Ковчег 5.0. Межавторский цикл - Руслан Алексеевич Михайлов

обитали так называемые стражи, существа совершенно нечеловеческой природы – то ли киборги, то ли еще кто. Были они дылдами под два метра, одетыми в рванье, с красными глазами и замотанными тряпками лицами. Отдельно стоит заметить, что пули их почти не брали, разве что замедлить могли, при этом бегали они быстро, слышали отменно, стреляли навскидку и пленных не брали. Поисковики – так называли себя те, кто добывал добро в Мусорных горах, – ненавидели их люто, но похвастаться тем, что хоть одного им удалось завалить, пока не могли. Дошло до того, что как-то раз они даже пулемет с собой приперли и одного стража буквально изрешетили. Тот вроде как упал на кучу медных чушек и затих. Но когда к нему приблизились трое рисковых ребят, проверить, сдох ли, и посмотреть, что у него под тряпками скрывается и как он хоть выглядит, то этот паразит ожил, сломал шею тому поисковику, который над ним склонился, и в упор расстрелял из пистолета двух других.

Из оружия стражи предпочитали пистолеты, причем какой-то мудреной системы, массивные, длинноствольные и многозарядные.

Вот такое там было место. И, если честно, я бы туда прогулялся, чего скрывать. Очень интересно было бы на все это поглядеть.

Что до социального устройства, то здесь Салех не соврал, все было так, как он и рассказывал. Анархизм. Лидер мог стукнуть кулаком по столу и сказать: «Будет так». Звучит бредово, поскольку анархизм, по сути своей, безвластие, но тем не менее.

Мнение Джона Адамса, который был старожилом Атом-сити и возглавлял самую крупную банду как в этом городе, так и в его окрестностях, почти всегда было конечным, при этом любой из вожаков остальных банд имел право его не послушать. Право такое было, но, если честно, им давно никто не пользовался. Нет, поначалу находились резкие ребята, которые спорили с Джоном, посылали его куда подальше и утверждали, что это свободная страна и здесь каждый может жить так, как ему заблагорассудится. Джон Адамс их выслушивал, говорил, что они правы, и тут же бросал этим смелым парням вызов на бой, который, по невесть откуда пошедшей традиции, велся на ножах в кольце огня.

Вскоре смельчаки кончились, а слово Джона Адамса стало решающим. В смысле – последним. В серьезных вопросах, вроде коллективных рейдов к Мусорным горам (такие иногда случались), товарообмена или нынешней войны, он выслушивал всех вожаков, а потом подытоживал их слова, вынося свое решение.

И все с ним соглашались. Не только потому, что любой вожак владел ножом хуже Адамса, а потому что лидера уважали. Ну и потом – он на самом деле всегда знал, что говорил, а это – аргумент. Да и хватка его была всем известна.

Атом-сити, в котором и решались все эти вопросы, был единственным городом за горой. Нет, по пустыни там и сям были разбросаны руины поселений, причем зачастую достаточно больших и неплохо сохранившихся, но там никто не жил, там только раскопки велись, поскольку в них много разного добра можно было найти. Но жить – нет, никто не хотел. А в некоторых даже ночевать не рекомендовалось, поскольку они считались плохими местами.

Атом-сити тоже изначально был таким городом-призраком, но Джон Адамс вдохнул в него жизнь. Впрочем, дело тут было не только в нем самом, а еще и в том, что под городом находился огромный водоносный пласт, другие же места таким похвастаться не могли.

Но и заслуги Адамса отрицать нельзя. Он явился отцом-основателем сразу трех основополагающих вещей в Атом-сити: поставил водонапорную вышку, организовал рынок и первым на нем пустил в ход оружие, расстреляв в упор троих шустрых горбоносых ребят, которые попробовали было качать права, объясняя всем, что жить теперь придется по их законам.

– В наших краях каждый будет жить так, как ему заблагорассудится, – веско произнес Джон Адамс, перезаряжая свой револьвер сорок пятого калибра, другого оружия он не признавал. – Главное – живи сам и давай жить другим.

После этих слов он не мог не стать тем, кем стал.

Насколько я понял, к убийствам за горой вообще было отношение спокойное. Все смертны, что уж тут? Но при этом убивать ради самого убийства было нельзя, повод был нужен. Ну, или не должно было остаться свидетелей.

Не могу сказать, что меня это покоробило. А что, здраво. Ради правды, в Новом Вавилоне все то же самое, только еще и с лицемерием в комплекте.

Впрочем, это касалось только членов банд, а также тех, кто имел оружие и умел им пользоваться. На рабов и рабынь защита закона, если правила жизни Атом-сити можно было так назвать, не распространялись.

А таковые там были. В основном в качестве невольников там оказались те, кто убивать и выживать не умел и не хотел. Проще говоря, люди мирных профессий, от все тех же флористов до художников. Нет, кто-то из этой среды смог приспособиться к жизни, но лишь единицы.

У остальных было два пути – раз за разом умирать от голода или идти в рабы. Насильно их никто не закабалял, но можно было продать себя в одну из банд за похлебку и относительную стабильность существования. И многие это делали. Поплачутся-поплачутся, поймут, что обещанного загробного рая не предвидится, да и сменят свободную голодную жизнь на относительно сытую неволю.

А рабы были необходимы. Пока банды занимались делом насущным – драконили Мусорные горы, рылись в руинах, гоняли дичь в районе Великого каньона и выясняли отношения друг с другом, – кто-то должен был возделывать поля близ Атом-сити, выращивая там скудный урожай, вести хозяйство, поскольку у каждой мало-мальски серьезной банды была своя резиденция в городе, работать на водном промысле и выполнять другую немудрящую работу.

Если же жизнь становилась вовсе невыносимой, то можно было сунуть голову в петлю или достать кого-то из хозяев настолько, что тот перерезал рабу горло.

Надо заметить, что после воскрешения на бывшего раба никто прав предъявить не мог. Хотя в результате все заканчивалось тем же и возвращалось на круги своя, так что я, как ни пытался, в таком самоубийстве смысла так и не нашел. От чего ушел – к тому и пришел, так какой в этом смысл?

Что примечательно, члены банд, умерев, своего места не лишались. Атомщики делали то же самое, что и мы, – у лидера были отмечены места возрождения, так что никто никуда пропасть не мог. Умершего находили, приводили на базу банды, кормили, поили, одевали и просвещали по поводу того, кто он и где он. Братство, по-другому не скажешь.

Второй категорией людей без прав были те, кого атомщики покупали у кочевников. Тут