Чудовище - Алекс Флинн

Я вдруг вспомнил свой разговор с Треем накануне бала. Я говорил тогда, что балы — легализованная форма проституции. Как давно это было.

— Я раньше не встречал людей, которых нельзя купить. Знаете, мне это нравится.

— Пусть это понимание поможет тебе снять заклятие. Я горжусь тобой, Адриан.

«Горжусь тобой».

Никто никогда не говорил мне таких слов. Мне вдруг захотелось обнять Уилла — просто чтобы почувствовать близость другого человека. Но я не отважился. Неизвестно, как к этому отнесся бы Уилл.

Я лег позже обычного. Мне не спалось. Я лежал и слушал звуки старого дома. В одной книге мне встретилась фраза: «Дом укладывался на покой». Но вместе с этими звуками я слышал шаги наверху. Ее шаги? Неужели их слышно через два этажа?

Я встал, поднялся в гостиную второго этажа и на плазменной панели включил канал ESPN[21]. Звук был совсем тихим, чтобы не разбудить Линду. Раньше я бы ограничился трусами, но сейчас я надел рубашку и джинсы. Даже если Линди решила сидеть взаперти, я не хотел, чтобы она случайно увидела мое покрытое шерстью тело. С нее хватит моего лица.

Передача была не ахти, от скуки я уже клевал носом, как вдруг услышал звук открываемой двери. Неужели Линди вышла в коридор? Вряд ли. Наверное, Магде не спится. Или Уиллу. Иногда с ним такое бывает. Однако шаги раздавались как раз надо мной, на третьем этаже. Я заставил себя не глядеть на дверь и сосредоточился на экране. Лучше не пугать ее, если она вдруг сюда заглянет. Я стал ждать.

Это действительно была Линди. Она зашла на кухню. Я услышал, как она моет посуду. Зачем? Понятно: девочка привыкла мыть за собой посуду. Мне хотелось сказать ей, что не нужно делать чужую работу. Магда вымоет. Я сдержался. Потом Линди вошла в гостиную. Еще мгновение, и она меня увидит. Надо ее предупредить.

— Линди, я здесь, смотрю телевизор, — тихо сказал я. — Предупреждаю тебя, чтобы ты не испугалась.

Она не ответила и быстро перевела взгляд на меня. Свет в гостиной исходил только от плазменной панели. И все равно мне захотелось закрыться подушкой, чтобы она не видела моего лица. Я этого не сделал. Рано или поздно ей все равно придется меня увидеть. Я вспомнил слова Кендры.

— Я слышал, как ты спустилась вниз, — сказал я.

Линди стояла лицом ко мне. Она то смотрела на меня, то отводила глаза, потом опять смотрела на меня.

— Так ты действительно чудовище. Мой отец… он говорил… я думала, это чепуха… он такое часто говорит после своих «приходов». Много чепухи. Я думала… Но ты и в самом деле такой… Боже мой! — воскликнула она и отвернулась. — Боже мой!

— Линди, прошу тебя, не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого, — сказал я. — Я знаю, какой у меня вид, но я не… Линди, я ничем тебя не обижу.

— Я просто не подумала. Я решила: ты… ну, бывают извращенцы… но когда ты не стал вламываться ко мне и все прочее… Но как такое может быть?

— Я рад, что ты сюда пришла, Линди. — Я старался говорить тихим ровным голосом. — Я очень волновался насчет нашей первой встречи. Вот она и состоялась. Быть может, ты привыкнешь ко мне. Честно говоря, я побаивался: а вдруг ты так и будешь постоянно сидеть в своих комнатах?

— Пришлось выйти. — Она глубоко вдохнула и теперь медленно выдыхала воздух. — По ночам я бродила по дому. Я не могу постоянно находиться взаперти. Чувствую себя зверем в клетке. — Она замолчала, потом прошептала: — Боже мой.

Я старался не обращать внимания на ее нервозность. Своим поведением я хотел доказать ей, что, невзирая на внешность, я не зверь, а человек.

— Тебе понравился обед? — спросил я. — Магда приготовила пикадильо[22]. У нее оно здорово получается.

Я старался не смотреть на Линду, решив, что так ее меньше пугает мое лицо.

— Да, очень вкусно. Замечательное блюдо.

Она не поблагодарила меня. Я и не ждал благодарностей. Какие благодарности от девчонки, которая считает себя узницей?

— Магда потрясающе готовит, — подхватил я, чтобы продолжить беседу.

Я не любил обсуждать еду, но сейчас был готов болтать о чем угодно, лишь бы наш разговор не прерывался.

— Раньше, когда я жил с отцом, он не любил латиноамериканскую кухню. Магда готовила обычные блюда, чаще всего — мясо с картошкой. Но когда он оставил нас здесь, мне было все равно что есть, и Магда начала готовить такие вещи. Наверное, ей они привычнее и получаются лучше.

Кулинарная тема исчерпалась. Я умолк. Зато теперь заговорила Линди.

— Как понимать — «отец оставил вас здесь»? Где же он?

— Я живу с Магдой и Уиллом, — ответил я, по-прежнему глядя в сторону. — Уилл — мой учитель.

Если хочешь, он может заниматься и с тобой.

— Твой личный учитель?

— Ну да. Я же не могу ходить в школу из-за… Вот он и обучает меня на дому.

— В школу? Значит… а сколько тебе лет?

— Шестнадцать. Мы с тобой ровесники.

Это удивило ее. Наверное, до сих пор она думала, что я какой-нибудь извращенец в возрасте.

— Значит, шестнадцать. А где твои родители?

«А твои?» — мысленно спросил ее я. Мы были товарищами по несчастью, от которых отказались их дорогие папочки. Но я не сказал об этом.

Я помнил, что молчание — лучший способ общения.

— Мать бросила меня давно. А отец… остался в нашей старой квартире. Ему невыносимо жить со мной таким. В остальном — он вполне нормальный человек.

Линди кивнула. В ее глазах я увидел жалость. Я не нуждался в жалости. Если она почувствует жалость, то, чего доброго, сочтет меня несчастным уродом, похитившим ее, чтобы силой сделать своей. Решит, что я нечто вроде Призрака Оперы. Но все же жалость лучше, чем ненависть.

— Ты скучаешь по отцу? — спросила она.

Я сказал правду:

— Пытаюсь не скучать. Какой смысл скучать по тем, кто не скучает по тебе? Согласна?

Она кивнула.

— Когда мой отец увяз в наркотиках, мои старшие сестры ушли жить к своим бойфрендам. Я на них очень рассердилась за то, что бросили отца на меня. Но все равно скучаю.

— Понимаю.

Говорить дальше об ее отце было рискованно, и я сменил тему.

— Ты хочешь, чтобы Уилл давал тебе уроки? Мы с ним занимаемся каждый день. Думаю, ты способнее меня. Я не слишком прилежный ученик. Но девочки вообще прилежнее парней. Да ты и сама знаешь.

Она молчала.

— Если хочешь, Уилл будет заниматься с тобой отдельно. Я знаю, ты злишься на меня. У тебя есть полное право злиться.

— Да, злюсь.

— Но я хочу кое-что тебе показать. Может, тогда твоя злость немного утихнет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});