И никого не стало… - Кирилл Казанцев

– Будем выбивать? – сглотнув, пробормотала Ксюша. – Ты бы достал на всякий случай свою штуку…

Свою штуку? Он не сразу догадался, что она имеет в виду… Выламывать дверь не пришлось. Это означало бы, что в комнате только мертвые. Он просто поволок ее на себя, нащупывая рукоятку «ярыгина», прыгнул внутрь, оттеснив подругу. Дьявол! Он завертелся вокруг оси, охваченный недобрыми предчувствиями. В помещении никого не было! Но сомнительно, что прокурора и судью можно было найти в другом помещении. Пустая кровать, ни одного одеяла, ни одного покрывала. Идиоты, неужели ушли?! Он перехватил обеспокоенный взгляд подруги, девушка открыла рот и как-то глуповато моргала. Нет, он не мог в такое поверить. Никита потащил ее в холл, приказал оставаться на месте, сам нырнул в гостиную. И там было пусто, задранный ковер, бардак, разбросанная посуда (не умеют эти люди обходиться без лакеев), засохшая блевотина и пятна крови. Он подлетел к окну, отшвыривая валенками бутылочные осколки. На улице было тихо, небо – безоблачное, снег при свете солнца переливался и искрился серебром. Воздух поблескивал, словно пронизанный мерцающими пылинками. Из помещения казалось, что на улице просто идеальная погода для прогулок. Он глянул на термометр. Жара пришла – минус тридцать два всего! Хватаясь за голову, мужчина выбежал из гостиной, пронесся метеором мимо Ксюши, она пристыла к полу, продолжала глуповато моргать. Глубоко вдохнув, словно в бассейн нырять собрался, он отворил дверь и выбежал на крыльцо. Но вернулся через минуту, удивленный и раздосадованный.

– Знаешь, дорогая, у этой парочки от отчаяния отказали обе головы. Но они неплохо подготовились к побегу. Стащили все одеяла, что были в зоне досягаемости, отняли пальтишко у Екатерины Семеновны, зимние ботинки и пальто – у Арнольда Генриховича… Ума не приложу, как им удалось все это стащить с заледеневших мертвецов, а еще ведь нужно было просушить, отогреть, то есть налицо предварительный сговор…

– Но ты уверен, что они ушли? – начала по-настоящему волноваться Ксюша.

– Абсолютно. Свежие следы двух человек. Старые практически замело. Они тащились по колее к воротам. Полагаю, пару часов назад – еще по темноте. Ну что за народ… – он удрученно схватился за голову.

– И что прикажешь делать? Бегать по лесу и ловить? Но они либо замерзли, либо уже далеко…

– Мы в ответе за них, понимаешь? – выдал странную мысль Никита. – Мы их сюда привезли, мы и в ответе за то, чтобы кто-нибудь из них выжил. Во-первых, без их участия наш парад откровения выйдет скомканным, во-вторых, мы не можем игнорировать теоретическую вероятность, что эти двое добрались до людей, кому-нибудь позвонили и над нами уже зависает суровая длань закона. Нам нужны пожизненные сроки? А кому пришьют убийства, догадайся? В общем, не бухти, повторяй за мной мои действия…

Остальные, кто окопался у себя в убежище, выходить не спешили. Это было на руку Никите и Ксюше. Они бежали на цыпочках по пустому зданию, поднялись по боковой лестнице, просочились в комнату. Лихорадочно экипировались, вскрывали тайник под полом, где, помимо пистолета с телефоном, держали две пары коротких, хорошо смазанных охотничьих лыж, скрученные скатками тулупы, наборы термобелья, вязаные шапочки и даже маски для лица во избежание обморожения. Уходили из дома, как партизаны, сначала изучили обстановку в коридоре, шмыгнули на боковую лестницу и запрыгали по ступеням, а потом по коридорам, перемахнули холл, а оказавшись на улице, прижались к стене, завершили процесс облачения и встали на лыжи.

– Пойдем, прижимаясь к стене, – бросил Никита. – Обойдем боковой садик, чтобы нас из окна не заметили, а потом через заднюю калитку, она закрыта, но не для всех. Подожди минуточку! – Он стащил тяжелые рукавицы, вооружился телефоном, осилил кнопку быстрого вызова и запрыгал от нетерпения.

– Андрюха, вы на месте? – Он уже надышался морозного воздуха, насилу унимал кашель, кружилась голова.

– На месте, Никита, – откликнулся соучастник. Было слышно, как в вездеходе играет старый классический рок и лают собаки. – Пашем, знаешь ли, как проклятые, в три смены, без праздников и выходных. Павлик объезжает владения, а я стою в восьмом квадрате, уныло смотрю на дорогу, по которой хоть бы одна сволочь прое…

– У нас побег, – лаконично возвестил Никита. – Судья и прокурор, сладкая парочка. Ушли ориентировочно два часа назад. Идем с Ксюшей по следам. К дому не подъезжай, через восемь минут заберешь нас в четвертом квадрате. Все.

