На горах Кавказа - Схимонах Илларион

У святого Исаака Сирского написано: «деятельность сердца – есть житие умное». Здесь, разумеется, соединение духа с внутренним чувством души или сердцем и его преобладание, что, как и раньше замечено, называется одуховлением души.

Он же говорит: «духовное чувство души приемлет зрительную силу ума, как зеница телесных очес чувственный свет». Это то же самое, когда, то есть дух, возгосподствует над душою, как бы своим присутствием подавит все ее естественные качества и силы.

Сие же самое можно видеть и в житии святых отцов. Например, пишется про святого Антония в его житии: «и нача Антоний святый, просвещенным сердцем, разумети видения» (ему бывшия). Это такое состояние, в котором дух его или ум, озаренный благодатию Святого Духа, сообщил свое духовное ведение, или, вернее, зрение сердечному чувству. При чем, конечно, только и может быть полнота нашей духовной жизни, когда, то есть в центре или корне нашего духовного существа, соберутся воедино все силы души, и сие собранное единство соединится с Богом и с Ним сорастворится.

Имя сие в виду, святой Макарий говорит: «тогда душа бывает вся разумом, вся ведением, вся оком, светом, зрением»… То есть каковым содержанием проникнет ее дух – сам, сообщаясь с Богом – оттуда и получает она свои озарения. Это же самое выражается и тогда, когда говорится: умилилось сердце. Здесь тоже разумеется воздействие на сердце предметов духовного мира.

Когда же одна мыслительная сила души, без участия духа, соединяется с сердцем, то о сем говорит Господь книжникам и фарисеям: вскую вы мыслете лукавая в сердцах ваших (Мф.9,4).

На этом основании почти повсюду в Писании помышления приписываются сердцу: расточи гордые мыслию сердца их , поется в песни всепречистые. Между тем, как все мы ясно замечаем, что мысли происходят от ума, но сходя в сердце и соединяясь с ним, приписываются сердцу.

И так, все высокие качества и состояния принадлежат сердцу только тогда, когда оно соединится с духом, а чрез него с Богом, и чрез это получит все Божественные силы, яже к животу и благочестию. А когда оно находится в своем естественном греховном состоянии, необновленное Христовою благодатию, то ему неотъемлемо принадлежит все злое, лукавое, постыдное, греховное. Тогда от него происходят помышления злые: убийства, прелюбодеяния, око лукаво и прочее.

Как в море втекают все близлежащие реки, ручьи и источники, так и в сердце наше – сие море великое и пространное – втекает все из мира вещественного, земного, что подлежит нашим пяти телесным чувствам. Все, что человек видит, слышит, осязает, обоняет, вкушает, все это падает на сердце и раздражает его так или иначе, то есть производит впечатление или чувство по роду своему и по качеству. Что приятно сему чувству и радует его, к тому мы стремимся и, удерживая его при себе, поставляем в том свое счастье, покой, радость и наслаждение. А что неприятно сему чувству и огорчает его, то стараемся удалить от себя.

Душевная сторона нашей жизни тоже вся отражается и проходит чрез сердце. Все, о чем мы мыслим и рассуждаем, о чем воспоминаем и что воображаем. Какие вещи и предметы рисует нам наша фантазия, каких предметов желает воля наша – все это так или иначе волнует сердце, производя в нем чувство приятное или же неприятное.

Подобным образом и высшая часть нашей невидимой природы, духовная, необходимо должна быть соединена с сердцем, а без этого соединения человек будет по-прежнему разбит на части, отнюдь, не имея единства сил, необходимо нужного для единения с Богом.

И когда человек действительно всеми своими силами соберется в центр своего духовного существа – в сердце – в самом средоточии своих сил, тогда он бывает силен, могущ, собран воедино и видит движение всех своих сил и может управить ими. И эту собранность сил в одной точке или единице нужно устремить и соединить с Богом. И тогда весь человек бывает духовен, освящен и соединен с Богом.

Семена всех добродетелей заключены и содержатся в духе, в виде темной потребности и неопределенного желания. Но пока они только здесь, то еще не принадлежат нам, все равно как птица, летающая в воздушных высотах.

