Драконы ночи - Татьяна Степанова

Только древние понимали во всем этом толк. Они не боялись быть опозоренными, не боялись огласки, им не страшен был зал суда с железной клеткой за деревянным барьером и родственниками жертв, жаждущими скорой и лютой расправы.

Древние ничего этого не боялись. Они просто шли в лупанарий и покупали за серебряную монету у сводни смазливого мальчишку или девчонку, или ехали на рынок невольников и там выбирали себе живую эротическую игрушку самого нежного возраста. И все это называлось великой античной цивилизацией, так почему же сейчас…

Однажды, сидя в приемной, Олег Ильич представил себе оргию в римском духе – так живо представил, почти такую же, как ее изображают в фильме «Калигула»:

«Эй, соберем мальчиколюбцев изощренных…»

Развратников, извращенцев, скотов…

Мраморный бассейн…

Лепестки роз…

Мальчики, девочки…

Солнечный загар. Вспухшие рубцы от безжалостных розог…

Детский плач…

Он никогда не держал в руках книг ни Марциала, ни «Сатирикон» Петрония – просто однажды в Интернете наткнулся случайно на один сайт, где обсуждалось все это – древние вкусы и привычки, изощренный эротизм и современное «нельзя». Завсегдатаи сайта, видимо, были людьми сексуально озабоченными, однако весьма продвинутыми, начитанными. По крайней мере стишки Марциала Олег Ильич почерпнул именно там. Он запомнил их, выучил наизусть. Там были еще и картинки – фотографии античных ваз и римских фресок, снимки статуй южноиндийских храмов.

Там была одна статуя обнаженного мужчины с мальчиком. Совсем крохой, посаженным на мужское плечо. Когда Олег Ильич увидел эту статую, он задохнулся. Его прошиб пот. Это было намного круче, чем попробовать несовершеннолетнюю девственницу. ЭТО было нечто совершенно неописуемое, но до такой степени возбуждающее, что все внутри его так и зашлось от желания.

И такое непотребство находилось в древнем храме, где молились и воскуряли фимиам, все это было выставлено на всеобщее обозрение еще две тысячи лет назад. И это тоже называлось великой цивилизацией. И цивилизация ЭТО допускала. Так почему же сейчас в наш век…

Новости закончились, по телевизору начался эстрадный концерт. Олег Ильич тяжело поднялся с кресла. Скоро, наверное, вернется от массажиста Марина. Она пеняет ему, что он не ходит на массаж, не ходит в сауну. Мало гуляет с ней в этом чертовом парке, не ловит последнее осеннее солнышко на пляже – опять же вместе с ней, точнее, под ее неусыпным надзором.

В прошлый раз она рылась в его вещах. Устроила ему скандал, когда он без ее ведома уезжал в город. Она отыскала красные трусики-стринги нулевого размера, которые он купил для…

Девочка, мальчик – как мало разницы в НИХ в этом возрасте. Они все, независимо от пола, способны дарить наслаждение, сами того не ведая, сами о том не подозревая.

В этом тухлом городишке пропал мальчишка. А потом его нашли в яме, в лесу.

Где-то на этаже в соседних номерах гудел пылесос. Там шла уборка. Олег Ильич взял со столика ключ, пожалуй, надо прогуляться, дать горничной возможность все здесь прибрать, привести в порядок.

Он открыл дверь. И увидел Дашу Борщакову. Девочка, раскинув руки ласточкой, как маленький канатоходец, шла по узкой кайме ковровой дорожки. Она во что-то играла сама с собой. Может быть, в цирк?

Пятно солнечного света из окна номера упало на ковер. Даша остановилась, увидев возникшего перед ней в дверном проеме Олега Ильича. А у него сперло дыхание в груди, и сердце забилось, заухало. Девочка была одна. Темные волосы ее были распущены по плечам. Она действительно во что-то играла, улизнув от Маруси Петровны, занятой беседой по телефону со своей старой приятельницей. Она играла и для игры закуталась в вязаный кардиган – мамин или бабушкин, уютный и просторный. Полы его волочились за ней по полу, когда она шла вот так, вся вытянувшись в струнку, раскинув руки в стороны, стараясь не оступиться на своем воображаемом цирковом канате.

– Дашенька, – прошептал потрясенный Олег Ильич. И не узнал своего голоса – обычно вальяжный его тембр обратился в какое-то козлиное «мэ-э-э». – Дашенька… ты это что… ты здесь?

Девочка опустила руки, потом спрятала их за спину. Она стояла в центре солнечного пятна. Олег Ильич увидел ее раскрасневшиеся щеки, ее глаза, челку, упавшую на лоб.

– Ты одна? – проблеял он. – Хочешь… ко мне в гости? Посмотрим телевизор? Мультики?

– Мультов никаких нет, был «Летучий корабль», кончился, а по дивидишнику я уже все пересмотрела, надоело, – вздохнула Даша и доверчиво направилась в номер. Ей было скучно. И немного грустно. Хотелось в школу. Хотелось гулять на детской площадке. И хотелось с мамой куда-нибудь поехать – прокатиться на машине. Детская память так устроена: плохое быстро забывается. ПРО РИСУНОК Даша помнила, но одновременно уже почти перестала вспоминать.

