ЕСЛИ СУДЬБА ВЫБИРАЕТ НАС… - August Fliege

- Савка, за мной! - Гаркнул я и, закинув ремень автомата на плечо, двинулся в противоположную сторону.

Траншеи были повреждены, а кое где и обрушены, поэтому стометровка от второй линии окопов до первой, заняла несколько больше времени, чем я рассчитывал.

Когда я ввалился на НП, в воздухе уже зазвучало немецкое 'Ур-ра', перемежаемое выстрелами из винтовок.

В ячейке наблюдательного пункта обнаружился младший унтер-офицер Рябинин.

- Где Шмелев? - с ходу поинтересовался я.

- Убит…

- Как?

- Снарядом накрыло, вашбродь… Под конец уже…

- Что ж, земля пухом! А ты, Рябинин, теперь за взводного!

- Слушаюсь!

Я выглянул в амбразуру, проделанную в сложенном из бревен бруствере НП: по полю в нашу сторону катилась волна серых фигур.

Заходите, гости дорогие…

10

За день мы отбили три атаки…

Пытаюсь собраться с мыслями, но понимаю. что с трудом осознаю сегодняшние события.

Как будто это не со мной было…

Не складывается единой картины… Слайд-шоу какое-то…

Или, даже флэшбэк! Помню, как-то при рассмотрении одного хитрого дела, вычитал определение последнего: 'Нарушение восприятия после употребления галлюциногенов - внезапный рецидив визуальных нарушений, физических симптомов, утраты границ "я" или интенсивных эмоций…'

Очень похоже!

Жуткое и депрессивное визуальное нарушение с интенсивными эмоциями.

* * *

Первая атака захлебнулась на полпути к нашим окопам. Густые цепи серых фигурок в 'пикельхаубе' покосили из пулеметов. Немцы сперва залегли, а потом, по свистку откатились к своим траншеям. После чего обстрел наших позиций возобновился.

Через полтора часа интенсивного обстрела, они попробовали снова.

На этот раз солдаты противника заранее покинули свои убежища и под прикрытием артиллерии накапливались на нейтралке.

Им почти удалось добежать до нашей колючки, прежде чем они снова были вынуждены отойти под интенсивным ружейно-пулеметным огнем.

Третьей атаке предшествовал почти трехчасовой артобстрел, после которого сценарий атаки номер два повторился.

Хотя силы, брошенные в бой, превосходили обе предыдущие атаки вместе взятые.

В отражении последней на сегодня попытки немецкого наступления помимо нас участвовали и минометчики и артиллеристы.

Германские солдаты уже не отходили, а залегали, а потом снова поднимались и шли вперед.

Лично, я расстрелял два магазина, вступив в бой, когда фрицы уже лезли через проволочные заграждения.

После провала последней атаки противник еще полчаса обстреливал нас силами тех же четырех батарей, а потом все затихло так же внезапно, как и началось.

Поле перед нашими позициями являло собой лунную поверхность, густо покрытую трупами в серо-мышиной форме.

Господи…

Я даже затрудняюсь предположить, сколько народу тут лежит…

Точнее - и думать боюсь…

Две роты? Три? Больше?

Действительно бойня - бессмысленная и беспощадная!

* * *

Солнце, подернутое туманной дымкой, медленно клонилось к закату.

Я сидел на ящике перед блиндажом погруженный с головой в военно-бухгалтерские обязанности.

Настроение было препоганейшее. Сначала ефрейтор Юрец вымотал мне все нервы с отчетностью по приходу-расходу огнеприпасов! Когда учетная книга была, наконец заполнена, на очереди была ведомость убыли личного состава.

С наблюдательного пункта возвратился Лиходеев.

- Кажись, на сегодня успокоился германец, вашбродь!

- Да уж… Кто-то успокоился, а кого-то мы успокоили…

- В самую суть вы сказали, вашбродь. Успокоили мы их изрядно… Вонища завтра будет - Господи спаси! Лето все ж… - Сделал неожиданный вывод мой практичный фельдфебель.

- А у нас сколько упокоилось? - Я присел на патронный ящик и снял каску. Жарко!

- Осьмнадцать душ, вашбродь! И раненых почитай три десятка. Тяжелых мы прибрали - санитары их уже выносят. А легкие сами дойдут.

- Полста человек за день. Черт! - Я стукнул кулаком по колену. - Это что же? У нас получается сто тридцать человек в строю?

- Где-то так оно и выходит, вашбродь! Авось, легкие, опосля перевязки, возвернуться. Глядишь, на десяток больше будет!

- Не густо…

Ну, все! Последняя закорючка поставлена, и заверена ротной печатью.

Образовавшееся свободное время, я решил использовать для ухода за оружием: разобрал и вычистил автомат, набил патронами опустевшие магазины.

