Гризли - Джеймс Оливер Кервуд

голова повернулась на север. Звук доносился оттуда.

Еще мгновение, и Ленгдон распознал этот звук, но даже и теперь повторял себе, что слух обманывает его. Не могло же быть, чтобы это лаяли собаки! Сейчас Метусин и Брюс с собаками где-то далеко на юге. По крайней мере, Метусин должен бы сейчас быть там, а Брюс — возвращаться в лагерь! Звук очень скоро стал совсем отчетливым, и Ленгдон понял, что ошибиться невозможно.

Собаки приближались по долине. Брюс и Метусин, стало быть, почему-то пошли не на юг, а на север. И вот собаки подают голос — яростный, азартный лай, который сказал Ленгдону, что они сейчас бегут по горячему следу зверя. И вдруг нервная дрожь пронзила тело. Во всей долине было только одно живое существо, на которое Брюс стал бы спускать собак, — великан гризли!

Еще несколько мгновений Ленгдон прислушивался. А затем побежал назад, в лагерь, привязал Мускву к дереву, схватил новую винтовку и оседлал лошадь. Через пять минут он уже мчался верхом по направлению к тому району, где не так давно Тэр даровал ему жизнь.

19. ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

Тэр услышал собак за целую милю. По двум причинам сегодня он был расположен бежать от них еще меньше, чем несколько дней назад. Сами по себе собаки пугали его не больше, чем какой-нибудь барсук или даже сурки, которые свистят со своих скал. Он пришел к выводу, что глотки у них здоровые, а зубы так себе и разделаться с ними проще простого. Страх же на него нагонял тот, кто следует за собаками. Но сегодня он столкнулся лицом к лицу с существом, принесшим с собой в эти долины такой необычный запах. Оно не пыталось чем-нибудь повредить ему, и он не стал его убивать. Кроме того, Тэр разыскивал Исквау, медведицу, а рисковать жизнью ради любви способен не только человек.

Расправившись с последней из убитых им при первой встрече собак, Тэр сделал как раз обратное тому, чего ждал от него Брюс. Он не пошел на юг, а вместо этого завернул к северу и на третью ночь после сражения и потери Мусквы снова отыскал Исквау. В предвечерних сумерках незадолго до их встречи погиб Пипунескус. Тэр слышал резкий треск автоматического пистолета Брюса.

Всю ночь и следующие сутки гризли провел с Исквау, а затем снова ушел от нее. Разыскивая ее в третий раз, он и наскочил на Ленгдона на этом предательском карнизе.

Медведь все еще не обнаружил запаха подруги, когда услышал лай собак, напавших на его след.

Он шел на юг и поэтому оказался неподалеку от лагеря охотников. Гризли держался высоких склонов, пересеченных расщелинами, изрезанных сланцевыми плешинами, глубокими ущельями и беспорядочными нагромождениями каменных глыб. Он все время был с наветренной стороны, чтобы не прозевать запаха Исквау, как только она появится где-нибудь поблизости. Когда он услышал лай, то не уловил запаха собак и едущих за ними двух охотников.

При иных обстоятельствах он проделал бы свой излюбленный маневр и дал бы крюк, обойдя людей с подветренной стороны, но сейчас обычная осторожность гризли отступала перед его стремлением к подруге. Собаки были уже ближе чем в полумиле, как вдруг он внезапно остановился, потянул носом воздух и ринулся вперед. Тэр уперся в узкое ущелье, из которого убегала Исквау. Лай эрделей стал еще яростней и совсем приблизился.

Гризли спустился как раз в тот момент, когда медведица выбежала из ущелья. На мгновение она задержалась возле Тэра, затем кинулась дальше. Уши ее были сердито прижаты, из горла вырывалось угрожающее рычание. Тэр последовал за ней и тоже зарычал. Он знал, что его подруга бежит от собак, и, поднимаясь следом за ней в гору, все больше приходил в ярость. В таком состоянии, как сейчас, ему все бывало нипочем. Гризли был страшным бойцом, когда преследовали его самого, но, когда опасность нависала над его подругой, тут он уже превращался в сущего дьявола.

Тэр все больше отставал, давая Исквау уйти подальше, и дважды оборачивался, скаля клыки и посылая громовым голосом вызов врагу. Выбравшись из расщелины наверх, он оказался в тени, которую отбрасывала вершина горы. Исквау спешила достичь перевала через гору и уже успела скрыться из виду. Она исчезла в хаосе обломков, сорвавшихся сверху, с утеса, глыб песчаника и каменных пород. Сейчас вершины гор были всего в каких-нибудь трехстах ярдах выше Тэра. Он посмотрел вверх.

Исквау уже на пути туда, через этот каменный завал, поэтому здесь, внизу, самое место для боя. Собаки были совсем близко. Они громко лаяли. До выхода из ущелья им оставалось уже немного. Тэр повернулся им навстречу и стал ждать.

Стоя на полмили южнее, Ленгдон увидел в бинокль Тэра и Исквау, и почти в тот же миг из ущелья вырвались собаки. Он поднялся до середины горы верхом, отсюда вскарабкался выше и кинулся по бараньей тропе, очутившись почти на той же высоте, что и Тэр. Оттуда, где сейчас стоял Ленгдон, долина под ним просматривалась в бинокль на несколько миль.

Брюс и Метусин оказались уже совсем близко. Он увидел, как они слезают с лошадей и бегут в ущелье. Затем они скрылись в нем. Ленгдон снова повернулся к Тэру.

Собаки не давали гризли уйти, и Ленгдон знал, что тому не справиться с ними на открытом месте. Затем он заметил какое-то движение в каменных нагромождениях и негромко вскрикнул, поняв, в чем дело, когда разглядел Исквау, спокойно взбирающуюся на вершину горы. Ленгдон понял, что этот второй зверь — медведица.

Великан гризли — мужчина — остался внизу, чтобы биться. И если собакам удастся задержать его еще минут на десять — пятнадцать, то медведю конец. Брюс и Метусин выберутся к тому времени из ущелья и окажутся от него менее чем в ста ярдах!

Ленгдон поспешно сунул бинокль в футляр и помчался по бараньей тропе. Ярдов сто пролетел одним духом, но дальше тропа разбегалась на множество мелких тропинок, скользящих по глинистому склону, и следующие пятьдесят ярдов отняли у него целых пять минут. Потом Ленгдон снова почувствовал твердую почву под ногами. Задыхаясь, он побежал дальше, и еще через пять минут гребень горы заслонил от него Тэра и собак. Когда же он перевалил через этот гребень и пробежал вниз ярдов пятьдесят по склону, то остановился как вкопанный. Дальше пути не было — он оказался на самом краю крутого обрыва.

Ленгдон находился теперь в пятистах ярдах от той площадки, на которой стоял