Парижские тайны - Эжен Сю

— Будь спокоен, договоримся... Я вижу, ты славно поработал после Централки.

— Да, мне повезло... Я сбондил всякого добра тысячи на полторы. Ловко обработал мать и дочь, что живут в Пивоваренном проезде, где и я.

— У скупщика, дядюшки Мику?

— Точно.

— А как поживает твоя жена Жозефина?

— По-прежнему ловкая проныра. Вела хозяйство у этих стариков, о которых я тебе рассказал. Это она пронюхала про банку с рыжиками.

— Молодец!

— Я горжусь ею... А кстати, насчет проныр, ты хорошо знал Сычиху?

— Да, Николя мне рассказывал, что Грамотей ее искалечил, а потом сам сошел с ума.

— Я думаю, это потому, что он потерял зрение. Несчастный случай. Ну вот что, Кардильяк: раз ты хочешь взять мой подряд, я никому другому поручать не стану.

— Никому. Обо всем условимся вечером.

— Ну ладно, а как вы здесь живете?

— Веселимся до смерти.

— А кто староста?

— Скелет.

— Вот кому палец в рот не клади. Я встречал его у Марсиаля на острове Черпальщика... Мы там кутили с Жозефиной и Толстушкой.

— Кстати, Николя здесь.

— Я хорошо его знаю, дядя Мику мне говорил о нем. Он жаловался, что Николя брал на бога старого бродягу, я тоже от него что-нибудь да сгребу... Скупщики... для этого созданы.

— А вот и Скелет, легок на помине, — сказал Кардильяк, показывая на своего приятеля, старосту, появившегося в дверях.

— Новобранец, на перекличку! — обратился Скелет к Хромому.

— Здесь, — заявил тот, входя в зал вместе с Франком, которого он взял под руку.

Во время разговора Верзилы, Франка и Кардильяка Крючок, по приказу Скелета, пошел позвать человек двенадцать — пятнадцать из числа наиболее верных арестантов. Они, чтобы не вызывать подозрения надзирателя, входили в зал не все сразу, а поодиночке.

Остальные заключенные гуляли во дворе, некоторые, по совету Крючка, шумно вели себя, чтобы отвлечь внимание надзирателя от того, что происходило в зале, где собрались Скелет, Крючок, Николя, Франк, Кардильяк, Верзила и еще человек пятнадцать: все они с нетерпением ждали, что скажет староста.

Крючок, которому было поручено следить за надзирателем, стоял подле двери. Скелет, вынув трубку изо рта, спросил Верзилу:

— Знаешь ли ты молодого голубоглазого брюнета, Жермена, вроде бы честного парня?

— Жермен здесь! — злобно воскликнул Верзила.

— Ты его знаешь?

— Знаю ли я его?.. — ответил Верзила. — Друзья, он «наседка»... говорю я вам… надо его проучить...

— Да, да, — закричали арестанты.

— Ты убежден, что он наушничал? — спросил Франк. — Не ошибаешься? Погубить невинного человека...

Эти слова не понравились Скелету; наклонившись к Хромому, он шепнул:

— Кто это?

— Знакомый, я с ним работал.

— Ты в нем уверен?

— Да, но он трус, рохля.

— Ладно, буду за ним следить.

— Расскажи, кого Жермен продал, — спросил один из заключенных.

— Рассказывай, Верзила, — повторил Скелет, не спуская глаз с Франка.

— Хорошо, — сказал Верзила, — один житель Нанта по имени Велю, выйдя на волю, воспитывал бездомного мальчика. Когда мальчуган вырос, Велю устроил его в Нанте на службу в контору банкира, надеясь при помощи Жермена сварганить одно дело, задуманное им уже много лет тому назад, а именно: подлог документа и ограбление банкира тысяч на сто франков. Сделать это предполагалось в два приема... Все уже было готово. Велю надеялся на юнца как на себя; этот шалопай спал там, где находилась касса. Велю объяснил ему свой план. Жермен промолчал, потом сообщил все хозяину и в тот же вечер удрал в Париж.

Арестанты возмущенно зашептались, послышались угрозы в адрес Жермена:

— Это доносчик... Надо его покалечить...

— Я его задену... и затем прикончу...

— Надо раскроить ему рожу, чтоб потом его отправили в госпиталь.

— Молчать! — грозно закричал Скелет. Арестанты умолкли.

— Говори, — сказал староста Верзиле, продолжая курить.

— У Велю было два дружка. Они думали, что Жермен согласен участвовать в деле и поможет им. В ту же ночь они совершили нападение; но Жермен предупредил банкира, и тот зорко охранял дом. Один из приятелей Велю был пойман, когда он лез в окно, но сам Велю убежал... Он был разгневан предательством Жермена и тем, что не удалось схватить куш, и приехал в Париж. Вдруг, средь бела дня, встречает там юношу. Днем Велю боится что-либо предпринять, но он замечает, где Жермен живет, и ночью мы втроем окружили Жермена... К несчастью, он от нас ускользнул... и удрал с улицы Тампль, где жил раньше; с тех пор мы не могли его найти, но раз он здесь... я требую...

— Не твое дело требовать, — властно заявил Скелет. Верзила замолчал.

— Этим займусь я, ты уступишь мне шкуру доносчика, я расправлюсь с ним, не зря меня зовут Скелетом. Я — живой труп... мне ведь приготовлена могила в Кламаре; ничем не рискуя, поработаю для наших ребят. Шпионы губят нас больше, чем легавые. Их переводят от нас в Рокетт, а из Рокетт отправляют в Консьержери. Они чувствуют себя в безопасности. Но не выйдет. Когда в каждой тюрьме убьют своего шпиона, не важно, где он предавал, другим будет неповадно... Я покажу пример... Так поступят и другие.

Арестанты, восхищавшиеся смелостью Скелета, столпились вокруг него. Даже Крючок, вместо того чтобы оставаться у двери, присоединился к ним и не заметил, как новичок вошел в зал.

На нем была серая куртка и надвинутый на лоб синий колпак, вышитый красной шерстью. Он вздрогнул, услышав имя Жермена, затем присоединился к толпе, окружавшей Скелета, всячески одобряя жестами и возгласами решение старосты.

— Лихой молодец, Скелет, — сказал один из арестантов, — ну и башка у него!

— Он и самого дьявола не побоится!

— Настоящий мужчина!

— Если бы все арестанты были такими же молодцами... именно тогда мы стали бы судьями и казнили бы честных людей.

— Это было бы справедливо... Всякому свой черед...

— Да... но мы никак не договоримся.

— Все равно... он помогает всем ворам. Зная, что их ждет, доносчики перестанут наушничать.

— Ясное дело.

— Скелету ничего не стоит убить предателя, раз он уверен, что его дни сочтены.

— По-моему, жестоко убивать юношу, — возразил Франк.

— Как, почему, — гневно завопил Скелет, — разве мы не имеем права завалить предателя?

Поразмыслив, Франк сказал:

— Да, он и в самом деле наседка, так ему и надо.

Эти последние слова и показания Верзилы рассеяли сомнение, которое Франк вызвал у присутствующих.

Один лишь Скелет сомневался в том, удастся ли ему выполнить свое намерение.

— А что делать с надзирателем, Живой Труп? Так будем называть тебя, — усмехаясь, спросил Николя Скелета.

— Русселя задержат в другом месте.

— Нет, его уведут в сторону.

— Да...

— Нет.

— Молчать! — крикнул Скелет. Наступила полная тишина.