– Вы тут живете? – спросила она деловито, по-взрослому. – Ничего себе. А это чья шляпа?

– Моей же… моя. – Олег Ильич мягко воровато коснулся Дашиного плеча.

ОНА была в его номере. Они были наедине. Она была само совершенство и соблазн. Он наклонился к ней, вдыхая запах ее волос. И тут вдруг… «ОНА ВЫРВЕТ ТЕБЕ СЕРДЦЕ. ОНА – ЕЕ МАТЬ ВЫРВЕТ ТЕБЕ СЕРДЦЕ СВОИМИ РУКАМИ, ЕСЛИ ТЫ ТОЛЬКО ПОСМЕЕШЬ…» – это произнес кто-то невидимый над самым его ухом.

Я ПОСМЕЮ. Я ДЕЛАЛ ЭТО И ПРЕЖДЕ И СДЕЛАЮ СЕЙЧАС. Я НЕ МОГУ… НЕВОЗМОЖНО ПРОТИВИТЬСЯ… Я ХОЧУ, Я…

Олег Ильич рывком приподнял Дашу под мышки и усадил на постель. Полы взрослого кардигана раскрылись. Он увидел ее коленки – она была в шортиках и в футболке. Девочка в шортиках, а может, мальчик с длинными волосами, с ресницами в полщеки? Маленькие детские сандалии. Эти миниатюрные сандалии привели Олега Ильича в неистовство.

– Знаешь, что мы сейчас с тобой сделаем? – прошептал он, уже почти не владея собой.

Даша удивленно уставилась на него. Олег Ильич наклонился, дыша ей в лицо. И тут дверь номера, который он впопыхах позабыл запереть, распахнулась, и на пороге возникла Марина Ивановна.

Увидела Дашу, сидящую на постели, увидела своего мужа – на коленях. А в коридоре уже слышались шум шагов, возбужденные громкие голоса: «Девочки нигде нет, ищите ее везде!»

Издав горлом совершенно невообразимый звук – то ли стон, то ли вопль ярости, Марина Ивановна как фурия налетела на мужа, рванула его, обмякшего, застигнутого врасплох, за ворот рубашки-поло, поднимая с колен. Буквально отшвырнула прочь. Потом, улыбаясь дрожащими губами, сказала девочке: «Там тебя мама ищет. Я скажу, что ты у нас».

Она открыла дверь и громко оповестила коридор, лифт, весь растревоженный поисками отель, Ольгу Борщакову, Игоря Хохлова, Романа Шапкина, Катю, Анфису, поднявшихся в спешке на второй этаж из холла:

– Дашенька у нас! Не волнуйтесь, она была с нами. Я встретила ее в коридоре и пригласила в гости, мы с мужем… мы очень любим детей.

Глава 25

ПРИЗРАК В КУДРЯШКАХ

Вроде бы все обошлось. Вроде бы ничего ТАКОГО и не случилось. Одна в большом отеле, Даша Борщакова вполне могла проявить известную детскую самостоятельность и заглянуть в гости к кому-то из постояльцев. Марина Ивановна Зубалова, открыв на шум дверь своего номера, сказала, что девочка у них.

Даша вышла, Ольга Борщакова взяла ее за руку.

– Спасибо, что присмотрели за ней, – поблагодарила она Марину Ивановну. – Извините за беспокойство.

– Что вы, ничего.

Вроде бы обычный разговор двух женщин. Только у одной – у матери – лицо серое от пережитого страха, а у другой взгляд какой-то уклончивый, фальшивый.

Позади Кати засопел Роман Шапкин. Он смотрел на Олега Ильича, стоявшего спиной к двери, лицом к окну. Когда они всей командой уводили Дашу, он даже не обернулся.

Катя и ЭТО мысленно положила в свою копилку наблюдений. Но, в общем-то, она была рада, что все так быстро выяснилось с этой «пропажей». Супруги Зубаловы выглядели людьми солидными, Анфиса вон их «счастливой парой» окрестила. И потом, они же были в номере вместе, когда пришла Даша, – так сказала сама Марина Ивановна.

– Ну, фея, пойдем, потолкуем с тобой об очень важном для меня деле, – Шапкин, совершенно как к взрослой, обратился к девочке, когда они все направились к лифту.

– А почему это я фея? – спросила Даша. Она доходила Шапкину до пояса.

– Да ты то исчезаешь, то появляешься, словно волшебная палка у тебя в руках, – Шапкин усмехнулся. – Мне вот не поможешь этой своей палочкой волшебной?

– А у тебя неприятности? – Даша как-то сразу стала с опером на «ты», хотя была девочка воспитанная и приученная взрослым говорить только «вы».

– Не то слово, Даш, сущие кранты.

Она дернула его за руку:

– Пойдем толковать.

– Вот сюда, пожалуйста, тут у меня уже проветрено, убрано, тут никто вам не помешает, – Борщакова распахнула перед ними дверь своего хозяйского люкса. – Рома, я…

– А ты, Оль, ни о чем не беспокойся, все выясним, – успокоил ее Шапкин.