Печальные ритуалы императорской России - Марина Логунова

Достаточно долгое прощание, как, впрочем, и весь строй траурных церемоний, принятые во многих королевских домах Европы, изучались и использовались в качестве образцов для подражания в Российской империи. «Посмертные останки королей французских были выносимы в Аббатство Сен-Дени и выставлялись в церкви на 40 дней», отмечалось в труде «Описание погребения блаженной памяти императора Николая I…».[385] Временной промежуток от момента смерти до погребения зависел от конкретной ситуации, воли усопшего и нового правителей, от внешних обстоятельств. Несмотря на желание следовать примеру похоронного церемониала Петра Великого, на практике жизнь вносила свои коррективы. Например, Екатерина I была похоронена на одиннадцатый день после смерти, так как ее наследникам на престоле, очевидно, не надо было привлекать к ее погребению особого внимания и проводить его с пышностью, которая могла соперничать с похоронами ее супруга. Подобная ситуация повторилась в случае с Петром III. Екатерине II не следовало устраивать торжественное прощание с телом и пышный церемониал похорон мужа. В связи с обстоятельствами кончины императора Павла Петровича его похороны также произошли достаточно быстро.

Наряду с этим похороны могли отстоять от момента смерти на долгий промежуток времени, как было, в частности, с императрицей Анной Иоанновной, погребенной только на 68-й день после смерти (максимально долгий срок), так как ее преемникам на престоле было необходимо решить свои жизненно важные вопросы, связанные с обладанием властью. По смерти этой императрицы в ближайшие дни после ее кончины даже не последовало манифеста о смерти. Только 23 октября 1740 г. был издан манифест «О поступании в управление всяких государственных дел по регламентам, уставам и прочим определениям и учреждениям»,[386] в котором Анна Иоанновна поминается как покойная. Очевидно, этот документ можно трактовать как манифест о кончине монархини.

В XIX в. временной промежуток между кончиной и погребением существенно сократился по воле императора Николая I. Исключение составляют Александр I и императрица Елизавета Алексеевна. Правда, существенное удлинение срока до похорон было вызвано объективными причинами необходимости перевезения тела из места смерти к месту погребения в Санкт-Петербург. Так, уже для вдовствующей императрицы Марии Федоровны 40-дневное прощание с телом (не дежурство при могиле после захоронения) было сокращено наполовину без всякой политической причины. Еще при жизни Николай I приказал ограничить время прощания со своим телом тремя неделями вместо шести,[387] что было воспринято окружением как ошибка, ибо не дало возможности людям, желавшим принять участие в отдании последнего долга усопшему монарху, приехать из дальних уголков страны в Санкт-Петербург. Фрейлина А. Ф. Тютчева писала по этому поводу: «Престиж власти в значительной степени поддерживается окружающими ее этикетом и церемониалом, сильно действующими на воображение масс. Опасно лишать власть этого ореола».[388] Тем не менее похороны императора Николая I в этом плане стали образцом для последующих.

Следует оговориться, что под погребением имеется в виду отпевание тела в Петропавловском соборе с возложением на гроб горсти песка, о чем уже говорилось выше. В XVIII в. между отпеванием и опущением гроба в могилу мог пройти иногда существенный период, как это было при погребении самого Петра I: отпевание 10 марта 1725 г. – предание земле 29 мая 1731 г.; Екатерины I: отпевание 16 мая 1727 г. – предание земле 29 мая 1731 г.;[389] Анны Иоанновны: отпевание 23 декабря 1740 г. – предание земле 15 января 1741 г.;[390] Елизаветы Петровны: отпевание 5 февраля 1762 г. – предание земле 27 февраля 1762 г.[391] В XIX в. от этой практики отказались.

Так как Печальная комиссия должна была интенсивно работать по утрам и вечерам, не исключая воскресных и праздничных дней, то ежедневно от Высочайшего двора всем членам и чиновникам отпускались завтрак и вечерний чай. Наиболее важным членам комиссии полагался обед с вином и кофе, но только на 20 человек. В одной из комнат заседали присутствующие и правитель канцелярии за столами, покрытыми черным сукном. В большей по размеру комнате помещалась канцелярия. Она разделялась на три экспедиции: хозяйственную, церемониальную и общую. Первая ведала всеми приходами, расходами и заготовкой всего нужного к царскому погребению. Вторая – распределением всех чинов, входящих в состав церемонии, изготовлением бумаг, относящихся к церемониальной части, дежурствами при теле и рассылкой церемониалов. Третья экспедиция занималась отставными чиновниками, требуемыми через полицию для несения гербов, знамен, ведения лошадей и пр. Каждого, явившегося с желанием участвовать в церемонии, третья экспедиция записывала в особую книгу с указанием чина, имени, отчества, фамилии и квартиры, с обязательством явиться в мундире по повестке комиссии, а в случае болезни – заблаговременно известить.

