Олигарх 4 (СИ) - Шерр Михаил

Братья сказали, что золота можно на той речке добыть изрядное количество, россыпного там немного, но можно организовать рудную добычу.

Четвертого января мы четырьмя пароходами вышли в море и через два часа хода на горизонте показались дымы трех приближающихся пароходов. Это мог быть только наш второй отряд.

К Немуро мы подошли около трех часов дня. Невооруженным глазом была видна начавшаяся там паника. Бросив якорь, мы спустили гребной катер. Подняв на нем два флага, триколор и флаг Российской Американской Компании, Иван Кузьмич Кольцов отправился на переговоры с японцами.

То, что я решил сделать, переговорами назвать конечно можно, но с большой натяжкой. Это было на самом деле предъявление ультиматума японцам.

Он был коротким и лаконичным. Я уточнял наши договоренности, вернее излагал свою трактовку. Кунашир, Итуруп, Шикотан и все острова Южно-Курильской гряды, которые японцы называют Хабомаи, на веки вечные личные владения рода князей Новосильских. Японским кораблям запрещено приближаться к ним ближе двенадцати морских миль и проходить Южнокурильским проливом между островами. В проливе Измены и Русском, так я впредь стал именовать пролив Гоёмай, где расстояние между Эдзо и моими владениями меньше, японским кораблям разрешено проходить на половине этого расстояния.

Любое японское судно, нарушившее это мое требование, мы имеем право топить без предупреждения или брать в плен.

Для нашей свободной торговли всегда открыт порт Сибецу, на территории и в его акватории японцы не имеют права предъявлять нам никаких претензии, требовать допуска официальных лиц на борт наших кораблей и препятствовать их свободному уходу. Японцы не имеют права препятствовать кому либо подниматься на борт русских кораблей, если нет возражений их капитанов. Японцы не имеют права запрещать продажу нам никаких своих товаров.

Небольшие невооруженные японские джонки могут заходить а акваторию порта Головинского порта для передачи каких-либо предложений, например торговых.

У Японии нет права требовать выдачи кого-либо, кроме уголовных преступников оказавшихся на нашей территории. Как и права выдачи пленных, на это есть только наша добрая воля. А вот выдавать любого русского, оказавшегося на территории Японии они обязаны сразу же, даже без наших требований.

В случае не принятия наших требований и тем более повторения любых инцидентов, я грозился своими силами начать разносить побережье островов и вышвырнуть их с Эдзо.

Но если они будут хорошими мальчиками, я обещал не обижать японцев и помогать им при конфликтах с другими европейскими державами и американцами. Я хорошо знал, что это скоро станет для них очень актуальным.

Паника в Немуро прекратилась почти сразу же после высадки наших парламентеров, которые через два часа отправились обратно.

Их сопровождала небольшая невооруженная японская джонка, которая подошла к нашему пароходу как только наш переговорщик поднялся на борт.

Улыбнувщись, он показал на тюки и ящики на палубе джонки.

— Японцы сильно извиняются и обещают больше не хулиганить. А это в качестве компенсации и демонстрации своих добрых намерениий. Там японские ткани и фарфор.

— И как они вас приняли? — спросил крестный, он не возражал, но к идеи похода отнесся с большим скептицизмом, полагая, что такой ультиматум это верх наглости.

— Очень дружески они нас приняли. Японцы такого совсем не ожидали и думаю, что мы реально можем разнести все их побережье. Пока мы с ними беседовали на нашу шлюпку пробрался очередной перебежчик — полукровка. Так вот он сказал, что наши пароходы разнесут весь японский флот.

Ожидая возвращения наших парламентеров, я тоже начал сомневаться в успехе их миссии, все это слишком нагло и бесцеремонно. Но японцы похоже слишком слабы и приняли мой ультиматум. Да и сами виноваты, нечего было на рожон лезть.

