Самый умный в 6 «Б» - Людмила Матвеева

И писательница смиряется, покорно отвечает на все вопросы. А постепенно разговор становится серьезным, откровенным. И дело не только в словах – глаза, интонации – все сближает их всех и рождает симпатию друг к дружке.

Аглая вдруг разоткровенничалась:

– Меня ненавидит одна старуха. Она выдумала, что я не здороваюсь. Жалуется моей бабушке. А я здороваюсь, просто бабка плохо слышит. Узнала бабушкин мобильный, номер и названивает: «Ваша Аглая опять не поздоровалась». И других старушек подговорила.

– Старух надо жалеть, – убеждена писательница, – они слабые, больные.

– А одна выдумала, что я сломала ее дверь! – Аглая справедливо кипела. – Бабушкина соседка, наговорила на меня. А я ничего не ломала.

– Аглая! Ты же знаешь – она перепутала, ошиблась.

– Путает, ей девяносто три года. Но ходит на высоком каблуке, без конца подворачивает ноги. Косметики на лице тонна, больше, чем у вашей Варвары.

– Видишь? – Саша хихикнула. – Человек не сдается, карабкается. Скоро сто лет, а она – молодец старушка.

– Саша, что же тут смешного? – писательница делает ошибку – хочет, не сходя с места, перевоспитать девчонок. – Вы же не злые.

– А бабка противная, пиковая дама, – Аглая и свою начитанность использовала в этом бесплодном споре.

Надо перевести разговор на другое:

– Аглая, я видела твою бабушку на бульваре. Такая она милая, доброжелательная и очень естественная. Какая есть, такая есть – со своими больными ногами, с палочкой, голос негромкий, глаза лучатся интересом к людям. И никакой хитрости, никакого притворства. За это ее все, я думаю, любят.

– А вот и нет, не все, – победно возражает Аглая, – моей бабушке некоторые завидуют.

– За что же? – недоверчиво смотрит писательница.

– За хороший характер и на красивые бирюзовые бусы. Вот, – твердо уверена Аглая. Писательнице приходится сделать усилие, чтобы не рассмеяться. Умница Аглая, тонкий и богатый чувствами человек, а вдруг выглянет дитя малое. Про бусы – прелесть.

Как говорил классик: «Прелестная женская глупость и отвратительная бабья дурость». Обаяние Аглаи бесспорно. Саша – другая. Сильный характер. Она умеет тяжело молчать, диктатор. Ведь почему Аглая взяла ее с собой? «Обижусь, если не возьмешь», – сказала Саша. Может, Ариша тоже дала понять, что обидится на Сашу, если Саша не возьмет ее с собой в гости к писательнице. Ее и привели.

Почему всем кажется, что писатели – интересные люди? Это вовсе не правило. Все самое ценное – энергию, внимание к людям, наблюдательность, образность мышления, тонкое понимание чужой души – все лучшее они отдают своим страничкам. И остается мало сил и всяких драгоценных качеств. А тут приходят к ней, да еще не по одному человеку, а целым коллективом и с собачкой. Окажите нам внимание, поговорите но душам, объясните, что к чему. И писательница старается, чтобы встреча прошла хорошо, чтобы все остались довольны.

Вопрос Саши:

– А про любовь в шестом классе – правда? Они обнимаются, целуются, ходят за ручку? – Саша требовательно смотрит в глаза.

Выкручивайся, автор книги, говори все честно.

– А у вас разве не так? – Пришлось притвориться удивленной. По видно – ждут ответа, а не вопроса. И она признается, – это мечта двенадцатилетних. Этого всего еще нет, но так хочется! Потому им нравится читать про любовь в шестом «Б», вечную и верную, на весь учебный год. А лучше – на всю жизнь.

Саша спросила:

– А Виртуала вы вернете?

Промолчала. Гости собрались уходить, но никак не уходили. Она намекнула:

– Мне еще надо поработать.

Они намека не поняли. Аглая сказала мечтательно:

– У вас хорошо.

Саша поддержала подругу:

– Вы, наверное, к нашему приходу специально убирались? Так бы сидели и сидели.

– Не надо сидеть и сидеть, – вырвалось у хозяйки, – у вас еще уроки не выучены. Английский не сделан, правда?

– Ну его, английский, – отмахнулась Аглая, – все время заставляют его учить. Мы у вас еще побудем.

– Надоело тонко намекать, – призналась хозяйка гостям, – идите домой.

Они нисколько не обиделись, не смутились. Ариша, правда, немного попряталась под диваном, но Агата показала ей конфету, и собачка вышла.

– Никакого Виртуала я возвращать не буду, – сердито объявила писательница, – почему вы командуете и распоряжаетесь в моей книге? Вы всего лишь персонажи, а я автор. Не хочу я его возвращать.

– Это почему же не хотите возвращать? – откуда-то сверху раздался голос. – Я не согласен! – и вошел сам Виртуал.