Они ковыляли на лыжах вдоль стены, зажав палки под мышками. Обогнули торец здания, плутали между заметенными беседками и хозяйственными постройками. Просочились через калитку, замаскированную цепочкой симпатичных елочек, и покатились, отталкиваясь палками, по податливой, сверкающей на солнце корке наста. До леса было несколько шагов, они побежали вдоль опушки по дуге вокруг особняка. Ветки елей склонялись под тяжестью шапок снега. Дом остался за мохнатым ельником на холме, с трех сторон возвышался суровый лес, укрытый метровым слоем идеально чистого снега. Впереди белел просвет, петляла колея, оставленная вездеходом двое суток назад. Они скатились с горочки, Ксюша задорно засмеялась, справившись с виражом. Никита поразился, оказывается, и в такой тяжелой ситуации можно получать удовольствие! Он затормозил у колеи, воткнул в снег палки и присел на корточки. Беглецы шли здесь, по колее, решив не мудрствовать и резонно полагая, что куда-нибудь колея выведет. Никите становилось не по себе. Отчаянные люди способны на многое, у них и силы откуда-то берутся, и решимость. Он махнул рукой, схватился за палки и покатил параллельно колее, начиная подозревать, что долго это веселье не продлится. Оделись как надо, но морозец уже пробирался под маску, пощипывал кончики пальцев, покалывал уши. Следы, оставленные гусеничным вездеходом, петляли между кочками по просеке. Он обернулся. Ксюша уже отставала, шаги становились короче, она отчаянно жестикулировала палкой – нельзя ли, мол, ее подождать.

Но тут послышалось утробное урчание, и через косогор перевалилась громоздкая, но в чем-то элегантная штуковина – транспортное средство повышенной проходимости, собранное тюменской компанией «Экотранс» на базе болотохода «Петрович», колеса полутораметрового диаметра заменили широченные гусеницы, кузов совмещался с застекленной кабиной и имел идеальную герметичность. Переваливаясь с боку на бок, чудо отечественной техники подвалило к ним, принялось разворачиваться практически на месте. Никита с Ксюшей стаскивали лыжи, бежали, проваливаясь, к гостеприимно распахнутой дверце.

В салоне было тепло, скрежетала гитара Ричи Блэкмора. Никита затолкал в вездеход успевшую подмерзнуть Ксюшу, взгромоздился на подножку. Две огромные лохматые собаки, от которых разило псиной, не сказать, что чертовски симпатичные, тут же принялись урчать и вылизывать ему физиономию.

– Диана, Крюгер, отвяжитесь… – отталкивал их Никита, пытаясь протащить в снегоход лыжи. – Я тоже рад вас видеть, вы такие, блин, сексуальные… Да отстаньте же!

Повернулся водитель в свитере и изжеванной жилетке – белобрысый парень с добродушной мясистой физиономией и небесно-голубыми глазами.

– С прибытием, товарищи, – поздоровался он. – Прокол в работе? Молодцы, так держать. Ну и где прикажете искать ваших попрыгунчиков?

– Двигай вдоль колеи, – распорядился Никита, устраиваясь на переднем сиденье. Осмотрелся: Ксюша уже пристроилась на откидном боковом кресле в зачумленном грузовом отсеке и трепала за холки страшноватых собак, мигом признавших в ней хозяйку. Валялось какое-то тряпье, пустые и полные канистры с бензином. – И давай без критики, пожалуйста, Андрюха. Тебя бы хоть на час в эту мясорубку…

В салоне трясло, как на американских горках. «Петрович» тащился по девственному снегу, проплывали деревья, живописно обросшие инеем, низины чередовались крутыми подъемами. Просека расширялась, заснеженные просторы красовались во всех окнах.

– Вы как тут? – спросил Никита, хватаясь за ручку над головой. – Собачки еще не бунтуют?

– Диана с Крюгером начинают догадываться, какой у них хозяин идиот, – усмехнулся Андрей. – Они искренне не понимают, в чем заключается их священная миссия. Выпускаю погулять, но в этот колотун их хватает минут на десять, бегут обратно и начинают будить звонким лаем, прямо как жена, мол, пусти, дяденька, погреться. Изнежились, дармоеды, без настоящей работы. Но они молодцы, – засмеялся бывший инспектор лесной охраны. – Эти псы приносят больше пользы, чем все чиновники региона, вместе взятые. Кстати, поступила информация от одного моего парня – он примерно год назад устроился в полицию…

– В полицию? – перебил Никита. – Какие удивительные у тебя знакомства. Ну и как работа?

– А кто говорит о работе? – хохотнул Андрей. – Но неважно, парень хороший. Свой среди чужих. Ловит преступников – вроде нас с тобой. Так вот, он сообщает, что поиски исчезнувших под Новый год людей вступают в пиковую фазу. Выявили всю компанию, одиннадцать человек, выяснили, что все пропали при схожих обстоятельствах и похитители, скорее всего, одна шайка-лейка. Копают все городские службы, пытаются понять, что все это значит, ищут ниточки, свидетелей, и все, кто занимается поиском и расследованием, буквально горят от злобы, ведь им не то чтобы встретить Новый год не дали, они даже семьи свои не увидели. Я это к тому, Никита, что, если нас поймают, пощады не будет. А поиски развернуты масштабные, есть повод для беспокойства. Мы работали, конечно, ювелирно, но сам знаешь, не существует преступлений, спланированных и осуществленных идеально. В лучших умах уже блуждает идея о сходстве злодеяния с событиями в Качалове и Н-ске, прощупываются противники режима, включаются агенты в стане оппозиции. Могут выйти и на меня с моими снегоходами, обнаружить их отсутствие на Талой заимке, опросить людей в Буровом, мимо которых мы проезжали… Я намекаю, Никита, что мы должны готовиться к худшему сценарию и поменьше спать.