Сотник и басурманский царь - Андрей Белянин

Воевода пытался хоть какой-то порядок навести, да куда там. В общей суматохе султан Халил исчез, словно сквозь землю провалился. Все бегают, кричат, падают, толкаются, друг дружку проклинают, совсем драться не хотят, какое уж тут организованное сопротивление? Даже слон и тот сбежал, пока по ушам не досталось…

– Карашир! Уходим!

– Далеко ли собрался? – атаман воеводу остановил.

Тот только в глаза ему глянул и решил второй раз в казачьих поединках судьбу не испытывать. На одно колено опустился и ятаган свой иранский рукоятью вперёд подал. Сдался со всеми потрохами: наплевать, надоело воевать…

А ведьма подлая, как только казаки в атаку пошли, первой пятки свиным жиром смазала. Жена сотникова в бою чей-то кинжал подняла, верёвки перерезала и детей искать кинулась. Но уж так случилось, что Дашка-малая к лесочку отошла да спиной на ведьму и натолкнулась. Обрадовалась злодейка, чёрной вороной напала на ребёнка, за шею держит, в кусты тащит…

– Со мной пойдёшь, мелкая дрянь!

Дашка мать видит и в крик:

– Мама! Мама-а!

– Отпусти… – Настасья просит, а у самой глаза слёз полны. – Пожалуйста, отпусти её. Я всё отдам, только не трогай ребёнка…

– Конечно, всё отдашь! – торжествующе расхохоталась ведьма. – Прочь с дороги, а не то я сверну её маленькую шейку!

– Умоляю, отпусти…

– Неужели ты думала, что у меня, Агаты Саломейской, можно всё отнять, всё сломать, всё мне испортить, а я возьму да и помилую девчонку?! Она привела сюда казаков! Она мне всё испорт…

Обернулась Дашка, увидела на шее у ведьмы медальон зелёный да и сорвала одним махом! Обомлела злодейка, враз колдовскую силу растеряла, руки расслабила, дочка казачья вмиг и выкрутилась. Кинулась к мамке, та обняла её, а медальон волшебный ногой в грязь вдавила. Тот хрустнул да и погас…

– Не-э-эт!!! – ведьма на них кинулась.

– Ты подожди здесь, лапка, – жена сотника попросила нежно. – А я пока с нехорошей тётей разберусь…

Размахнулась сплеча и от всей материнской души так врезала Агате в челюсть, что ту на полверсты в лес закинуло! Уж осталась она жива или нет, про то нам неведомо, но в степях волжских более эта ведьма не показывалась…

Сотник наконец-то жену любимую да двух дочерей отважных обнял. Кончился бой, домой поехали казаки, перед собою пленных гонят, сами песню поют…

Ой, при лужку при лужке,При широком поле-э,При знакомом табунеКонь гулял на воле!При знакомом табунеКонь гулял на воле-э!Ты гуляй, гуляй, мой конь,Пока не споймаю.А споймаю, так взнуздаю,Шёлковой уздою!А споймаю, так взнуздаюШёлковой уздою-у!

А далеко-далеко в лесу Баба-яга в своей избушке со стола на полупустую бутыль глядит задумчиво. Гадает, не перемудрила ли она с сотником да Агатой? Ищи-свищи теперь и того, и другого.

Вдруг стук да гром, вламывается в двери толстый мужчина, перепуганный, в одеждах восточных, богатых, и сразу под стол лезет, так что две чашки с блюдцем насмерть разбились, об пол упав…

– Мил-человек, ты куда полез-то?

– А-а, здравствуйте! Извините, пажалуйста, сами мы не местные, я вам тут уронил немнога, да…

– Да ты кто? – Яга очки на нос надела, чтоб лучше рассмотреть.

– Я? Султан. Султан Халил. Очень приятно…

– А чё у меня под столом делаешь, султан?

– Прячусь, э… Тут такое дело, я шёл жениться, а ко мне казаки пристали, особенна один…

– Так тебя казак послал? – Бабка от счастья нежданного своим ушам не верит.

– Слушай, женщина, они миня все так паслали! – Султан носом всхлипнул от обиды. – В общем, я домой пайду, да? Ещё раз извините, бабушка, так палучилось, я немнога у вас папрятался и пашёл…

– Стало быть, сдержал своё слово сотник! – выпрямилась Яга гордо, объятия распахнула, губки вперёд вытянула. – Ну какая ж я тебе бабушка? Иди ко мне, мой басурманский мачо, мой восточный принц, мой сладкий финик!

– Нет, не нада! – завизжал Халил, отползая в сторону, но, увы, прямиком к кровати. – Я буду защищаться, у меня кинжал есть, я не магу, не хачу, я всё маме скажу… Не нада, пажалуйста, и-и-и-и-и….