В состав комиссии также входили: экзекутор, казначей, бухгалтер и контролер. Каждому из них полагались: переписчик, два журналиста (делопроизводителя) для входящего и исходящего журналов.[392] Все документы и письма члены комиссии писали на траурной бумаге с печатным заголовком: Печальная комиссия – Санкт-Петербург, месяца, года – внизу номер. Даже сургуч, которым запечатывали письма, был черного цвета. Один из первых указов по этому поводу последовал 8 января 1762 г. Император Петр III приказал покрыть по случаю траура по своей тетке императрице Елизавете Петровне столы во всех присутственных местах черным сукном, на стулья наложить черные фланелевые чехлы, а письма отсылать с черной печатью.[393]

Верховный маршал и верховный церемониймейстер выбирали себе по два церемониймейстера для особых поручений. В день погребения они шли позади каждого из своих сановников в кортеже с шарфом из черного и белого крепа через правое плечо. Кроме них верховному маршалу полагались два ординарца из конюшенных офицеров верхом. Весь департамент церемониальных дел входил в состав Печальной комиссии, и печать его служила печатью комиссии. Чиновники переводили церемониал на французский язык, считавшийся международным, для рассылки иностранным дипломатам и занимались всеми церемониями, происходившими во дворце. В день погребения в Петропавловском соборе они находились при дипломатическом корпусе.

Во время заседаний велся подробный протокол, зафиксированный в журнале. Градская дума командировала в комиссию четырех купцов «для приискания всех нужных припасов, утверждения сходнейших цен, принятия, хранения и выдачи оных по требованиям с ведением счетов».[394]

Всего в состав комиссии входило около 50 человек технического персонала, не считая высшего состава и архитекторов с помощниками. После того как Печальная комиссия была сформирована, она приступала к своей работе.

Наложение траура

Особым указом объявлялось о наложении и ношении траура,[395] при этом оговаривались все мельчайшие детали одежды: цвет, покрой, подкладка, туфли, серьги, использование косметики. Высочайше расписывалось, когда, кому, какую одежду носить, когда и как можно постепенно смягчать траур, переходя от строгого к более нейтральному.

Определенная одежда рассматривалась как способ приобщения к общему настроению общества и соблюдению условностей общественной жизни. Чем выше статус персоны, тем более подробно оговаривались все детали туалета. Внимание к траурному одеянию в «театре власти» можно сравнить с отношением к костюму в настоящей театральной постановке, где наряд является необходимым компонентом действа. Всеобщим темным цветом одежды выражалась, во-первых, сопричастность тому главному событию данного временного промежутка, который определялся смертью и похоронами члена царской семьи, а во-вторых, общая демонстрация скорби, выраженная в данном случае через ношение определенного платья, способствовала возвышению частного события до высот государственного – весь народ сопереживал утрате, случившейся в семье монарха. При самодержавии никакое событие в правящем доме не носило оттенка сугубо личного: рождение, свадьба, смерть представителя династии становились делом государственной важности. Народ ассоциировался с символической единой общностью – семьей, возглавляемой императором, недаром выражение «царь-батюшка» применялось вне зависимости от возраста правителя – «батюшка» мог быть и весьма молодым человеком, поэтому потеря главы семейства требовала сопереживания, зримым выражением которого была единообразная одежда.

Траур обычно разделялся на четыре квартала. Первый квартал подразумевал самые строгие ограничения, затем следовало постепенное облегчение траура через добавление иного цвета, кроме черного, более легких тканей, кружев и т. п. Указы о ношении траура по подробностям, объясняющим мельчайшие детали туалета, напоминают современный модный журнал. Кроме этого, опубликованные и доведенные до сведения населения указы являлись законом, требующим исполнения. Вся страна должна была выполнять предписания относительно цвета и формы одежды. Образцом для всего общества служили представители императорской семьи, их одежда была строго регламентирована и являлась эталоном для окружающих. Чем дальше от двора, тем меньше требований предъявлялось к костюму.