«На суше и на море» - 64. Фантастика - Евгений Иорданишвили

Человек на экране что-то проворчал. Мэси вздохнул. Инспектор Службы не обязан поддерживать дисциплину, да и не так-то уж она была сейчас необходима. Он взглянул на шкалу одного из приборов — расход энергии за день немного превышал обычный. Но это было понятно: внешняя температура падала, и для отопления жилых помещений требовалось больше энергии. Львиную ее долю, как всегда, забирал рудник колонии. Стрелка прибора упала, постояла некоторое время неподвижно и потом снова упала, уткнувшись в ограничитель.

Мэси был вынужден обойти дежурного оператора, чтобы взять вольтметр. Затем он подошел к генератору, спокойно подвесил прибор к теплым вакуумным трубам, подключил контакты. Он записал показания вольтметра и облизнул внезапно пересохшие губы. Переставил клеммы и сделал еще одну запись. Быстро перевел дыхание.

— Теперь мне хотелось бы, чтобы подключили какую-нибудь секцию, — обратился он к оператору, — хотя бы шахту, мне все равно. Я хочу записать показания напряжения при использовании энергии на разных участках.

Оператор раздраженно отдал распоряжения человеку на экране, и тот с ворчанием проделал все необходимое, чтобы Мэси записал нужные ему сведения.

Дверь холодной камеры открылась, вошла Рики Хэндон.

— Пришла еще одна передача, — взволнованно сказала она. — Это ответ на наш запрос о дополнительной информации, которая вам нужна.

— Пойдемте, — сказал Мэси, — все, что мне здесь было нужно, я уже узнал.

Он оделся и вышел вслед за ней из контрольного пункта.

— Вести из дому очень плохи, — сказала Рики сразу же, как только они остались вдвоем. — Кен говорит, что положение намного хуже, чем он думал.

— Да, да, конечно, — машинально ответил Мэси.

— Это абсурд! — гневно воскликнула Рики. — Это просто чудовищно! Были же солнечные пятна и раньше! Я читала об этом еще в школе, помню и четырехлетний и семилетний циклы и все другие! О них должны были знать! Их должны были высчитать заранее! Теперь они болтают о шестидесятилетних циклах, входящих в стотридцатилетний вместе со всеми другими… Ну какой же прок от ученых, если они не могут как следует делать свое дело! И из-за этого должны погибнуть двадцать миллионов человек?!

Мэси не считал себя ученым, но ему было стыдно. Рики бушевала.

— Они все равно победят! — заявила она с какой-то злой гордостью. — Они начали строить посадочные решетки, сотни решеток. Не для посадки звездолетов, конечно, а чтобы добывать энергию из ионосферы. Они подсчитали, что одна посадочная решетка может дать достаточно энергии, чтобы отеплить около трех квадратных миль. Они строят крыши над городами. Они превратят улицы, площади и парки в поля и насколько возможно расширят систему гидропонических культур. Они не уверены, что успеют сделать все так быстро, чтобы спасти всех, но они не сдадутся!

— Нет, — сказал Мэси.

— Почему нет? — требовательно спросила она.

— Я только что сделал замеры. Напряжение и проводимость слоя, откуда мы берем энергию, прямо зависят от ионизации. Если интенсивность солнечного света уменьшится, напряжение и проводимость поля сбора также упадет. Это значит, что решетка получит меньше энергии с площади ее забора, и напряжение упадет.

— Молчите! — крикнула Рики. — Больше ни слова!

Мэси умолк. Они спустились с последнего холма и миновали вход в рудник — громадный тоннель, врезавшийся прямо в гору и сверкавший двойными рядами огней в штольнях. Они почти дошли до поселка, когда Рики спросила слабым голосом:

— На самом деле все так плохо?

— Очень, — ответил Мэси. — Мы сейчас в тех условиях, которые наступят там через двести дней. С самого начала мы могли получать лишь пятую часть того количества энергии, которая считается на Лэни II минимумом для одной решетки.

— Дальше! — вызывающе бросила Рики, стиснув зубы.

— Ионизация на Лэни III упала на десять процентов, — сказал Мэси. — Это означает, что напряжение слоя тоже упало — однако больше чем на десять процентов, намного больше. И сопротивление слоя растет. Очень сильно растет. Самое большее, что они могут добыть у себя на одну решетку, это столько энергии, сколько мы получаем сейчас.

Они подошли к поселку. Мэси почему-то бросилось в глаза, что к ячейке, где находился кабинет Хэндона, вели чистые ото льда ступеньки: все пешеходные дорожки и ступени обогревались.

Рики нетерпеливо потребовала:

— Вы должны объяснить мне все до конца!

Мэси мрачно ответил:

— Вывод из всего, что я говорил, может быть только один: одна решетка не сможет обогреть три квадратные мили. Около одной трети этого — пожалуй, вернее. Но…

— Не может быть! — сказала Рики, задыхаясь от волнения. — Ну скажите же, что это неправда! Сколько может обогреть одна решетка?

Мэси не ответил.

Внутренняя дверь холодной камеры скользнула в сторону. Хэндон сидел за столом бледнее обычного, слушая хаос звуков, исходящих из рупора.

Он с отчаянием взглянул на Мэси.

— Вам уже известно? — глухо спросил он. — Они надеются спасти половину населения планеты. Во всяком случае, всех детей…

— Они не смогут этого сделать, — ожесточенно сказала Рики.

— Лучше расшифруй новые передачи, — вяло ответил ей брат. — Мы должны знать все, что они передают.

Рики вышла из кабинета. С трудом снимая меховую одежду, Мэси заметил:

— Остальные колонисты еще ничего не знают, по крайней мере оператор решетки.

— Мы вывесим текст передач на доску для объявлений, — сказал Хэндон. — Но мне не хотелось бы, чтобы колонисты знали обо всем. Мало радости жить здесь, зная это. Я… я еще не убежден, говорить им или нет.

— Колонисты должны знать всю правду! — настаивал Мэси. — Вы же собираетесь отдавать определенные приказы, и вашим людям необходимо знать, почему они должны быть выполнены.

Хэндон, казалось, потерял всякую надежду.

— А какой прок что-нибудь предпринимать?

Увидев, что Мэси вздрогнул, он добавил взволнованно:

— В самом деле, что толку? У вас-то все благополучно. Корабль Службы придет за вами, и в этом не будет ничего неправильного или дурного — ведь вы закончили свою работу!

Мэси что-то смущенно пробормотал.

— У нас нет никакого шанса выжить, — продолжал Хэндон, — и вы как раз один из немногих, кто это прекрасно понимает! Я высчитал дальнейшее движение кривой солнечной константы, исходя из цифр, которые нам прислали с родной планеты. Здесь не будет кислорода: он вымерзнет. Мы ведь не готовились к этому и не сможем создать необходимое оборудование. И нам неоткуда его получить! Две тысячи дней с максимально холодной температурой на родной планете — шесть земных лет! А громадные запасы холода в замерзших океанах и ледниках? Одним словом, пройдет не менее двадцати лет, прежде чем здесь установится нормальная температура. Так вот, я вас спрашиваю, есть хоть малейший шанс попытаться как-нибудь просуществовать в течение этих двадцати лет?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});