Этот мир придуман не нами - Павел Шумил

В кабинете папа сел на подушку, широким жестом указал Линде подушки для гостей.

— Садись и рассказывай.

— Что рассказывать, Владыка?

— Откуда в моем городе полтора десятка трупов? Кто себе сквозь дома и каменные стены прямой путь прокладывает? Кто троим степным охотникам хвосты отрубил? Кто рабыню прямо из школы гвардии похитил? И чего мне завтра ждать?

Линда сделала вид, что считает на пальцах.

— Четырнадцать! Владыка, моих — четырнадцать, — сжала руку в кулак и оттопырила мизинец. — Или пятнадцать? Я совсем запуталась.

— Чего четырнадцать?

— Трупов. Ну, тех, кому поручили меня убить. Я не знала, что с ними делать, может, в каменоломни отправить? Но мой Владыка приказал всех убить. И всех одинаково. Но чтоб меня при этом никто не видел. Вот и…

— За что они хотели тебя убить?

— Из-за пустяка. Мелкий воришка у меня на привозе рацию украл. Я его догнала… Ну, несколько заборов попортила, пару домов насквозь проехала. Признаю, виновата. Но ведь за вором гналась! Догнала когда он мою рацию за сто монет главарю вашей ночной гильдии продал. Поговорили. Приказала этому скупщику краденого больше так не делать и во всем меня слушаться. Свою рацию забрала, но другую подарила. Бесплатно! А он, гад, зло затаил и убийц нанял. Вот и… Владыка, он сам виноват!

— Понятно. А за что охотникам хвосты отрубила?

— За дело, Владыка. Они действительно охотники. Только не за дичью, а за чужим добром. В Столице живет один знакомый мне ювелир. А эти ночные бродяги решили очистить его дом. Пришлось укоротить им хвосты. Но совсем не сильно, вот на столько! — Линда показала полпальца.

— А народ говорит — под корень отрубила. Хорошо, с этим разобрались. Зачем рабыню похитила?

— Не похитила, а до дома подвезла. Похищают — это когда против воли или против закона. А тут все по согласию. Это рабыня Татака. Ее хозяин — Марртах, младший брат Шурртха. Живет сейчас у нас в оазисе рядом с железным домом.

— Кто ее хозяин, я знаю. Зачем ты ее от хозяина увезла?

— Чтоб поскорее хвост пришить, пока не умер.

— ЧТО???

— Ей хвост отрубили. По закону, все честно. Но в законе не сказано, что хвост нельзя на место пришить. Значит, можно! Марта его на место и пришила. Это надо очень быстро делать. Вот я и торопилась.

Всяким папу видела. И сердитым, и яростным, и задумчивым. Но таким растерянным — в первый раз.

— Получилось? — спросил папа, усиленно размышляя о чем-то своем.

Линда вопросительно посмотрела на меня.

— Если рабыне позволят сказать… Татака сегодня утром чувствовала себя хорошо. Хвост уже не болит, но зудит. Еще не шевелится, но госпожа Марта говорит, что все идет как надо.

— А, скажем, отрубленную руку Марта могла бы пришить? — спросил папа.

— И руку, и ногу. Но только если сразу. Спустя стражу будет поздно. Конечность умрет. Голову пришить нельзя — она очень быстро умирает.

— Значит, все дело в искусстве целителя. Никаких чудес?

— Да, — согласилась Линда. — Опыт, знания, искусство и немного удачи.

— Каких бедствий мне еще ждать? Почему глава Службы закона и порядка просит у меня аудиенции?

— Это тот, которого я поколотила? — Линда притворилась скромной и виноватой. — Не знаю, но догадываюсь. Его шептуны уже несколько дней пускают слухи, что рыжим нельзя рубить хвосты. Якобы, народ недоволен.

— Так, а почему в далеком пустынном оазисе об этом знают больше, чем в двух шагах от Столицы? Нет, Линда это вопрос не тебе. Видимо, кто-то в моем окружении слишком привык к сытой жизни.