Нужно их перевести из духовной непосредственности в душевное сознание или же чувство души, тогда только мы овладеваем всякою добродетелью и как бы уже осязаем ее сердцем своим и наслаждаемся ею, потому что при этом только она проникает всю нашу внутреннюю природу. А это делается не иначе, как с участием душевных сил – в особенности с помощью рассудка. Поэтому и молитва именем Господа нашего Иисуса Христа тогда только являет всю свою спасительную действительность, освящает нашу внутреннюю природу и все ее силы, сообщает нам всю полноту духовной жизни, когда соединится с нашим сердцем. И тогда бывает то, о чем говорит святой апостол: аще корень свят, то и ветви его (Рим.11,16).

Молитва Иисусова, так мало ныне знаемая всему человечеству, потому занимает первенствующее место в деле нашего вечного спасения, что существенно соединяет нас с Господом Иисусом Христом, а помимо Него нет нам возможности внити в живот вечный. Ибо в Нем жизнь, а кроме Него нет жизни. Не имеяй Сына Божия, живота не имать в себе. Этими немногими словами сказано все, что неотъемлемо принадлежит Иисусовой молитве, в чем состоит ее спасительное свойство, незаменимое никакими делами, между которыми она возвышается, как царь над подчиненными ему и как солнце над звездами, или как исполин какой пред муравьями.

Всякому, кто желает войти в область духовной жизни путем сознательным, правильным и законным, быть там действительным гражданином, необходимо узнать хорошо свою внутреннюю природу.

Великая ошибка и почти невознаградимая утеря, как к несчастию мы и сами испытали в жизни своей, бывает от того, когда меньшей силе дают преимущественное значение пред главными, существенными способностями человека. Это почти во всем свете повсюдное явление. Все достоинство человека обыкновенно поставляют в рассудочном развитии, и суммой познаний определяют его существенное превосходство над другими, не понимая того, что острый и многоразвитый ум (рассудок) без сердца, наполненного любовью к правде, истине и добру – как говорит святой апостол: елика суть истинна; елика досточестна, елика праведна, аще кая добродетель (Флп.4,8) – есть нож в руке убийцы. Рассудок и знание, искусство и талант так же ценны сами по себе, как сила физическая, чины или богатство.

Их истинное значение обусловливается высшими целями – ко благу ближних и к своему.

Разум и знание суть не более, как служебные средства для высшей цели и в общей жизни духа занимают среднее место. Можно сравнить наш разум с часовым маятником, который хотя один сам по себе и не составляет всей сущности часов, но все-таки занимает в них часть, совершенно незаменимую, без которой часы не пойдут. Поэтому, хотя он необходимо нужен, но есть и другие принадлежности часов, еще более и его нужные. В другом месте наш разум сравнивается с музыкальным инструментом, которому свойственно лишь определенное число тонов, выше и ниже которых лежит безконечная область безмолвия. – Не многие из людей обращают внимание на потребность своей духовной природы и хотя нередко чувствуют ее проявления, но не знают откуда они приходят и куда уходят.

Тем более не будет излишним ни для кого, из проводящих духовную жизнь, увидеть различие сущих внутри нас духовных сил. И, по преимущественной важности, развивать те силы, кои превосходствуют и возвышаются над прочими, потому что при навыкновении Иисусовой молитве, если нет знания сил, то делается крайне удобным.

Глава 22.

О духе человеческом

Высшая сторона человеческой жизни есть дух. Здесь вложено Творцом Божественное семя. Это чувство Божества или идея, служащая источником нашего всегдашнего влечения к Богу. Оно же и для молитвы служит точкою опоры.

Утверждаясь в центре и самом корне нашего существа, оно служит средоточием нашей духовной жизни, проникая ее всю влечением к Божеству.

«Дух человеческий собственно есть духовное существо, которое, будучи связано с плотью, может отрешаться от нее и действовать само от себя и по себе – свободно и самостоятельно. По происхождению своему он есть непосредственное влияние Творческой мысли в собственном ее виде».

Или, как бы так сказать, воплощение Божественной мысли и ее выражение в деле и явлении. Поэтому он в самом себе, или вернее в глубине существа своего, носит ничем незаглушимое чувство Божества, которое обыкновенно называют: «идея Божества». В этой идее заключен образ Божий, ради которого человек так неизмеримо возвеличен между всеми тварями, сущими на лице земли. «Имея в себе сию идею, дух человеческий сам есть свет истины, внутреннее осязаемое свидетельство о Боге, чрез кое мы познаем Его бытие, свойства и дела.