– Виртуал! Вернулся! – воскликнула Аглая.

– Я так и знала, – сказала Саша.

Ариша стала прыгать вокруг Виртуала и повизгивать от счастья, хотя не была с ним знакома.

Он обнял девочек за плечи, они все вошли в лифт, писательница осталась на площадке.

– Что хотят, то и творят, – возмутилась она и рассмеялась. Ей нравилось это приключение с Виртуалом. Если персонаж имеет свою волю и свой характер, а не только выполняет желания и замыслы автора, значит, персонаж живой и настоящий. Он не просто буковки на листе бумаги.

– Персонажи, главное дело! – крикнул Виртуал уже внизу. – А без нас и книги не будет! Автор – главнее! А мы, герои, тоже главные!

* * *

Клуб бывших обиженных собрался в своей комнате за спортивной раздевалкой.

Сильная заняла любимое место у столика. Сиреневая достала из сумки печенье с изюмом, еще теплое. А редакторша-Умница – мандарины, такие душистые, что все им улыбнулись. Раньше редакторша была вечно кислой, а теперь – не всегда.

Синеглазка была, как обычно, в синем костюмчике, он делал ее глаза еще синее.

В уголке скромно примостились Агата, Оля, Сфинкс и другие девчонки. Считается, что они приходят слушать истории семейной жизни, чтобы в будущем не делать ошибок. В душе все понимают, что это ерунда: никто не учится на чужом опыте. Только – на своем. А слушать все такие истории девчонкам просто любопытно.

– Мой рассеянный опять отличился, – начала рассказ Сиреневая, – он перепутал два важных предмета.

Все оживились, рассказы о рассеянном всегда удивительные. Прикольные, как называют их девчонки.

– Перепутал зонтик с кошельком?

– Ключи – с зажигалкой?

– Паспорт – с банкой нива?

И девочки пытались догадаться, хотя знали: то, что может выкинуть рассеянный, предвидеть трудно.

– Перепутал расческу с пирожным?

– Бумажник – с плеером?

– Ноутбук – с часами?

– Свой подъезд – с автобусом?

Все хохотали при каждом предположении. Сиреневая тоже смеялась. Когда все утихли, она вздохнула:

– Он свой портфель с документами оставил у приятельницы, она у него опять новая и хорошенькая. Портфель – у нее, а ее саму привел к нам. Ну как?

Бывшие обиженные молчали долго – оцепенели. Потом раздался такой смех, что прибежал охранник Серегин:

– Обвал? Взрыв? Нападение?

– Взрыв эмоций! – сквозь смех ответила Сильная.

Серегин махнул рукой и ушел на свой пост. Ему тоже хотелось бы посидеть в хорошей компании, поговорить и посмеяться, но у него работа – охранять вход в школу.

Сиреневая продолжала:

– Описывав все, как было. Открывается дверь, входит незнакомая женщина, за ней мой, вежливо пропустил ее вперед. Вошел и смотрит на меня ошалело, молчит. А она топчется посреди прихожей, поглядывает на меня с опаской. Быстро убедилась, что сковородкой по макушке не получит, хотя и заслужила. Сразу осмелела:

– Здравствуйте, рада с вами познакомиться. Меня зовут Шура.

– А я жена вот этого человека. Очень приятно познакомиться.

– А он? Он-то что? – закричала кассирша по прозвищу Кассирша. – Я бы его уже давно убила бы! А ты, Сиреневая, терпишь и распускаешь его!

– На свою голову! – добавила редакторша-Умница.

– Он? – Сиреневая помолчала, представляя себе недавнюю картину. – Он как ни в чем не бывало помог Шуре снять пальто, спокойно повесил его на плечики, хотя пальтишко так себе, можно и просто на крючке пристроить. Или даже на гвоздике. Но это к слову. Он нахально заявил:

– Мы с Шурочкой знакомы давно, мне хотелось пригласить ее к нам. Ты не возражаешь? – Это он мне.

А Шура, видно, очень умная. Она прыскает в кулачок:

– Он портфель у меня под столом оставил, а меня схватил и поволок. И всю дорогу повторял: «Главное, ничего не забыть, ничего не потерять, в портфеле отчет, завтра его сдавать, генеральный директор шутить не любит. Дома допишу отчет, главное не потерять». И тащит меня к вам. Я и пришла.

– А почему вы, Шура, ему не объяснили, что вы не портфель, что ваше место у вас дома, а не здесь? – Сиреневая очень сдержанная, но всему есть предел. – А портфеля место не под вашим столом, правда?

– Растерялась, – Шура опустила глаза, – я вообще легко теряюсь, находчивости у меня мало. Мне надо долго думать.

– Ну вот и подумайте, – Сиреневая говорила спокойно. Рассеянный был бы рад скандалу. Тогда можно нагрубить, хлопнуть дверью, уйти надолго, а то и насовсем. Но она не ругалась, она налила чай, поставила на стол вазочку с печеньем.