В ожидании ужина, поразмышлял на тему 'Что день грядущий нам готовит…', без особого, впрочем, успеха.

Ничего хорошего, и уж тем более позитивного, в голову не пришло.

Депрессия, однако…

Стресс…

11

Ближе к ночи в наши траншеи пришла команда разведчиков - пошарить по нейтральной полосе, пока саперы будут восстанавливать проволочное заграждение.

Послушать, пощупать понюхать…

По такому случаю Казимирский отправил меня на наблюдательный пункт - бдеть, а сам завалился спать.

Благодетель…

Приведший разведчиков Лиходеев о чем-то шушукался с их фельдфебелем, настороженно кося на меня глаза.

Задумал что-то Кузьма Акимыч…

Как пить дать…

О, сюда идет! И выражение на физиономии хитровато-просительное…

- Вашбродь, тут такое дело…

- Ну? - Я вопросительно приподнял бровь.

- Тут, стало быть, разведка к немецким траншеям идет…

- Идет…

- Значит, нам бы, того-самого… Этого… Тоже бы не худо было б… - Темнит что-то Кузьма Акимыч. Аж дар связной речи потерял…

- И нам не худо было бы пойти? - Мысленно сложив два и два, я вычислил мотив столь пространно-нерешительных речей. - Хочешь послать солдатиков у мертвяков по карманам пошарить?

- Выходит так, вашбродь!

Ну что ж… С одной стороны это - 'ай-яй-яй'! С другой стороны, меня вежливо известили о скромном намерении помародерничать, а это не может не радовать в плане дисциплины!

- Ладно! Шут с вами! Сколько думаешь народу пустить?

- Восьмерых! - Выпалил Лиходеев обрадованный моей сговорчивостью.

- Не-е… Четверых! И один из них - мой вестовой.

- Так точно, вашбродь! - гаркнул фельдфебель. Если он и был недоволен, то виду не показал.

- Жигун! - Кликнул я своего самого шустрого вестового. - Пойдешь на ничейную землю с остальными… Глянешь там, что да как! Уяснил?

- Будет исполнено, вашбродь!

- Все! Сгиньте с глаз моих!

* * *

Сначала, аккуратно и бесшумно, по одному, на нейтралку ушли разведчики, следом приготовились и мои ушлые подчиненные.

Лиходеев лично проинструктировал каждого, уделив особое внимание Жигуну. Пальцем левой руки, подцепив вестового за ремешок каски, подтянул его ухо к своему рту и что-то вполголоса внушил, наставительно помахивая указательным пальцем правой перед носом гренадера.

- Уяснил, босота казанская? - закончив поучения взрыкнул Кузьма Акимыч.

- Так точно, господин фельдфебель!

- Ну, тогда, идите! С Богом!

Гренадеры по очереди перемахнули через бруствер и исчезли в ночи.

Отправив солдат на задание, фельдфебель подошел поинтересоваться 'Какие будут приказания'?

- Вот что, Лиходеев! Раз уж я сегодня такой добрый, то сиди-ка ты тут заместо меня наблюдай. А я вздремну, пожалуй! Устал, как собака, а вы тут со своими инициативами лезете!

Бросив охапку принесенного Савкой свежего сена в подбрустверную нишу, я расстегнул амуницию, пристроил в изголовье автомат и улегся спать, завернувшись в шинель. Лето хоть и теплое, а земля-то - холодная!

Уснул быстро, даже не смотря на то, что в наших окопах уже вовсю шумели разворачивая свою ремонтно-хозяйственную деятельность бравые саперы.

12

Выспаться, как следует, мне так и не удалось…

Часа через два после ухода 'охотников' со стороны нейтралки прозвучало несколько выстрелов…

А потом началось такое!

Переполошившиеся посты палили с обеих сторон, взлетали ракеты, стрекотали пулеметы. Забухали полковые орудия и минометы.

Вся эта катавасия продолжалась почти сорок минут и постепенно сошла на 'нет'.

- Сходили! Мля… Поглядели! - бурчал я себе под нос вжимая голову в плечи…

Когда стрельба только началась, на наблюдательный пункт посыпались звонки сначала от командира роты, потом из батальона и, наконец, из штаба полка.

Прикрывая мембрану телефонной трубки рукой, чтобы было лучше слышно, я раз за разом докладывал, что движения противника не наблюдаю, никаких сведений о разведывательной команде не имею, но как только - так сразу!

Упаси нас Господи от огня противника и излишнего внимания начальства! К тому моменту, как вернулись наши охотники, я был доведен до белого каления и, то и дело, взрыкивал на окружающих.

А окружающие предпочитали держаться от недовольного меня как можно дальше.

Так вот, сначала в траншею через бруствер ссыпались четверо моих нерадивых подчиненных, а уже следом поочередно спустились гренадеры из разведкоманды.