NEXT-3: Дюбин снимает маску - Аркадий Карасик

Освидетельствовав еще три помещения, «разведчик» неожиданно вышел на площадку перед спортивным залом. Увидел странную картину, будто срисованную с римских времен. Бой гладиаторов.

Не заурядный спортзал — арена Колизея.

Один гладиатор в шлеме с прорезями размахивает мечом. Не деревянным — стальным. Кажется, белобрысый весельчак. Второй, с обнаженной грудью и черными волосами, пытается достать противника дурацким трезубцем. Тоже не из плассмасы. Третий — узкоплечий, невзрачный парнишка — ожидает своей очереди. В одной руке что-то похожее на десантный штык-нож, в другой — круглый щит.

Приглядевшись, Дюбин понял: несмотря на настоящее вооружение, противники ловко избегают кровопролития. Меч останавливается за несколько сантиметров до цели, трезубец скользит мимо.

Ессентуки базарил о каком-то мюзикле. Если сейчас проходят его с"емки, где софиты, камеры, операторы? Если репетиция, почему без режиссера? Впрочем, актеры могут просто готовиться к предстоящей репетиции.

Увидев на площадке нежелательного свидетеля, сражающиеся прекратили бой.

— Ты кто такой? — угрюмо осведомился шлемоносец, выразительно поднимая лезвие меча. — Откуда взялся?

— Новый ваш тренер, — доброжелательно произнес Дюбин. — А где Юраш?

— Сваливай отсюда, «тренер». Не то разделаем на мясо.

— Пройденный этап. Уже пытались... покойники. Но если вы так хотите, могу уйти.

Он нехотя повернулся спиной, но не ушел — неожиданно, с разворотом, припечатал кроссовку к сонной артерии «гладиатора». Тот опрокинулся на спину и застыл.

Не зря Дюбин увлекался в молодости восточными единоборствами. Все же пригодилось! Скользнув под трезубец, он заломил руку черномазому — сломал ее, кулак вошел в солнечной сплетение. Тот заорал, покатился по полу и скорчился в углу. Невзрачный парнишка, попытавшийся помочь дружанам, пробил глупой башкой остекленную перегородку.

Все! Теперь искать главаря этой странной компании!

Юраш появился сам, без длительных поисков. С пистолетом, нацеленным в живот давнего приятеля.

— Здорово, дружан! — вежливо поздоровался Дюбин. — Сколько лет, сколько зим. Признаюсь, соскучился по вонючей твоей харе.

— Я тоже соскучился!

Пуля разбила бра над головой. Дюбин успел прыгнуть за колонну, ответил выстрелом. Тоже — неудачным. Поврежденная лепнина осыпала «главного тренера» осколками и белым порошком.

Значит, перед ним враг! Ну, что ж, нет худа без добра и, наоборот, добра без худа. Разведка удачно завершена, знаки препинания расставлены. Перед ним — враг.

— Извини, испортил тебе пол. Не я первый начал...

Юраш выстрелил. Дюбин ответил тем же. Оба промахнулись.

— Не слепой — вижу. Странная фантасмагория: один покойничек сделал покойниками двух живых. Фантастика, елки-моталки! Разве попробовать оттереть следы щелочью? Нельзя — итальянский паркет накроется.

— Они не совсем покойнички, — пожалел Дюбин, высунувшись из-за колонны. — Только — в отключке. Что до паркета — сменишь. За мой счет. Расплачусь.

Очередной обмен выстрелами.

Двумя прыжками Дюбин преодолел открытое пространство, выскочил в плохо освещенный коридор, притаился за углом. Перезарядил «вальтер».

— Ну, кто расплатится и чем — вопрос спорный, — не опуская пистолета, пробормотал Юраш. Он по волчьи крался по коридору, прижимаясь к стене. — Базар об этом впереди.

Старые долги вспомнил? Во время последнего раздела «трофеев» Дюбин малость схимичил, прихватил больше, чем ему было положено. В частичное возмещание нанесенного ему ушерба. Но Юраш должен ему намного больше.

— Что это мы, как вшивые бомжи, базарим в темноте. Включи свет.

— Зачем? Мне все видно.

— А мне — не очень. Давно не виделись, хочу разглядеть.

Дюбин взял прислоненную к стене швабру, высунул ее. Пуля тут же пробила палку. Ничего не скажешь, метко стреляет фрайер! Настоящий снайпер! Получай! Пуля попала в натюрморт. Как бы поставила точку на изображении блюда с апельсинами..

— Значит, интересуешься? Понятное дело. Но я не кузнечик на булавке, чтобы меня разглядывать. Брось это... Да и наш Казик не бессильным мотыльком оказался. После твоего выстрела часа три протянул на травке за заправкой. Живучий был гаденыш, пополз подальше от устроенного тобой фейерверка. Повезло ему — ветер дул в другую сторону.

Значит, убиенный предатель успел до своей смерти доползти до мобильника и звякнуть Юрашу. Еще раз предупредил. Держи, мол, ушки на макушке, хвост трубой. Оживший покойничек меня замочил, очередь за тобой.

