Распутья. Добрые соседи - Оксана Панкеева

– Ваши предположения заходят настолько далеко? – уточнила психолог скорее из вежливости, для поддержания разговора. В глубине души она и так знала, что на самом деле это никакие не предположения, а вполне себе факты, и отчаянно завидовала этому эльфу. Ну почему люди не могут так же?

– Поверьте мне. Я не шучу насчет жертв. Если ему откажут вежливо и отошлют домой с извинениями – жертвы будут позже и дома, какие-нибудь случайные идиоты, которым не повезет нарваться. Но если вот эти господа, – эльф кивнул на прозрачную стену, – попытаются его унизить или, еще хуже, вербовать под давлением – мы увидим зверя прямо сейчас.

– Мы должны их предупредить! – уже всерьез заволновалась доктор Робертс. – Они же могут пострадать!

– Не надо, – безразлично отмахнулся глава Темной Канцелярии. – Они сами прекрасно это понимают. Вы разве не обратили внимания на господина, которого нам предлагается считать бухгалтером? Вопрос лишь в том, хотят ли они спровоцировать конфликт и нужно ли им это.

– И вы хотите это выяснить экспериментальным путем.

Темные глаза эльфа заискрились весельем.

– Так ведь сами они не скажут мне правды, а сканировать их я не имею права. А сейчас давайте прервем нашу научную дискуссию – кажется, начинается самая интересная часть собеседования.

Кангрем со всей возможной кротостью уставился в глаза собеседника, который просто лопался от негодования.

– Именно так, не помню.

– У вас проблемы с памятью? – уже не скрывая угрозы в голосе, поинтересовался кадровик, приподнимаясь над столом в попытке внушить виновному почтительный трепет. Попытка получилась настолько жалкая, что Витька даже изображать это самый трепет не стал.

– Не уверен, что правильно будет назвать это проблемой… – Он пожал плечами с видом человека, который все сделал по инструкции и теперь не понимает сути предъявляемых претензий. – Перед переправкой на базу агент Рельмо объяснил мне, что некоторые известные мне факты представляют жизненно важный интерес для контрабандистов, которых он все никак не может выследить. Что их люди давно внедрились и в вашу службу, и в центр «Альфа» и будут стараться добыть из меня эти сведения любыми способами, в том числе незаконными. Я согласился с его доводами и позволил заблокировать нужные участки памяти. Поэтому ответить на ваш вопрос я не могу. Даже не факт, что из-за подправленной памяти, – таких подробностей я мог просто не знать. А это действительно настолько важно?

Если у любознательных господ и возникло желание придушить его на месте, они все же сумели не показать виду. Но вот растерялись довольно заметно – по беспомощным взглядам, которыми они обменялись, можно было предположить, что на этом месте им надо бы с кем-то посоветоваться, уточнить, согласовать, получить указания, но возможности такой у них нету. Странно, почему? Если над ними кто-то есть, то по идее должен бы сейчас наблюдать из-за той подозрительной стены и держать связь…

«Бухгалтер», видимо, что-то все же надумал – решительно поднялся и без объяснений покинул кабинет. Кадровик проводил его таким взглядом, словно его бросали посреди пустошей без воды и оружия, и зачем-то опять уткнулся в Витькино личное дело.

– Продолжайте, – уже не так уверенно скомандовал он.

Витька вспомнил, на чем остановился, и дисциплинированно продолжил, хотя по физиономии слушателя было видно, что интерес к истории незадачливого агента он утратил, зато новостей от ушедшего товарища ждет с нетерпением и тревогой.

Прошло пять минут, десять, двадцать, дело дошло уже до взятия Пятого Оазиса, а лжебухгалтер все не возвращался. Кадровик все больше нервничал, забеспокоился и Витька – дальнейшие события и без Максова вмешательства давно перепутались в памяти, и восстановить точную хронологию он бы не смог при всем желании.

Наконец дверь подала признаки жизни, и на лице кадровика отразилась такая непередаваемая гамма чувств, что Кангрем не выдержал и оглянулся посмотреть – что же там происходит?

И сразу же понял, почему господа не смогли посоветоваться с начальством и почему не вернулся «бухгалтер».

Глава Темной Канцелярии аккуратно прикрыл дверь за собой и замер мраморной скульптурой – если, конечно, у скульптур бывают настолько самодовольные рожи.

– Добрый день, – произнес он таким многообещающим тоном, что Витька поспешил отвернуться, наскоро через силу кивнув в ответ. Надо же умудриться – в простое приветствие вложить столько скрытого смысла… – Как ваши успехи?