— Владыка, дозволено ли будет Миу поработать сегодня в библиотеке?

— Пусть работает когда пожелает. Такова наша воля. Сейчас в публичном зале лицедеи начнут представление. Не опоздай.

Линда поняла, что аудиенция окончена. Изящно поднялась, поклонилась и направилась к выходу. Я поднялась на полвздоха позже нее и пристроилась за левым плечом.

— Миу, останься — прозвучал голос папы. Линда повернула голову и кивнула мне. Когда закрылась дверь, я бросилась папе на шею. Он прижал меня к сердцу, а потом посадил рядом с собой.

— Теперь ты рассказывай.

— Что рассказывать, папа?

— То, что не повредит твоему хозяину. Что вы там накуролесили с Татакой?

И я рассказала. Не так, как Линда, в двух сухих словах, а ярко, в образах! Как мы сговорились, как Татака наставников нехорошими словами крыла, как Марр Татаке руки за спиной связал, чтоб они над хвостом нависали, и, когда он хвост рубил, обрубок длиннее остался. Потом рассказала, что хвосты ворам на самом деле отрубил Петр. Но решили, что пусть все думают на Линду. Ей больше уважения, а Петру слава не нужна.

— Да, папа, чуть не забыла! Моего хозяина возвысили. Он теперь первый среди равных! Только мы этому не очень радуемся, потому что почета больше, прав больше, но ответственности тоже больше. Линда говорит, теперь нужно работать двадцать пять часов в сутки. Шутит, наверно. Тогда же на все, про все меньше стражи останется. А спать когда?

Папа улыбнулся и погладил меня по голове. Но тут в дверь постучал посыльный и сказал, что Глава Службы закона и порядка явился во Дворец и ждет аудиенции. Папа грустно вздохнул и отослал меня.

Выхожу в коридор, прохожу поворот, а навстречу — ОН. Глава Службы. Идет быстрым шагом, злой, целеустремленный. Как тогда. В голове что-то сдвинулось, и я поняла, слухи, что по городу распускают — это же из-за меня! Это я просила его запретить рубить хвосты детям. Рухнула на колени в позу высочайшего почтения — это когда лбом в пол, попой кверху.

Он бы мимо прошел, не обратил внимания. Кто на рабынь смотрит? Но тут присмотрелся и узнал.

— А, это ты, дерзкая рабыня! Сегодня ты почтительна. Следуй за мной.

Страшно стало. Пристраиваюсь за ним и иду на дрожащих ногах. Опять в папин кабинет. Папа удивленно смотрит на меня.

— Рабыня со мной, — говорит Глава.

— Ты знаешь, чья это рабыня?

— Это не важно. Хочу, чтоб она слышала наш разговор.

— Хорошо, — покладисто соглашается папа. — Садись, говори.

— Я принес на высочайшую подпись новый закон, — начинает Глава. — Закон, запрещающий рубить хвосты детям рыжих рабынь, родившимся на нашей земле после окончания войны.

Сердце чуть не выскочило из груди. Голова — как пустой колокол. Это он… Из-за моей просьбы… просьбы рыжей рабыни… Новый закон…

Сердце колотится в груди. Папа с Главой что-то обсуждают, а я лишь отдельные слова понимаю. Мальчики и девочки… Неравные права… Нарушение гармонии… Призван восстановить гармонию… Народ примет, почва подготовлена… Да, по требованию народа… Будет подписан через две недели… Оповещение начать сегодня же… Да, ознакомить народ, посмотреть на реакцию… Папа делает вид, что сомневается в законе, Глава Службы его убеждает. Папа принимает доводы, но торопиться не хочет. осторожничает. Глава настаивает. Папа соглашается подписать закон, но не сразу. Игра, в которой оба уже знают, чем она кончится. Но традиция… А я волнуюсь, будто от этого моя жизнь зависит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});