Вот что там дальше было, мы умолчим из деликатности. Это только журналисты в чужое бельё нос суют, а мы, сказочники, люди вежливые. Оставим покуда в покое эту парочку. Мы с вами лучше во дворец царя русского вернёмся…

Так вот там, в залах императорских, в стольном граде Санкт-Петербурге, музыка звучит классическая, пары танцуют, оркестр австрийский старается, вальсы венские наяривает. Государь император с супругой в отдельных креслах сидят, меж собой о чём-то тихо беседуют. Тут видит царь, как в залу адъютант с бумагами врывается, и лицо у него аж сияет!

– Ну, чего там у тебя срочного, голубчик?

– Атаман Астраханского казачьего войска только что в пух и перья разбил превосходящие силы басурман! Султан Халил бежал в неизвестном направлении! Басурманский воевода отправлен по этапу!

– Ещё раз разбили, что ли? – не понял царь.

А тут из-за спины адъютанта подтянутый офицер выходит, в полном мундире, при орденах, а лицо худое и загорелое.

– Бирминдулла?! – ахнул государь, чуть навстречу не бросаясь. – То есть как тебя, Максимов? Живой!

– Живой, ваше величество, – поклонился разведчик. – Прошлая депеша была фальшивкой, но ваши верные казаки воплотили её в реальность. И вот ещё, ответный подарок от атамана. Просил передать. Лично вам…

Развернул царь продолговатый свёрток и достал из мятой бумаги знаменитый ятаган воеводы. Понятное дело, за золотую шашку чем-то отдариться надо было…

– Вот видишь, Александер, – мягко поддакнула царица, – ты не зря отправить в отставку трёх послов ради одного атамана…

А в то время в лесной избушке, на южном краю Российской империи, тоже тишь да гладь. Баба-яга на кровати лежит, веером обмахивается, в сковородке волшебной новый показ мод смотрит, наслаждается замужним положением. В углу у печки султан Халил в пёстром фартуке посуду после ужина домывает. Что-то мурлыкает себе под нос, восточное…

На Востоке, на ВостокеЧто за жизнь без чайханы?

– Финичек? – Баба-яга крикнула капризно.

– Да, моя дорогая?

– Принеси мне мохито!

– Базалкагольный, любимая?

– Не, с самогонкой вкуснее…

Торопится султан, за пару минут лёд наколол, мяты намял, лимон выжал, из бутылки плеснул и Бабе-яге на подносе протягивает. В общем, как видите, выдрессировала она его быстро.

– Спасибо, мой пылкий тигрик!

– Пажалуйста, мой сладкий персик!

Чуть только не поцеловались, как стук в дверь. Удивились они, переглянулись.

– Ты гостей ждёшь?

– Нет, милый, – Яга открещивается.

– Тогда кто там? – султан ревниво спросил, губы поджав.

– Не знаю.

– Ну захадите уже, э…

А дверь распахнулась, и показался на пороге наш старый знакомый, разбойник Сарам. Ну, тот самый, что от казаков сбежал, Юсуфов дядя, помните? Оборванный, грязный, худой…

– Э-э, салам алейкум, дорогие хозяева. Я тут заблудился немножко… Месяц уже почти… Вы не подскажете, как на Кавказ пройти? Очень надо, да?

– Кто эта?! – Халил взревел.

– Я не знаю, тигрик!

– Как не знаешь? А пачему он тогда на тибя так смотрит?

– Честное слово, финичек, я его в первый раз вижу. Может, турист?

– Какой турист? – Султан в сердцах с себя фартук сорвал и сцену ревности устроил. – Откуда турист знает твой адрес? Эй, ты, турист, иди сюда!

Бедный дядя Сарам уж и не помнил, как вырвался, как из леса убежал, а там и до города добрался. Говорят, сейчас на рынке «Большие Исады» дворником подрабатывает и очень доволен.

…А в станице Атаманской жизнь всё так же течёт своим чередом. Солнышко к закату клонится, казаки своими делами занимаются, с того боя басурманского уж почитай как недели три прошло. Никто никуда не торопится, с выпаса стадо возвращается, на крылечке своей избы сотник сидит, босой, в гимнастёрке да штанах с лампасами. Рядом Дашка вертится, на новые приключения отца уламывает…

– Пап, а когда ты ещё раз на басурман пойдёшь, меня возьмёшь?

– А то! Чего ж не взять, если, конечно, мамка отпустит…

Сзади из дверей жена сотникова выходит, за строгостью улыбку прячет.

– Куда это вы без меня собрались?

– На войну! – Дашка отвечает.

– Значит, вы с отцом на войну убежите, а я опять дома одна?

Подумала дочка, вздохнула жалостливо, маму обняла.

– Ладно, я с тобой останусь.

Усмехнулся сотник, обеих к груди прижал. А тут по улице стук копыт, подлетает к их воротам всадник, с коня спрыгивает, фуражку поправляет. Кто бы теперь узнал в молодом казачке кавказского юношу…

– В соседней станице сполох! Ехать надо, да?

– Дашка, шашку тащи! – попросил сотник.

А жена его к юноше обернулась, теперь уже к зятю родному.

– Юсуфчик! Чего давно не заезжали? Как там моя?

– Всё хорошо, мама, – Юсуф улыбнулся. – Ксения пироги печёт. Прогоним врага, и вы к нам в гости!