Могильщик кукол - Петра Хаммесфар

— Что все это значит? — шумел Рихард Крессманн. — Не хочешь ли ты сказать, например, что мой сын…

— Я вовсе ничего не хочу сказать, — заметил Хайнц Люкка. — Однако подумай как-нибудь на досуге о том, что Бруно хотел сделать с Марией, когда Пауль запретил ему встречаться с его сестрой. Если нечто подобное засядет парню в голову, он все перевернет вверх тормашками, лишь бы заполучить свое.

О споре между Рихардом Крессманном и Хайнцем Люккой, так же как и о замечании Тони фон Бурга, Вольфганг Рупольд умолчал. Он знал, что Якоб считает Рихарда своим другом, а Хайнца — врагом и никогда бы не поверил, что все может быть совсем наоборот. Не было никаких причин открывать ему глаза на истинное отношение к его сыну и огорчать идиотскими утверждениями пьяного в стельку приятеля. Пока, кроме Рихарда Крессманна, ни один человек не связывал имя Бена с Марленой Йенсен. В связи с пропажей девушки обсуждался не Бен. И об этом можно было спокойно рассказать Якобу, он не из тех, кто разносит слухи.

Якоб выслушал Вольфганга и едва сдержался, чтобы не покачать головой. Дитер Клой под подозрением! Он никогда бы на него не подумал. Нет никакого преступления в том, что молодой человек, по уши влюбленный в девушку, пускает в ход все средства, стараясь ее заполучить. Якоб знал, что именно благодаря Дитеру и его участию полиция арестовала Клауса и Эдди. Знал, что полицейские Лоберга были настолько благодарны юноше, что закрыли глаза на отсутствие у него водительского удостоверения при погоне и ограничились предостережением. Редактор газеты даже постучал Дитера по плечу, похвалив, что тот без оглядки на последствия для самого себя поехал к полицейскому участку.

Жители деревни строили свои умозаключения. Вольфганг Рупольд также не исключал себя из общего процесса. В поведении Дитера Клоя ему бросились в глаза несколько противоречий. К примеру, вопрос с номерными знаками автомобиля. Вольфганг Рупольд считал невероятным, что Дитер даже не бросил на них взгляд, когда Марлена Йенсен села в машину Клауса и Эдди. И естественно возникал вопрос, почему Дитер сразу не сообщил номер машины полиции. Ведь уже в то воскресенье, когда Мария Йенсен обнаружила пустую кровать дочери, можно было сразу задать Клаусу и Эдди несколько вопросов.

Вместо этого Дитер залег в засаду у «da саро». Что он ожидал? Не мог же он всерьез предполагать, что если Клаус и Эдди и в самом деле убили Марлену, то они снова покажутся на дискотеке. Скорее Дитер знал, как эти двое обычно себя ведут. Желая только развлечься, они при сопротивлении сразу же распахивают дверцу автомобиля. И если Дитер знал об этом, напрашивается вопрос: откуда знал?

Однако это еще не все. Что делал Дитер после того, как помог полиции в поимке Клауса и Эдди? Молодой человек, который ничего в принципе для себя не получил, хвастался ли он, например, своим доблестным поступком? Нет, нисколько.

— Он появился здесь на утреннюю кружку пива, — приглушенным голосом продолжал Вольфганг Рупольд. — Далеко не в настроении победителя постоял у стойки и опрокинул несколько кружек. К этому моменту оба парня давно сидели на допросе, снаружи уже несколько часов проходили розыски. Он знал, по какому поводу. Но ни разу об этом даже не поговорил с родителями. Бруно и Рената были просто огорошены, узнав, что он совершил. И теперь я спрашиваю тебя, Якоб, только между нами, по секрету: «Разве человек с чистой совестью так себя ведет?»

Якоб пожал плечами:

— Ну, не знаю. А был бы ты в настроении победителя, если бы у тебя из-под носа увели девушку, а потом она пропала?

Вольфганг Рупольд осторожно покачал головой и продолжал тихо говорить, теперь о подозрении, возникшем из-за того, что в воскресенье Бруно перед кафе Рюттгерс ударил по лицу свою жену. Некоторые наблюдали сцену, но в чем дело, не знал никто. Вроде бы вначале шел разговор о Дитере. И всю неделю его в деревне никто не видел.

— Тоже странно, не находишь? — спросил Вольфганг Рупольд. — По воскресеньям он обычно всегда заявляется сюда пропустить утреннюю кружку пива. И никогда не пропускает собрание союза стрелков. Но после того, как пропала девушка Йенсен, его не видно. Я видел его в прошлое воскресенье, и, судя по его лицу, Якоб, накануне он получил крепкую взбучку. Ничего особенного, но поверь мне, в этих делах я знаю толк.