— А что они сказали про наш список японских товаров, желательных для торговли с нами? — кроме ультиматума японцы получили и наши торговые пожелания. Нас интересовал рис, чай, хлопковые и шелковые ткани, японский фарфор и каменный уголь с железом. Все остальное в меньшей степени. Особняком стоял мой интерес к японскому золоту.

В Европе и России курс золота и серебра был один к пятнадцати, а в Японии один к трем или четырем, то есть торговать с ними за золото было сверхвыгодно.

— Они очень удивились нашему интересу к углю. Особенно когда я сказал, что он есть на Эдзо, — про месторождения каменного угля мы узнали от перебежчиков, особенно про очень качественные угли на западе острова и про то, что они залегают не очень глубоко.

— А что их интересует? — это на самом деле важнее, свои хотелки надо чем-то и подкреплять.

— Меха, в первую очередь каланы, морепродукты, столярка айнов и орлиные хвосты, — Иван Кузьмич ухмыльнулся. — Они у них на вес золота, это важный элемент подношение сегуну.

— Я, господа, честно признаться думал, что мы перегнули палку со своими требованиями. Хотя это все может и ничего не значить. Время покажет насколько это всё серьёзно,— я подвел итог нашего похода. — Пора уходить восвояси.

Глава 18

Вернувшись в Южно-Курильск, мы сразу же провели совещание и решили, что надо не задерживаясь, идти на Камчатку.

Перекрестные допросы всех перебежчиков айнов и особенно полукровок, а их было уже почти два десятка и все они были у японцах при каких-нибудь делах, давали один результат, военной силы, что бы вышибить нас с Южных Курил, у японцев сейчас нет.

Захваченная нами джонка, вооруженная современными голландскими корранадами была в единственном экземпляре во всем японском флоте. Артиллерийское вооружение японцев было довольно таки допотопным. Не говоря уже о нашем тотальном превосходстве в стрелковом оружие.

И чтобы вести с нами равный морской бой надо собрать огромный флот, что было совершенно не реально.

У сегуна проблем и так хватало. Весна и лето 1833-его в Японии были очень холодными. Из-за этого во многих регионах был неурожай, который вызвал большой голод. И сразу же пришли болезни. Положение осложнялось коррупцией и бессилием чиновников. Сразу же начались социальные брожения, глубинные волнения происходили даже среди самураев и дело уверенно шло к бунтам. Поэтому то, что происходит на северных островах — это какие-то мелкие неприятности, сейчас не до них.

Все, кто пришел с первым отрядом, решили остаться на Курилах. В итоге картина с населением получилась следующая.

Сто десять семей казаков, это те пришел из России и приехал с Камчатки. Пока казаки до моего приезда воздерживаются принимать новых людей, но желающие есть. На Кунашире сто семей и десять на Итурупе. Физически казаков больше, в некоторых семьях есть холостая молодежь и реально они могут выставить почти полторы сотни сабель.

Казаки традиционно говорят сабли, хотя это их большая боль — нехватка лошадей, половина казаков пока безлошадные.

Остальное русское население это триста пятьдесят с небольшим хвастиком семей, в основном староверы. Пятьдесят из них на Итурупе.

На этом пока остановимся, но в ближайшей перспективе на Кунашире должно быть тысяча русских семей и двести-триста на Итурупе. Это без учета айнов.

А сейчас главное увеличение русского населения на Камчатке и в Америке.

Второй отряд шел все-таки из Чили без захода в Калифорнию и топлива хватило как говорится впритык.

Синьор Антонио постоянно совершенствовал конструкцию своих пароходов, последние шесть имели большее водоизмещение и на них были установлены более мощные и надежные машины. Кроме этого они были немного экономичнее.

Все это почти снимало проблемы с запасами топлива, но в нынешнем походе было одно но. И называлось оно вооружение наших пароходов.

Если бы мы не взяли на борт дополнительные пушки и боекомплект к ним, то мы без проблем могли совершать любые переходы. Поэтому посовещавшись, мы решили уменьшить артиллерийское вооружение своих кораблей, оставив на них только по четыре кормовых и носовых орудия.