Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

+И снова — не преувеличивай, мой король шутов,+ прошептала Цилия в сознании Ашантуруса.

— Опасности — это пища и питье для нашего рода, — промурлыкал Кассаис, частично вернув себе прежний апломб. — Я не слишком высокого мнения о шансах Йегары на выживание, но Вайл и я определенно слеплены из более прочного теста. Все истинные архонты Комморры тонко понимают, в чем игра отличается от реальности. Такова игра, которую мы разыгрываем друг с другом каждый день.

+И снова ты недооцениваешь показную храбрость комморритов,+ с долей самодовольства ответил Ашантурус. +Это создания, вскормленные в гнезде из острых лезвий, а не в тепличной среде искусственного мира.+

— Действительно, — сказал Вайл, искоса поглядывая на Кассаиса с его довольно-таки неуклюжими речами. — Решено, мы с Кассаисом поучаствуем в пьесе. Ты сказал, что будет три акта. Пусть Йегара берет на себя первый, чтобы показать, как не следует это делать, Кассаис возьмет второй, чтобы разогреть толпу своей вздорной похвальбой, а я — третий, чтобы продемонстрировать, как правильно поведать историю, от которой у всех слушателей застынет кровь в жилах.

+Они принимают пьесу за возможность снова рассказать старые страшилки,+ прошептала Цилия.

+И это идеально подходит нашим целям,+ подумал в ответ Ашантурус.

— Все будет так, как вы прикажете, — с поклоном сказал Ашантурус. — Вы можете отказаться в любой момент, если, посмотрев на пример в лице Йегары, вдруг не захотите продолжать.

— Мне начинают приедаться твои сомнения, мастер труппы, — холодно ответил Вайл. — Не тяните время, готовьте свое представление.

Ашантурус снова поклонился, отошел назад, а потом быстро шагнул в сторону, где теперь стояли Йегара, Цилия и облаченный в серое Солитер. Под маской-домино Пестрого сияла широкая ухмылка.

Глава шестая

Рассвет / Рассказ предателя

В глубинах пустоты холодно мерцали звезды, по орбитам кружились планеты. Перед зрителями появился Ашантурус, теперь полностью облаченный в белые одежды, с золотым посохом в руке, и заговорил нараспев звучным голосом:

— Во времена рассвета возник наш народ,и боги привели его занять свое местона великом колесе реальности.

Похожие на призраков дети света появились из-под земли вокруг мастера труппы. Они осматривались светящимися глазами, изучая все вокруг себя, и безмолвно выражали невинную радость, видя, что они не одни. Огромные тени-силуэты, что двигались на фоне звезд, теперь стали яснее очерчены, сначала мерцанием потусторонних глаз, а потом блеском корон или украшенных драгоценностями одеяний, в которые были облачены эти боги, наблюдающие за всем с высоты.

Запел высокий женственный голос, настойчиво отдающийся в ушах рефрен, призывающий детей собраться вместе. Вскоре к нему присоединились другие голоса: мужские, женские, высокие и низкие, и каждый из них пел на собственный мотив. Постепенно они материализовались на звездном небе. Ашантурус называл имена богов по мере их появления:

— Великий Азуриан и его возлюбленная Гиа,мудрый Хоэк и Цегорах-обманщик,дальновидная Лилеат, смертоносный Кхейн,трудолюбивый Ваул, старуха Морай-Хег…и двое, что любили нас больше всех,двое, от которых мы пошли:Иша, мать урожая, и Керноус-охотник.

Цилия приняла роль Иши, Ло'тос стал Керноусом, богом красной луны. Некоторые из других богов были благородны, другие — свирепы, но все их голоса сливались воедино в великую песнь, которая то поднималась, то снова затихала по всему залу, пока Иша и Керноус танцевали вместе. Крейданн Цилии выпускал крошечные, звездоподобные искры, которые взрывались, испуская ароматные облака над аудиторией. Эти запрограмированные галюциногенные газы были специально нацелены на то, чтобы усилить и преувеличить то, что воспринимали зрители.

Тем временем дети богов слетались вослед Керноусу и Ише, словно листья на ветру. Они вихрем кружились перед грандиозным хором, становясь все менее и менее похожими на детей по мере того, как следовали по стопам своих создателей. Дети выросли, их конечности стали длинными, а сложение изящным, и теперь они танцевали, полные достоинства и уверенности.

— Проходило время, и боги учили насВсему, что только могли мы узнать,И в свою очередь мы узнали, зачем мы нужны им.Тленное владычество Смерти простерлось по великому колесу,Неизбежный конец настигал всех, кто стоял перед ней.