Даже не касаясь этих обстоятельств, если рассматривать обоих парней в качестве подозреваемых, Вольфганг Рупольд дал бы Бену преимущество перед Дитером Клоем. Он знает обоих. Время от времени в воскресенье вечером, после прогулки с сыном по полям, Якоб заходил с ним в трактир на кружечку пива. Бен становился у стойки, потягивал с сияющим лицом колу, заказанную для него Якобом, хитро хихикал, когда пузырьки углекислоты попадали в нос. Миролюбивый, как херувим возле трона Бога, — таким считал его Вольфганг Рупольд.

Дитер Клой, напротив, был известный пройдоха. Парень пошел по стопам отца, а тот в молодые годы постоянно безобразничал, и даже сегодня с ним приходится обращаться с известной осторожностью. Хотя Вольфганг Рупольд и переехал в деревню только после самоубийства двоюродного брата, но хорошо знает, что Бруно Клой в октябре 69-го года чуть не изнасиловал мать Марлены Йенсен, а в августе 80-го года настойчивыми уговорами, вполне вероятно, склонил молодую артистку цирка к нежности, а затем заставил замолчать.

Кто поручится головой, что Дитер не применяет те же методы, что и отец? Кто сможет исключить, что Дитер Клой не поехал той ночью вслед за Клаусом, Эдди и Марленой Йенсен и не подобрал девушку, как неделю спустя Каролу Юнгер? Дитер мог вообразить, что таким образом выставит себя героем в ее глазах и в благодарность за спасение получит желаемую награду. И если Марлена выказала к нему пренебрежение, он мог взять ее силой, а потом попытаться свалить вину на Клауса и Эдди. И проделать все это дьявольски хитроумным способом.

— А что говорит полиция по этому поводу? — спросил Якоб.

Этого Вольфганг Рупольд не знал. Он считал, что полиция до сих пор ничего не знает о том, что говорят в деревне. О Дитере Клое сплетничали тихо, прикрывая рот рукой. Никто не хотел проболтаться и тем самым возможно все-таки невиновного поставить в затруднительное положение. Тем более никто не хотел связываться с Бруно. Это были только слухи.

Еще ходили слухи об Альберте Крессманне. Благодаря Tee каждый в деревне знал, что известной ночью Альберт сначала доставил домой Аннету Лесслер, а затем вернулся в Лоберг. И Хайнц Люкка был не единственный, кому Альберт сказал, что как-нибудь охотно поиграл бы в прятки с маленькой кузиной Аннеты.

— По времени он мог там оказаться, — считал Вольфганг Рупольд. — Альберт заходил сюда еще ночью, примерно в 12.30. В выходные, возвращаясь из Лоберга, он в большинстве случаев забирает Рихарда. Но в ту субботу он очень торопился, только заглянул на минуту и сказал, чтобы Рихард заказал для себя такси, так как ему нужно еще кое-что доделать.

Вольфганг Рупольд многозначительно ухмыльнулся и с важностью повторил:

— Нужно еще кое-что доделать. Чтобы добраться до дискотеки, ему потребовалось бы менее десяти минут. Однако он утверждал, что там он был в начале второго и дочь Эриха уже не застал. Как ни странно, его, однако, видели с ней. Младший сын Тони фон Бурга… как его зовут?

— Винфред, — подсказал ему Якоб.

— Точно, — подтвердил Вольфганг Рупольд. — Винфред фон Бург тоже был на дискотеке. Он видел, как Альберт приехал и даже разговаривал с дочерью Эриха. Но только совсем недолго. Затем она ушла с дискотеки с парнями из Лоберга. И через несколько секунд Альберт тоже исчез.

— И что ты об этом думаешь? — спросил Якоб.

Вольфганг Рупольд пожал плечами:

— Что тут можно думать? Если это был Дитер, он разгуливает на свободе. Если Альберт поиграл с Марленой в прятки, то хорошо ее запрятал. Ничего ведь не нашли. Вот что я думаю.

И Якоб во вновь накатившем приступе тоски подумал, что если это был не Дитер, не Альберт, а также не Клаус с Эдди, то остается другой, разгуливающий на свободе. Каждую ночь. И если этот другой не может контролировать себя, он будет снова и снова делать это, каждый раз, как только представится случай. И Бен… Если речь шла о том, чтобы что-нибудь спрятать, он был, вероятно, много искуснее, чем Альберт Крессманн.

Снова что-то случилось, подумал Якоб, Труда уже несколько дней так странно себя ведет. Каждый раз, когда ей есть что скрывать, она ведет себя так. И если ей только намекнут на сына, то сразу превращается в фурию. Она никому не даст его в обиду. Однако знает ли она наверняка, чем он занимается вне дома? Она не может этого знать.

Якоб непроизвольно кивнул. В его кивке Вольфганг Рупольд увидел подтверждение собственных мыслей и обратился к другому гостю. А Якоб увидел в своей кружке пива между крохотными, белыми с сероватым оттенком косточками и плесневеющими картофелинами плавающий грязный, некогда голубого цвета лоскут, который вполне мог быть частью куртки какой-нибудь девушки.