Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник) - Никита Шмелев

Я начал кричать, все сильнее и быстрее раскручивая топорики, а на лице Тамура все сильнее выражалась паника. В конце концов, противник уперся спиной в возвышение. Я наносил удары, продолжая кричать так громко, что уши закладывало. Мне удалось исхитриться, и я выбил секиру из рук Тамура. Страшное оружие полетело в сторону.

– Нет! – завопил Тамур. Он был уже напуган по-настоящему. Видимо, ему и в голову не мог прийти такой поворот ситуации. Судорожно он запустил руку за пазуху. Мешочек! Быстро развязав его, он успел проглотить все содержимое, прежде чем кто-либо успел бы его остановить. Я уже собрался нанести удар, но тут Тамур захрипел. Не знаю, подавился ли он или количество зелья было слишком велико. Тамур все хрипел, а потом внезапно ударил меня по лицу. То есть попытался. Я ушел от удара, полоснув по его руке топориком.

Тогда Тамур еще раз крикнул. Это был крик отчаяния, смешанного со злобой. И он побежал к выходу из шатра. Его мотало из стороны в сторону, из горла вырывались хрипы, переходящие в свистящий крик. Не добежав нескольких шагов, он упал. Я поспешил к нему. С усилием развернул лицом вверх. Тамур был мертв.

«Тарик», – мелькнула мысль у меня в голове. Я резко повернулся и еле успел отбить летевший в меня нож. Медлить было нельзя. Когда я добежал до возвышения, Тарик попытался бросить еще один нож. Но мне удалось перехватить его руку и заломить. Тарик скривился от боли и опустился на одно колено.

– Давай, убивай, – зашипел он с ненавистью. – Убей меня. Тамур стал жертвой своей глупости, снадобья убили его. Теперь все равно… – он вдруг осекся, как будто понял нечто важное и пугающее. Ненависть сразу сменилась разочарованием.

– Теперь, – продолжил я вместо Тарика, – твой план точно потерял смысл, да?

– Иоганн, молодой воин Иоганн, – жалобно заговорил Тарик. Я еще не оправился после боя, и его резко изменившийся тон вывел меня из себя. Мне было противно слушать, как этот самоуверенный предатель будет умолять меня о пощаде. Поэтому я занес руку повыше и ударил толмача по голове. Тот тихо охнул и обмяк, потеряв сознание.

– Все, – сказал я, не обращаясь ни к кому. – Все закончилось. Я смог.

Не глядя ни на притихших пленников, ни на валяющихся противников, я вышел из шатра. Там мои бойцы встречали прибывающих солдат, выжившие головорезы Тамура сидели на земле, связанные по рукам и ногам. Все, и правда, закончилось. Я поднял глаза к небу. Облегчение нахлынуло на меня, как теплый летний ветер.

– Как ты, Иоганн? – услышал я. Ко мне подошел Альфред. У него было очень обеспокоенное лицо, что показалось мне немного смешным. И чтобы сразу избавить своего друга от тревоги, я улыбнулся и тихо сказал, положив руку ему на плечо:

– Все хорошо, Альфред. Все, как надо.

– А где Тамур, Трей? Где этот Тарик?

– С ними, – я посмотрел на вход в шатер и сразу отвернулся, – все кончено. Пленники живы.

Дальше, пока выводили пленников, вытаскивали Тарика, который уже пришел в сознание, пока шла вся суета, я сидел у своего шатра. Он, как ни странно, стоял ровно, перенеся все, что случилось в лагере. Я смотрел на чистое небо, ощущая спокойствие. Мне очень не хватало этого чувства, и мне казалось, что я его заслужил.

* * *

Мы стояли над земляным холмиком, под которым покоился старейшина Нач. Его похоронили в нескольких шагах от входа в ту самую пещеру, где я нашел ожерелье Леро Первого.

– Конечно, это не склеп, – констатировал Маклай, изучив подземное помещение со статуей. – Это тайник. Но все равно, лучшего места не найти. Старейшина Нач – самый верный последователь Леро Первого. И здесь, рядом с тайником, он обретет настоящий покой.

На погребение пришло все оставшееся племя. Потом большинство бойцов отправилось на сборы, а мы вчетвером все еще стояли в лесу, погруженные в свои мысли. Квиз, несмотря на сильные раны и потерю крови, отказался остаться в лагере. Маклаю и Лодану приходилось поддерживать его с двух сторон, чтобы вожак орков мог стоять на ногах. Меня восхитила стойкость Квиза. Его состояние было ужасным, но он сохранял самообладание и держался, как будто и не было у него многочисленных ранений.

Прошло полтора дня с нашей последней битвы. Немногие уцелевшие предатели были отправлены с огромным сопровождением в земли барона Штольца. Там их должны были переправить на имперские каменоломни, рудники или шахты. Племя потребовало лишь отдать им Тарика, главного предателя и заговорщика. Его собирались судить по законам кочевников (я не стал спрашивать, какая кара ему полагалась, не хотел портить себе настроение). Но до суда Тарик не дожил. Видимо, крах всех планов выбил из седла этого коварного и подлого человека. Толмач Тамура свел счеты с жизнью. Дальше прошли быстрые переговоры остатков племени с бароном Вульфгардом. Тот позволил кочевникам похоронить павших бойцов, дав на это целых два дня. И вот настал момент нам прощаться.