Костлявые череполикие фигуры Храдхири Ра и его собратьев, Шутов Смерти, поднялись из тьмы, словно призванные словами Ашантуруса, и боги внезапно отступили. Голоса хора стали неровными и воинственными, когда на сцене возникли эти мрачные силуэты. Шуты Смерти начали повсюду преследовать детей богов, но проворные танцоры уклонялись и уворачивались от кос, со свистом рассекающих воздух, и только смех слетал с их губ.

Теперь некоторые танцоры вооружились для защиты собственными клинками, что яркими дугами разноцветной энергии метались рядом с темными металлическими лезвиями жнецов. Центральный конфликт распался на множество отдельных водоворотов света и тьмы, где без конца бушевала неистовая акробатическая схватка. Ашантурус заговорил снова, на сей раз обращаясь непосредственно к зрителям:

— В это время гибельной распри услышьте же историю о борьбе, триумфе и скорби из более поздней эпохи. Услышьте историю того, кто когда-то, совсем недолго, был господином этого дома. Вслушайтесь в его слова и спросите себя, поступили бы вы иначе.

Вдруг с одной стороны сцены оказался Ольтанир Йегара. Он стоял один в круге света и не двигался, охваченный страхом, в то время как всюду вокруг него, будто кометы, по-прежнему кружили танцоры, сражающиеся с живыми подобиями смерти. Воинственное пение хора мало-помалу угасало, пока не превратилось в шелест на заднем плане, подобный звуку волн, омывающих берег. Последний Йегара стоял с широко раскрытыми глазами и потел, пытаясь что-то сказать. Из тьмы, где сидели зрители, донесся издевательский смешок — Вайл или Кассаис решил оповестить окружающих о своем презрении.

Этот звук как будто что-то внезапно и глубоко изменил в последнем Йегаре. Он вскинул голову так резко, словно кто-то схватил его сзади, его губы зашевелились, и он начал говорить высоким голосом, будто напевая:

— Давным-давно мои предки нашли это заброшенное царство,когда бежали от ужаса, что еще не бросил тень на эту сцену.Тяготили их страх и спешка, когда явились они в Траурную Марку,потому они завладели ей, хоть и жили здесь отсталые дикари,невежественные создания, что были брошены на произвол судьбы,когда ушли их древние повелители.

Круг света расширился, и стало видно, что пока Ольтанир говорил, за его спиной возникла живая картина. Однако сам он не повернул головы, чтобы взглянуть на нее — более того, казалось, что он вовсе не может ею пошевелить. Позади него стояла группа эльдаров, разодетых в роскошные одежды, и их возглавляла решительно выглядящая воительница с блестящими черными волосами. Гладкокожие лупоглазые аборигены Траурной Марки преклоняли перед ними колени, поднося им отполированные морские раковины и рыбу с серебряной чешуей.

— Б'Кви Йегара знала, что делать с дикарями,знала, как научить уважению.Она построила крепость на их крови и костях,она украла их мелких божкови научила поклоняться ей самой вместо них.

Что-то ярко вспыхнуло, а когда вспышка угасла, сцена уже изменилась. Черноволосая воительница теперь стояла на вершине горы из мертвых гладкокожих тел, и Храдхири Ра возвышался за ее плечом. Выжившие туземцы держались в стороне от нее и пресмыкались на брюхе, но не могли выйти за пределы круга света. Свет охватил их мир и пленил их в себе вместе с их мучительницей.

— Много сонных эпох мой клан провел в этом потаенном саду, что создала Б'Кви.Поколение за поколением жили они в роскоши и неге, попирая побежденных.Клан процветал, разветвлялся, разделялся по всем островам.Лишь много поколений спустя они снова собрались вместе,Чтобы решить, кто станет наследником, когда умерла Б'Кви.

Сцена позади Ольтанира Йегары изменилась: несколько эльдаров позировали вокруг похоронных носилок, на которых возлежала темноволосая воительница. На каждом углу носилок покоился звероголовый сосуд — от этой маленькой детали Ольтанир задрожал и отшатнулся — в ногах же стоял Храдхири Ра. Эльдары выглядели аристократично и были богато одеты, однако разглядывали друг друга с очевидной враждебностью и плохо скрываемым презрением. Один из вихрей сражений, бушующих за пределами живой картины, беззвучно приблизился, и на сцену прокрались другие Шуты Смерти. Эти отпрыски смерти подошли и встали за плечами у каждого из участников похорон, как ухмыляющиеся тени.