зову из трюмов и кают, залитых водой, потянулись смотреть на чудо воспрянувшие духом люди. Огни святого Эльма густо облепили ночными фонарями поверхность оснастки брига, заливая ее бледным белым светом. На нос корабля кто-то побежал, видимо заметив нечто еще более важное. Раздался громкий радостный крик:

– Дэлантэ Сисилия!27

Часть II …И Медные Трубы

Глава XXIII. Впереди Сицилия!

«Ореол» выходил из пролива между островами Леванцо и Фавиньяна, меняя галсы и уклоняясь от встречи с полосой побережья, занявшего весь горизонт. Впереди была Сицилия, долгожданная и заманчивая, после месяцев тюремных стен, недель плавания и наконец после прошедшей штормовой ночи, казалось выжавшей последние силы.

Но вот настало утро и засветило яркое солнце, как последний из самых хворых выбрался на свет, и палуба оказалась заполненной людьми. Особым ничем не оставалось заниматься, как продуваться на ветерку, выгоняя из себя последние остатки хвори и просветлять голову приятными просторными видами небесной голубизны, уляпанной плывущими облаками, с синевой моря, которую нельзя было назвать бескрайней. Подзорные приборы гуляли из рук в руки и зрители развлекались тем что разглядывали из них близлежащие острова, к которым они были пока наиболее близки.

Меловые холмы и белые хижины селений крестьянских ли, просто пастушечьих /?/…быстро надоели; они плыли вперед, и их манила к себе другая, неведомая и загадочная земля, лежавшая впереди и близкая тем, что находившаяся под скипетром своих же французских Бурбонов. Желания встретиться с ней было хоть отбавляй и прибавлялось оно еще и тем, что мало у кого не сосало в животе. Поэтому подзорные приборы из рук в руки перекочевывали в переднюю носовую часть судна.

Наверное, каждый строил планы, что он будет делать в Палермо? Аббат Витербо выдал Франсуа всю сумму денег, каковая ему была дана от барона. Как выдал? Выдал он только на словах, на деле же чуть только аббат о них заикнулся, как был тут же назначен казначеем, и деньги ему полагалось хранить у себя. Предстояли большие расходы: на ремонт судна и постой, и все деньги которые имелись в наличие – пятьсот луидоров, предполагалось израсходовать, так что возиться с ними представлялось шевалье излишним. Куда лучше было сдать все финансовые обязанности на шею сметливого аббата и управляющего, а самому вместе со всеми предаться праздному времяпровождению по прибытии.

А Сицилийские берега уже приблизились на столько, что можно было думать о скорейшем завершении их водного пути. Правда, не так скоро оно должно было наступить, как близко уже виделось побережье. Предстояло еще пройти это побережье, выйти северней за мыс Сан-Вито, пересечь залив Кастелламмаре по прямой, оторвавшись от берега, и за горой и мысом Галло зайти в залив Золотая Раковина и Палермский порт.

Пока же они только выровняли курс параллельно побережью, которое было видно как на ладони, и просматривалось от песчаной кромки и до лысых, серых, а местами покрытых свежим травянистым покровом куч холмов, в большинстве своем слитых воедино и образовавших гряды, иногда вылезающие в самое море. Но в основном прибрежные виды представляли собой отлогие или вообще равнинные местности.

Впереди по пути, берег неожиданно выступил мысом, преграждая дорогу, отчего пришлось дать чуть влево. Вправо же в широкой и удобной гавани Франсуа высмотрел примостившийся за маяком по берегу городок, довольно аккуратный на вид, или то, что от него могло быть видно. Можно было разглядеть даже причалы!

Шевалье побежал с подзорной трубой к де Фретте и, подав ее, указал на свое открытие. Капитан вытянул трубу, присмотрелся…

– Это Трапани. Но мы здесь не будем останавливаться. Если уж в Палермо, так сразу в Палермо, и чем быстрее, тем лучше. Состояние нашего «Ореола» мне, честно говоря, внушает опасение.

– Но раз так, сколько еще осталось до Палермо?

– К завтрашнему обязательно будем.

– Но сегодня может затянуться и до ночи, ведь вы посмотрите, как мы тихо идем!

Такой прекрасный день мы превратим в день изнываний. Зачем?!

– Я с вами полностью согласен, шевалье! Терзаться желудком и нагонять таким образом аппетит действительно незачем. Ничего подобного не будет, уверяю вас. У Бертона и Экстлера еще осталось, оказывается немного мучки, и они пообещали испечь отличного хлеба. Голодными мы не останемся и заодно доставим радость аббату Витербо.

Франсуа весь превратился в недоумение.

– Проведем достойно постный день! Видите ли почему я не хочу приставать в Трапани, там мы непременно застрянем до следующего дня и в Палермо прибудем только завтра. Это раз. А второе за что я опасаюсь, это то, что «Ореол» может остаться там навсегда. Лишние сутки он на воде навряд ли выдержит. Я осматривал дно – как будто на мели качались. Сочиться вода не понять откуда. По-видимому с остовом что-то. Килевая качка какая была! Одна лошадь ногу сломала.

…А до Палермо дойдем…/ говорил, зевая /. На верфи наладят наш кораблик. Я даже постараюсь уговорить городские власти произвести ремонт за собственный счет из союзнических соображений. К тому же наверное после стольких… людей будет не загнать обратно, захочется проделать тот же путь посуху. А это уверяю вас опасно. Надо сохранить людей.

Между тем бриг «Ореол» продолжал идти ровным, мерным движением совсем не оправдывая о себе мнение, каковое о нем сложилось у капитана. И вскоре мыс был оставлен далеко позади. Побережье по главную сторону тянулось так близко, что на плешах холмов были видны тени откидываемые облаками. Полоса берега была на редкость прямолинейной, хотя за ней прибавилось холмов и чем дальше, ландшафт стал переходить в гористый. Но долина реки прервала сие начинание. Зато через нее можно было просмотреть на внутренние сицилийские горы.

Через час как ожидалось испекли и начали выносить горячий хлеб. То не могло считаться постом! Хлеб был настолько желанным и вкусным, что доставил пиршеское удовольствие. Ни одно самое что ни на есть гурманное блюдо полусытому человеку не может доставить столько удовольствий как ломтик горячего рыхлого хлеба, отщипнутый голодным, обессиливающим от голода человеком.

Хлебцы давались на целый день, но никто растягивать не собирался, да и не смог бы, когда поджаристые корочки таяли во рту.

Неожиданное и неприятное известие прервало удовольствие и заставило людей с тревогой забеспокоиться о своих жизнях. С трюма прибежали два матроса крича во всеуслышанье и сильно раздражая нервы.

– Вода!! Вода!!

Прежде чем идти смотреть капитан де Фретте дал рулевому четкий и ясный приказ: разворачивать корабль и идти прямо на берег, садиться на прибрежную мель.

Франсуа перехватил у капитана подзорную трубу взглянул на побережье.

До него было мили четыре – три, и не ясно еще успеют ли они до него!?

Боцман Тендор засвистал в свою трубочку, собирая моряков идти к вантам откачивать воду. Это обстоятельство немного успокоило взволновавшегося шевалье Д’Обюссона. Другое что успокаивало его в данной ситуации – это светло-голубая поверхность моря возле берега и светлые пятна невдалеке, что означало мель и посадка на такие песчаные мели ожидалась более чем мягкой. Высадиться на берег осталось бы приятным времяпрепровождением.