Очередная пуля угодила в картину вельможи. Прямо в лоб. Раздался звон потревоженного сейфа.

— И что Казик? Очухался? — сбежав по лестнице и укрывшись за выступом, поинтересовался Дюбин.

— Разве после твоего выстрела можно очухаться, — с плохо скрытой завистью произнес Юраш, несколько раз выстрелив. Не прицельно — наугад. — Теперь Казик ничто, в тлен превратился. Но все-таки успел перед смертью что-то несуразное наплести. Будто ты, как черт из табакерки, насобачился пользоваться гипнозом. А может, правда? Заранее предупреждаю: пуля опередит, блин, заговорить ее даже Кио не удается.

Юраш выстрелил. Опять неудачно — повредил карниз.

— Фантазер твой Казик. По этой причине и отбросил копыта. — Дюбин выстрелил и перекатился в сторону. — Включи свет, ничего не вижу.

— А зачем тебе видеть? Направленный на тебя ствол чувствуешь? Вот и достаточно... Ты обставил свое прибытие с того света на подобии цирковой клоунады. С канонадой и фейерверком. А я цирк не люблю. Мало того, побаиваюсь. Так что, извини, береженного и Бог бережет.

Дюбин сожалеюще покачал головой. И еще раз перебазировался за пилястру, поближе к выходу в лоджию. Противостояние явно затянулось, очухаются поверженные «гладиаторы», прибегут на помощь хозяину — кранты.

— Жаль. А я хотел договориться по хорошему.

— По хорошему в дверь стучат или звонят, а не в окно лезут. Да и не может между нами быть ничего хорошего. Было да сплыло.

В подтверждению сказанному — еще один выстрел. На этот раз — попадание. Не серьезное — Дюбин отделался царапиной на щеке.

— Но ты всем мне обязан. Забыл?

— Все помню, Крест не целовал, ручку не лобызал. Какие там обязательства? Сошел ты по глупости с поезда, теперь — не взыщи. Поезд катится дальше.

— Но паровоз-то — угнанный. Мой паровоз!

— Твой, говоришь? Ай ли! Про Дарвина слышал? Про его естественный отбор читал? Я сейчас сильнее — вот и весь базар про паровоз. И отберу тебя. Точно по науке, чтоб не было ни разборок, ни дележа имущества, всей этой тошниловки. Как после развода. Конечно, спасибо тебе за все. Но от Дарвина не уйдешь. Молись!

— Кому молиться а кому петь реквием, мы еще поглядим. До встречи в аду, Юрашик!

Увидев на мгновение высунувшегося противника, Дюбин выстрелил навскидку. Ответа не последовало. Неужели попал? Похоже, дерьмовый снайпер либо отдал душу Богу, либо серьезно ранен. А вдруг притворяется? Прыгнешь к желанной лоджии и глотнешь пулю.

Не стоит рисковать. Заработать еще одну дырку в уже не раз пострадавшей шкуре — незавидная перспектива!

Прошло несколько долгих минут... Дюбин решился! Прыжок к двери, ключ в замке провернулся... Путь к спасению открыт!

Во время! По коридору загрохотали шаги шестерки Юраша. Это не шлемоносец, отправленный в глубокий нокаут и не черномажзый со сломанной лапой. Скорей всего, парнишка, пробивший башкой стеклянную перегородку.

Прыжок с лоджии. Приземился неудачно — нечистый подсунул под голову увесистую каменюку. Но сознание не потерял — на подкашивающихся ногах добрался до калитки.

А появившийся в комнате Юраш, поддерживаемый истекающим кровью от порезов стеклом парнишкой, в изумлении застыл на месте. Он не был ранен — сбитый пулей большой кусок лепниы оглушил его.

Мертвец испарился. Ведь он видел, как пуля попала в голову бывшему дружану! Куда же делось его бездыханное тело? Скорей всего, колдун провалился в Преисподнюю к своему хозяину — Сатане.

— Цирк, блин... Запудрил мне глаза, иллюзионист дерьмовый, елки-моталки...

Выбравшись за ограду особняка, Дюбин в изнеможении опустился на землю. До машины не добраться. Ноги перестали слушаться, в голове — разноцветный хоровод.

Придется ловить левака.

Не пришлось! Из дома-барака, стоящего напротив особняка, вышла кокетливая дамочка, обвешанная украшениями, как новогодняя елка игрушками. Наверняка, фальшивыми. Вряд ли она живет в этой развалюхе. Скорей всего, навещала немощных родителей, отдала дань родственным чувствам и теперь торопится домой. К любимому супругу и страдающим детям.

Подошла к серебристому «мерсу», щелкнула брелком.

— Девушка... прошу... Мне — до Остоженки...

— Ишь, чего захотел! Может быть до Луны прокатить? Я тебе не Армия Спасения!

— Я заплачу, сколько скажете... Приступ... Диабет...