О богах, шакалах и детях - Юлия Жукова

— Ух, какие дамы! Птицы снежные, овечки юные! — восхищается трактирщик, склонив голову набок. Потом приветствует нас традиционным поклоном и отвечает: — А то как же! У меня может не быть завтрака или обеда и даже свежих сплетен, но ужин-то у меня есть всегда, ты ж меня знаешь! А для тебя, Азамат-хян, найдётся и особое угощение. Располагайтесь под фонариком, дорогие гости, я хочу на вас любоваться!

Он указывает нам на низкий столик под большим, ярко раскрашенным бумажным фонарём. Цветные блики падают на светлые перины-дифжир, на которых предлагается сидеть. Атмосфера совершенно сказочная.

Вскоре хозяин появляется снова во главе процессии из нескольких парней, очень на него похожих. Все они несут еду.

— Будьте так добры отведать супа из речной акулы, печёных черепашьих яиц с грибной икрой и маринованных раков из самой реки Хинделин!

— Да ты что! — поражается Азамат. — Где ж ты их взял?

— Купил у одного рыбака свеженьких, да замариновал по своему рецепту. Думаю, будет случай, выставлю деликатесик, ан вот и случай подвернулся!

— Ну садись тогда с нами, щедрый хозяин, поделись новостями. Это никак твои сыновья такие взрослые?

— Они самые! — трактирщик усаживается к нам и в пол-оборота представляет сыновей. — Этих вот троих ты, небось, помнишь маленькими. А вот этого не застал уже.

Пока Азамат силится вспомнить старшеньких, Янка поднимает за клешню гигантского маринованного рака.

— А что такого особенного в этой реке?

— Я так понимаю, что Хинделин течёт в самой чаще Великих Лесов, — говорю. — Если уж в леса никто не суётся, то и в реку, наверное, тоже.

— Туда можно заплыть с моря, — объясняет Азамат. — Но для этого нужно снискать позволение богов, иначе ни за что не выгребешь против ветра. У Великих Лесов очень грозные хозяева, и это главная причина, почему мы предпочитаем в них не соваться. Опасные звери, конечно, тоже отпугивают, но разгневанные боги — гораздо, гораздо хуже.

Янка закусывает губу и принимается за суп.

— Слушай, — говорит она мне тихо, — как ты с ним живёшь, если он в богов верит?

Сашка тоже навостряет уши, а мама слишком увлечена: трактирщик показывает ей, как разделывать рака.

— Видишь ли, Яна, — отвечаю тихо, но с расстановкой, — в здешних богов довольно трудно неверить. Я одного знаю, классный чувак, обожает роллы с имбирём.

— То есть они богами каких-то людей называют? — уточняет Сашка.

— Вроде того, правда, люди они специфические. То ли другая раса, то ли вообще иная жизненная форма. Мы всё-таки в очень далёкой галактике, фиг его знает… В любом случае, с этими ребятами не стоит ссориться.

— Вкуснотища! — радостно сообщает мама с полным ртом рака. Азамат извлекает блокнотик и вносит новое слово в столбец, где "темнотища" и "красотища".

Трактир оказывается постоялым двором — над обеденным залом есть комнаты для ночлега. Несмотря на все уговоры Азамата, трактирщик располагает нас бесплатно и выдаёт лучшие дифжир из собственного хозяйства.

— Друг детства? — интересуюсь у мужа, когда мы укладываемся.

— Да, только он меня на двадцать лет старше. У его отца был детский клуб, в который я ходил, а Лентяй всегда для нас готовил. Потом, уже в последний год, что я тут жил, он построил этот трактир "У Лентяя". Он открывается не раньше полудня, да и закрывается не поздно, но еда у него самая лучшая, потому что по собственным рецептам. Он, знаешь, ленится всё по правилам делать, руками наломает, смешает и вперёд. А получается просто объедение. Да ты сама сегодня пробовала.

Я полностью согласна с оценкой.

Утром Азамат показывает нам Худул. Особых достопримечательностей тут нет, разве что дома все изукрашены особенно искусно, да река Рулмирн, да дивный вид на высоченные северные горы. Потом местные Старейшины ангажируют Азамата разрешить несколько сложных судебных дел, а мы в это время гуляем по городу. Я старательно увожу нашу компанию от того района, где живёт Арават. Не знаю, вернулся ли он из столицы, но повторно стравливать его с мамой мне не хочется.

Ближе к вечеру Азамат нанимает мужика с большим пассажирским унгуцем, мы располагаемся в просторном салоне и благополучно продрыхиваем до самого Дола.

На пороге дома нас встречает сторож с ружьём.

— Ахмад-хон, в лес не ходите! — гремит он вместо здрасьте. — У вас тут демон завёлся.

— Вы что, его подстрелили? — с досадой спрашивает Азамат.