– Здравствуйте… – слегка опомнился кадровик. – Чем обязаны столь пристальному вниманию?..

Раэл легким движением передвинул стул и уселся с боковой стороны стола.

– Прошлогодний инцидент, – неторопливо изложил он, – заставил нас всерьез озаботиться подбором кадров в вашей организации. Поэтому я решил лично понаблюдать за процессом. Позвольте поинтересоваться: собеседования обычно проводите лично вы?

– Иногда. В особо интересных случаях.

– Вот как. И всегда уделяете такое… – уголки бирюзовых губ едва заметно дернулись вверх, – пристальное внимание умению составлять отчеты, что это занимает первый час собеседования?

– У нас индивидуальный подход, – живенько выкрутился кадровик.

– Вот как. То есть у вас возникли сомнения, что полевой агент с шестилетним стажем работы умеет составлять отчеты? И никакие другие его навыки, умения и личные качества вас не заинтересовали?

– Мы как раз собирались к ним перейти. И, простите уж, при всем моем уважении, вы не настолько компетентны, чтобы судить о наших методах.

– Тогда переходите, прошу вас. Не стоит дальше тянуть время, инструкций вы все равно не получите, поскольку в данный момент человек, от которого вы их ждете, старательно объясняет, по какому праву намеревался их вам давать. Не надо изображать удивление – он даже не пытался скрыть свое участие. Уж не знаю, с какой стати ему показалось, будто он этим правом наделен свыше и может на нем настаивать в агрессивной форме. Господин, чей стул я сейчас занимаю, тоже не вернется – он очень занят подбором объяснений своему странному поведению. Согласитесь, довольно странно для охранника самовольно называться бухгалтером и вмешиваться в кадровую работу агентства.

Кадровик побелел, все его самодовольство куда-то подевалось, и попытки удержать хорошую мину при плохой игре были очевидны даже для Витьки.

– Вот как? Я не знал.

Раэл откинулся на спинку стула и благосклонно кивнул:

– Ваши объяснения я выслушаю позже, когда вы закончите собеседование. А сейчас продолжайте. Там еще психолог ждет своей очереди.

Приободрившийся было агент Кангрем с огорчением отметил, что неприятности сегодня ждут не только липового бухгалтера и его подельников. А он так надеялся, что от психолога удастся отвязаться! Этот чертов эльф, похоже, удовольствие находит в том, чтобы мелко пакостить всем попавшимся под руку людям, не разбирая своих и врагов…

Собеседование закончилось поразительно быстро – попробуйте нормально работать под выжидающим взглядом хищника, который сидит у вас над душой и смачно облизывается на ваши печенки-селезенки. На месте кадровика Витька и сам бы постарался побыстрее закончить со всем этим представлением.

Зато психолог вымотала из него всю душу, выпила всю кровушку до последней капли похуже вампира, да еще и осталась недовольна результатом – по ее мнению, для должного изучения клиента надо было помариновать еще дня три, и она бы так и сделала, если бы с нее не требовали отчет к завтрашнему утру.

После такого денька человеку полагалось бы рухнуть замертво и проспать полсуток, как после утомительного затяжного боя, но Витька так разнервничался, что не мог уснуть до глубокой ночи.

Рановато он обрадовался, что отвязался наконец от конфедератов с их идиотскими пророчествами. Стремительный поток, что нес его до сих пор, не остановился просто так – он только влился в большую реку, которая с аналогичным энтузиазмом подхватила подвернувшуюся щепку и понесла дальше. Еще после разговора с Максом стоило догадаться, что вернувшийся из центра событий агент Кангрем в очередной раз станет инструментом в чьих-то интригах, а уж после персонального явления Раэла только тролль не догадался бы. Никого всерьез не интересует, получит он эту работу или нет, – ни Темную Канцелярию, ни их противников, его просто используют, как фигуру на доске, для очередного удачного хода или успешного удара. Макс, может быть, и в самом деле хотел как лучше, чисто по-приятельски, но получилось то, что получилось, и он ничего не мог изменить. Только предупредить да оградить хотя бы от участия в самых грязных и опасных уровнях политических игрищ. И на том спасибо, но все равно до чертиков обидно сознавать, что его судьба зависит не от собственных усилий и способностей, а лишь от потенциальной полезности в дальнейшей игре. Захотят еще попользоваться – двинут дальше по доске. Сочтут бесполезным – свободен, как куфтийская деревня… И что тогда? Долгие часы у вот таких вот психологов, бесконечное разбирательство по поводу сгинувшей казенной кабины, пустая квартира и очередные поиски работы, разве что у Дэна вовремя освободится местечко санитара. Дом, мать его, милый дом…