Комплексное ЗЛО. Шкафы и Шпионки - Дарья Ямнова

зельеварение.

От такой высокой оценки моего преподавательского таланта смутилась и, кажется, даже покраснела. Хорошо, в темноте шкафа не видно. Кажется, меня впервые в жизни похвалили… И кто?! Табурет… Даже профессор Блеоссин никогда не говорил ничего похожего на “вы молодец, Сатор” или “у меня нет в вас сомнений”, предпочитая общаться в парадигме “вы абсолютно правы в своем суждении”, либо “ошибаться приходится всем”. Такое странное тепло в душе разлилось, что даже про свое нелепое положение слегка подзабыла, с еще большим интересом вслушиваясь в разговор. В конце концов, я на разведку теперь работаю. Должность обязывает.

– Рановато меня увольнять, Саарин, – не согласился блохастый, – последние пару недель, госпожа Сатор демонстрирует образцово-показательное поведение. Ни в жизни бы не заподозрил, что у нее характер, как у гарпии весной!

– Предполагаю, что на нее так повлияла почти состоявшаяся казнь, – уже без толики веселья, даже с какой-то неловкостью объяснил Мурес.

В кабинете воцарилась тревожная тишина. Еле сдержалась от желания приоткрыть маленькую щелочку и увидеть, что происходит. Замолчавшие мужчины вызывали ужасное беспокойство. Но, слава сущему Опу, командир наконец заговорил:

– Ты ее на казнь отправил? – похоже, блохастый в курсе моих злоключений не был.

– Да. Она призналась в отравлении, – с неохотой произнес Табурет.

– Слабительным, Саарин, – явное осуждение и непонимание от Калири было неожиданным, – надо было поугрожать и завербовать.

Что ж, господин Мурес, кажется, вас в вашей жестокости даже друзья не поддерживают. Только вот дарх так и сделал, как предложил командир. В конце концов, можно было немножко дольше поубеждать в серьезности расплаты, чтобы у меня была возможность осознать, задуматься и раскаяться.

– Я не первый день в структуре, Викраш, – рыкнул ректор, – не надо меня учить! Ровно это мной и было сделано! Она отказалась и заявила, что все это блеф!

– И поэтому ты отправил ее на “почти состоявшуюся казнь”? – продолжил недоумевать оборотень, – в таком случае почему госпожа Сатор до сих пор жива?

Это был хороший вопрос. Возможно, сейчас мне наконец удастся узнать, что капитан и вправду божественно умеет притворяться и устраивать убедительные обстоятельства. Я даже успела немного разочароваться в нечаянном начальнике. Никогда не любила лицедеев и балаболов.

– Она жива, потому что умеет быть убедительной! – рявкнул Мурес, – что ты на меня так осуждающе смотришь, Викраш? Ты помнишь вообще какое заключение мне дали целители? Напоминаю “Вы умрете через три недели от обезвоживания”!

– Са…

– Заткнись! Зелье пятого класса опасности, до сих пор, кстати, с не выявленным составом! Успешное отравление высокопоставленного лица и наглый отказ от сотрудничества, – Табурета несло, – что мы в таких случаях делаем, Вик? Или ты думаешь, я вообще бесчувственное чудовище?!

“Именно оно и есть”, – вывод сделала без тени сомнения. Зато перестала испытывать легкое чувство разочарования. Самый настоящий табурет с четырьмя конечностями, наличие пятой пока что установить по-прежнему не получилось. Беседа явно затягивалась и вопрос как выбираться из западни становился все более актуальным, а дарх только начинал наращивать свое озверение.

– С..

– Я еще не закончил, – жестко оборвал друга Мурес, – проблемных и несговорчивых мы отправляем на казнь. Отпустить ее на все четыре стороны – это всю жизнь думать, кому она еще плеснула в кофе яда. Такой печальный жизненный опыт у нас с тобой уже есть, и он для того, чтобы больше никогда не наступать на те же грабли. Даже если это маленькая девочка, шутки ради угощающая слабительным. С ее образованием, она прекрасно знала, какие законы нарушает, и какое за это следует наказание.

– Да я вообще до сих пор удивляюсь, как она с таким поганым характером до двадцати семи лет прожила, – наконец, смог вставить свои пять медяшек оборотень, – рано или поздно, она бы все равно плохо кончила.

– Да, ее скверное и неуравновешенное поведение может стать большой проблемой для нашего ведомства, – слегка подуспокоился Табурет, – полбеды, что она полна неожиданностей, гораздо опаснее ее умение оказываться в центре внимания и попадать в неприятности.

Не в бровь, а в глаз, капитан Мурес. Надеюсь, вы никогда не узнаете о том, что прямо сейчас я как никогда с вами согласна. Боюсь представить степень гнева, обнаружь вы меня в шкафу.

– Так почему она до сих пор жива, Саар? – неожиданно задумчиво задался вопросом оборотень, – отменять подписанные приговоры не в твоих правилах. Я вот ни одного больше такого случая не припомню даже.

– Удивила. Заставила стражу прибежать ко мне с докладом, – похоже, ректору в это до сих пор верилось с трудом.

– О… А как? Ты же, когда отправляешь на казнь, запрещаешь тюремщикам идти на контакт с приговоренными? – Калири, похоже, тоже искренне удивился.

– Сказала, что сдаст заказчиков, – опять развеселившись хмыкнул Табурет, – и если ее казнят, никто и никогда не узнает, кто желал моей смерти.

– И все?

– И все, – подтвердил табурет, – меня это тоже зацепило, Викраш. Заставило прийти в камеру. И, честно, даже не знаю, зачем на это повелся и пришел. Жалость – плохой советчик.

Так, значит, меня и вправду собирались казнить. А голова на месте исключительно по причине моей неугомонной жажды жизни. Сложила бы лапки в ожидании чуда, следом легла бы голова под гильотину. У скверного и не гибкого характера оказывается есть свои светлые стороны.

– Ну, она же помогла установить причину смерти агента Рамфиса, – вмешался в ход моих мыслей Калири, – догадалась как-то про этих пауков. Ты, может, из-за этого ее и помиловал.

– Это было после, – сухо парировал Табурет.

– Слушай, ну, в любом случае теперь-то она ведет себя нормально и приносит много пользы, – оборотень явно подбадривал капитана и даже немножечко утешал, – вон таскается сюда каждый день, весь кабинет ею пропах.

– А с каких пор, Викраш, ты узнаешь госпожу Сатор по запаху? – в голосе ректора просквозило напряжение.

“Да! Да! Да! Не надо меня унюхивать, командир! Меня только две недели как помиловали, на второй приступ жалости рассчитывать не приходится!” – мысленно взмолилась я, кажется, окончательно перестав дышать. Если бы в моих силах было перестать пахнуть…

– Да она единственная, кто не душится с головы до пят, – оборотень немного задумался, что-то вспоминая, – слегка пахнет лесом, скорее всего моется с травяными отварами.

Обоняние командира меня не сильно удивило, а вот озвученные тонкости и подробности – очень! Это что, любой блохастый может установить с чем я ванну принимаю? Да и в принципе, ход мыслей мужчин мне уже панически не нравился.

– Викраш, а сколько такой аромат может продержаться в помещении? – сердце у меня ушло в пятки, дарх взял след, как гончая на охоте.

– Да не больше суток, ты и сам прекрасно знаешь, Саарин, – бесхитростно приговорил меня к смерти Калири.

– Госпожа Сатор последний раз была тут трое суток назад, – голос раздался прямо возле шкафа, после чего дверь резко открылась, являя моему взору взбешенного ректора.

– Это не то, что