Ихтамнеты - Булат Арсал

в обделанных штанах на запад…

Оставшись без должного и привычного присмотра, чёрно-белая пятнистая рогатая животина, похлёстывая бока хвостами, громко и жалобно мыча, понуро брела меж домов по переулкам и улицам посёлка. Можно было видеть, как огромное, тугое вымя чуть не тащилось по земле за каждой из взрослых коров. Не доенные больше полумесяца, без доступного водопоя и корма, бедные животные были обречены. Разбросанные вдоль дорог и в полях противопехотные и противотанковые мины усугубляли эту обречённость до фатальности. Там и тут время от времени слышались резкие хлопки минных разрывов, ставивших окончательную точку в череде мучений бедных животных. Некогда элитное стадо, буквально кормившее, одевавшее и обеспечивавшее всем жизненно необходимым местное население в течение многих десятилетий, постигла жуткая трагедия, вызывавшая мрачную сокрушённость и отчаяние.

Каково же было выносить весь этот кошмар в самом коровнике, где расположились четверо бойцов противотанкового взвода: Руслан Гроз, Коля Викинг, Андрей Хома и Витя Гур? Недовольства из-за оторванности от основного личного состава взвода никто из них не выказывал. Быт создали самостоятельно и с максимальными удобствами, когда и служба, и житьё устроились буквально в одном месте. Раз в сутки в порядке очерёдности по двое ходили за горячим супом и сигаретами. Ночью стояли парами через каждые четыре часа. Днём умудрялись укладываться на боковую втроём, оставляя одного «на глазах», чтобы не проморгал проверку из штаба. Парням место службы нравилось, и многие с первого блокпоста реально завидовали их положению «раскрепощённых» солдат, освобождённых от надоевшего немигающего взора «якобы» командиров из состава «якобы» офицеров, мобилизованных с граждански. Были и те, кто устроился при штабе.

От противотанкового взвода, сформированного в Ханжонкове, осталось ещё трое бойцов, не попавших на блокпосты. Бывший командир взвода Дима – Кобра Очковая – устроился у «тапика» в штабе в должности «аллё, барышня, дай Смольный…». Оставили при штабе и Женю Селиванова с позывным Селя, которого коллектив противотанкового взвода единогласно поставил на должность командира, дружно сместив трусливого нытика Кобру в рядовые. Третьим был тот самый скользкий лопоухий Лёха Механик, о котором и так незаслуженно много сказано. Все трое находились при штабе, расположившемся в центре посёлка, в бывшей дирекции племенного животноводческого комплекса.

Где-то в отрыве от взвода воевал первый его командир Петер, которого ещё в Отрадном перевели возглавить одну из рот другого батальона. Доходили противоречивые слухи то о героизме, то о подлом предательстве Жени Бабонько, но бывшие подчинённые на верили досужим россказням, надеясь когда-либо где-нибудь увидеть своего командира живым и невредимым.

* * *

Несмотря на некоторую отдалённость командного пункта от передовых траншей и блиндажей, украинские мины целенаправленно и весьма исправно долетали до некогда центральной усадьбы бывшего советского совхоза-миллионера, хотя «декоммунизация» давно снесла напоминание о светлом прошлом – памятник Ленину. Конечно, сейчас украинские артиллеристы целились именно в штаб, тем более что расположение его было очевидно, как «ясен перец», а простые схемы местности без топографических уточнений позволяли любому малоопытному наводчику направить ствол миномёта не в бровь, а прямо в зрачок наблюдателя из ДНР. И здесь снова у нормального человека, не потерявшего способности мыслить логически, возникал вопрос: «Чья дурная голова и по какому абсурдному идиотизму решила, что командованию батальона безопаснее всего находиться на самом лобном месте и в самой середине малоэтажного посёлка?».

И вновь вставала фигура Близнеца, так и не избавившегося от привычки носить свежий лейкопластырь то под левым, то под правым подбитым глазом. К слову сказать, именно этого чинодрала и карьериста должны были благодарить бойцы остатков третьего батальона, занявшие оборону вокруг Суворовки. Именно по его инициативе, без должного изучения оперативной обстановки, вопреки предупреждениям российской войсковой разведки уже в середине марта двести шестьдесят слабо вооружённых и плохо подготовленных вчерашних гражданских обывателей были доставлены сюда на покалеченных драндулетах, «мобилизованных» с автобусных маршрутов Донецка. Не успел транспорт исчезнуть за горизонтом, как площадь накрыл плотный миномётный «ливень», унеся в первые минуты пребывания на «освобождённой» территории жизни двух бойцов и нещадно изуродовав ещё пятерых.

Тогда налёт навёл шороха не только среди людей, но и среди своры местных барбосов, оставшихся без присмотра. Собаки от страха с щенячьим визгом вьюнами втискивались под лежащих солдат, надеясь спасти свои жизни под защитой незнакомых парней, по сути, оставивших их без хозяев. Так для отдельного противотанкового взвода третьего батальона стрелкового полка Народной милиции ДНР состоялось первое боевое крещение. Именно тогда Селя, Гроз, Гур, Хома, Егорка, Могила, Мэтр, Блондин и многие другие по-настоящему испытали первый животный страх, после которого начинает формироваться солдат на войне. Или ты его проглотишь и сможешь идти дальше, или он съест тебя сам живьём изнутри, а это сродни тяжелораненому или, что хуже, погибшему бойцу.

Произошедшая «горячая встреча» на боевой позиции в момент прибытия – плохая примета и ясный знак для командира, что тут точно ждали и дальше будет только хуже. Но это знак для хорошего командира, а не для паркетного штабиста, жаждущего скорее отчитаться в верхние эшелоны командования о занятии новых населённых пунктов. Большие звёзды на погонах, правительственные ордена, ветеранские льготы, продвижение по ступенькам на новые высоты власти, расширяющие доступ к великолепию генеральского благосостояния, – вот единственный мотив, которым руководствовался этот человек, готовый ради достижения своей мечты положить не один десяток донецких парней и взрослых мужиков, желания которых были куда прозаичней: просто вернуться живыми домой.

Первые месяцы специальной военной операции, к сожалению, показали, что подобных «советников» было более чем достаточно. Дальнейшие события по всей линии боевого соприкосновения стали тому откровенным доказательством, когда тысячи мобилизованных мужчин, так и не научившись правильно держать автомат, погибли, пропали без вести, были искалечены и оказались в страшном нацистском плену. Но никто никогда не слышал, чтобы хоть один из так называемых военспецов-советников оказался в мрачном списке потерь. Никто и никогда!

И тем не менее Близнец был поставлен сверху дублёром командира батальона, а после гибели майора Фесенко, несмотря на назначение нового комбата от ДНР, сконцентрировал всю власть в своих руках, и его приказы, даже несуразные, приходилось выполнять беспрекословно, как и положено по уставу.

Прошёл слушок, что Близнец чуть ли не кандидат наук… Как из дюжины матерных плевков и четырёх слов, отпущенных в словарный запас этого так называемого офицера: «есть», «так точно», «никак нет» и «ура» – можно было сделать кандидатскую диссертацию, любому здравомыслящему человеку было невдомёк. Хотя ещё древние говорили, что многие всезнайки не имеют ума.

* * *

В подчинении Сава имел ещё двух командиров отделений: Сеню Семёнова и Артёма Астахова. Парни бывалые, обоим за