— Не, пальнул пару раз, но не попал. Осторожнее, они такие мстительные твари…

— Ой, ну что же вы… Я, конечно, сам хорош, надо было предупредить… Мы его специально подманивали, чтобы заснять для музея. Вот невезение…

— Ох ты ж… Ладно, они наглые, если больше не пугать, скоро опять полезут. Тут и раньше демон жил, да я его пристрелил лет пятнадцать назад. Ох и хитрый был, зараза… А с тех пор не видел ихнего брата, видать, новый пришёл откуда-то. Ну я понял, больше стрелять не буду! Не сердитесь на меня? Ну бывайте, хорошего отдыха!

Отдых у нас получается так себе. После божественной кормёжки Лентяя котлеты из мороженого мяса кажутся безвкусными и камнем лежат в желудке. По крайней мере у меня. Мне как-то нервно. Во-первых, ребёнок не здесь, а в столице, что есть непорядок, но уж очень не хотелось его в поезде мариновать два дня. Зато теперь он там бедненький один, скучает. Конечно, с Тирбишем и полным дворцом слуг, но это же не то. Во-вторых, злюсь на сторожа. С этих муданжцев станется и по человеческим детям стрелять.

Азамат тоже ворочается, не спит. В доме тишина и темнота, только в лесу ночные птицы пищат. Наконец Азамат не выдерживает, садится на кровати и принимается шарить ногой по полу в поисках тапок. Я зажигаю свет.

— Я тебя разбудил? — спрашивает извиняющимся тоном.

— Нет, заснуть не могу. Пошли, что ли, внизу посидим.

Азамат невнятно кивает, но с места не двигается.

— Я вообще подумал сходить в лес попросить прощения. А то что-то мне не по себе.

— Что, ночью?! Опасно же!

— А днём не услышат. Демоны по ночам охотятся, в светлое время спят. Если уж идти, то ночью.

— Но я же его днём видела!

— Значит, вылез специально на тебя поглазеть. И я всё-таки не уверен, что это был демон. Сторож тоже вряд ли хорошо его разглядел. Он метко стреляет, значит, был далеко.

— Если это был не демон, то причём тут, что демоны по ночам охотятся? — ворчу я, натягивая футболку.

— Кто бы он ни был, за сливками он приходил потемну. И извиниться надо, я прямо чувствую. Ты не волнуйся, у меня тут есть, как твой брат выражается, вырубалка. Я глубоко в лес не пойду, только покричу, кину сурчиную тушку и сразу домой.

— У тебя эта вырубалка одна? — спрашиваю, вставляясь в треники.

— Лиза, тебе-то уж точно не стоит…

— Никуда ты один не пойдёшь. Двоих одновременно хищный зверь не сожрёт, а если что случится, где я тебя искать буду? И потом, меня-то этот демон знает, может, поверит.

— Но ты без фонаря ночью по лесу не пройдёшь даже со мной за руку. А фонарь его отпугнёт.

— Возьму инфракрасную камеру, буду в неё смотреть, у неё обзор большой.

Азамат качает головой, но понимает, что спорить со мной бесполезно, а запирать в комнате слишком хлопотно.

Камера довольно тяжёлая, приходится повесить её на ремень через плечо, зато экранчик большой, хорошо видно. Вырубалка выглядит просто как небольшой пистолет, её можно сунуть в карман. Азамат несёт в руке тряпичный мешок с освежёванной сурчиной тушкой и помахивает им, чтобы запах расходился. Мы заходим в лес по той же тропинке, по которой ходили за грибами. Метров через триста Азамат останавливается, кладёт перед собой мешок, складывает руки у рта и издаёт жуткое гулкое мяуканье. Я аж подскакиваю. Он взвывает ещё несколько раз и жестом показывает, что надо отойти.

Метрах в пяти позади лежит поваленное бревно. Мы усаживаемся на него и принимаемся ждать непонятно чего.

— А что это за звук ты издавал? — спрашиваю шёпотом.

— Манок на демонов, — так же шёпотом поясняет Азамат. — Отец научил. Говорил, они обязательно на него приходят. Посмотрим.

Мы сидим молча примерно полчаса, только пару раз Азамат встаёт отогнать от тушки какое-то мелкое зверьё. Я поворачиваю камеру из стороны в сторону, стараясь разглядеть хоть что-то. Просто глазами видно только кусочки неба в ветках над головой, а остальное — чернота.

Внезапно Азамат сжимает мою коленку и осторожно направляет камеру влево, на кусты. Увеличив изображение, я различаю среди листьев отражающие глаза, а потом когтистая лапа очень человеческим движением отодвигает куст в сторону. Азамат аккуратно жмёт на запись.

Демон выходит на тропинку и старательно принюхивается к тушке, не сводя взгляда с нас.