– Ты уверен? – спросил Маклай. – Ведь ты можешь свободно быть с нами. И стать одним из новых старейшин.

– Ты настоящий вожак, – продолжил Квиз. – Племя нужно поднимать на ноги. Мы создаем его заново. И ты бы очень пригодился. Ты спас честь племени, покарав предателей.

– Все бойцы хотят, чтобы ты вел их за собой, – добавил Лодан.

– Ну, – Маклай обернулся ко мне, – что скажешь?

– Вы мои друзья, – я посмотрел на них. Да, они были настоящими боевыми друзьями, верными и надежными. В Солнечной Поляне у меня никогда таких не было. – И мне не хочется с вами расставаться. Но я с вами не пойду. Я – чужой в племени, как бы там ни было. Да и в старейшины я не гожусь.

– Но… – Маклай хотел что-то сказать, попробовать убедить меня, но не стал. Он знал, что я не буду чувствовать себя в племени своим, сколько бы времени ни прошло. И он как никто другой понимал, что быть вожаком дальше я не смогу. Я очень привязался к бойцам-кочевникам, но жить по их законам было не в моих силах. Помолчав, Маклай сказал:

– Все равно, что бы ни случилось, ты для нашего племени – свой. Где бы ты ни оказался, мы всегда готовы помочь тебе. Ты доказал, что кочевнику не нужно быть таким жестоким, как Тамур. Это доказывал старейшина Нач, а ты показал на деле. Мы не забудем того, чему научились.

– Куда направитесь? – спросил я. – Осваивать новые места?

– Далеко на востоке, – ответил Квиз, – есть племена, которые когда-то были нашими братьями. Леро Первый соединил их с нами, теперь нужно вспомнить об этой связи.

– Может, – я показал на свое ожерелье, – это вам понадобится? Символ Власти как-никак.

– Нет, – твердо и строго ответил Маклай. – Ты носитель Символа Власти. Он твой по праву. И, – он улыбнулся, – есть же еще два. Думаю, их не так трудно отыскать, если попытаться. Самое главное – это не просто вещь. Главное – вера в то, для чего она предназначена. Для мудрого правления, не забывай. Ты по-прежнему отвечаешь за то, чтобы Великий Символ Власти не был запятнан позором.

Мы еще помолчали. Моим боевым друзьям пора было возвращаться в лагерь. Я протянул руку Квизу. Получеловек-полуорк сжал ее с невиданной для ослабленного ранами бойца мощью.

– Мы будем помнить тебя, вожак Иоганн, – сказал он.

– Мы всегда будем рады встретить тебя снова, – Лодан тоже сжал мою руку.

– И мы обязательно встретимся, – мы с Маклаем обнялись.

– Обязательно, учитель, – я почувствовал дрожь в голосе.

– Конечно, командир.

Они скрылись в лесу. Я продолжал стоять на месте и вдруг услышал, как они поют. Это была та самая песенка, которую я перевел для Маклая. Это был мой ответный подарок за повязку с надписью «Иоганн Вожак». И они втроем затянули эту песенку, идя сквозь лес. Я протер глаза, смахивая слезы, и подхватил веселый мотивчик. Так мы пели вместе, пока голоса кочевников не стихли вдали.

* * *

Еще несколько дней минуло, и снова пришло время расставаний. Мой друг Альфред, получивший офицерское звание за проявленное мужество, был отправлен в соседние баронские земли вместе с новым дипломатическим заданием. Барон Вульфгард собирался продвигать реформы не только в своих владениях, но и доносить их смысл до остальных баронов. Его друг барон Штольц полностью поддержал эту идею.

Но не только переговоры были причиной отъезда Альфреда. Вопреки многим предрассудкам и пересудам, барон Штольц согласился на брак своей единственной дочери Хельги с моим другом!

«Этот малый, – объяснял барон Штольц, – первый, кто так пришелся ей по сердцу. Все эти сопляки, сынки наших соседей, против него и минуты не выстоят. Думал я Хельгу за Роберта выдать, тоже ведь боевой, да и другу моему Вульфгарду племянник, породнились бы. Но Альфред этот… Эх, ну зацепил чем-то. Так что быть им с Хельгой вместе. А прочие, кто до моей дочери сватался, теперь пусть локти кусают. А ежели возражения по поводу его незнатности возникнут…» – и барон задиристо показывал кулак. Условие было таково: сперва Альфред выполнит свою дипломатическую миссию, а после, получив статус помощника посланника барона Вульфгарда, сможет сочетаться браком с Хельгой, одной из прекраснейших девушек в империи. Конечно, это было нарушением старых традиций, но они разбивались о великодушие и непреклонность решения барона Штольца.