Двойное небо (СИ) - Цой Анна

Я хрюкнула. Мужчина тоже был насмешливым. Давид переводил довольный взгляд с меня на отца, думая скорее всего о том, что за этот вечер ещё никто не успел ни на кого накричать.

— А почему ты учишься тогда? — неожиданно спросил мальчик, — ты сказала, что тебе не нравится учиться, но ты продолжаешь. Зачем?

Оба теперь смотрели на меня. Я мотнула ногой под столом, словно успокаиваясь.

— Когда я закончила школу, — начала отвечать, — то все вокруг мне прямо говорили, что я никуда не поступлю, и мне даже стараться не стоит, — глаза уперлись в стол, — я не знала кем хочу работать, — смешок, — я и сейчас не знаю, но у меня остается ещё несколько лет на подумать, — я вскинула взгляд, — я подала заявления в три университета. Меня приняли только в один. При том, что попасть я вообще никуда не должна была. Вот и… да, мне не нравится профессия, на которую я отучусь, и я иногда не понимаю многого, но мне повезло. А значит учёбу бросать будет не самым умным решением.

Лёва хмыкнул.

— Весьма… тоскливо, — он хитро посмотрел на меня боковым зрением.

— Полина вообще сказала, что учится, потому что ты её заставил, — встал на мою защиту Давид, — а Камила при этом учится по-настоящему, а не пропускает постоянно.

Мужчина сперва изогнул бровь, а после решил кивнуть с какой-то важностью на лице:

— Ты прав — за старательность и упорность её можно похвалить, однако это не отменяет основного посыла, — снова кивнул он.

Я сидела молчком.

— Заберем пиццу с собой? — начал подниматься Давид, — мы же будем ужинать… в квартире Камилы?

Он будто специально сказал это так. Выделил.

— Можешь взять запас вещей на несколько раз, чтобы не возить с собой постоянно, — я приняла руку помощи Лёвы, — пусть у нас будет запас.

Поправила юбку и закинула сумку на плечо, чтобы свободно повиснуть на локте мужчины.

— Я… — остановил нас двоих неуверенный голос мальчика, — я обещаю, что буду себя хорошо вести, чтобы ты разрешила мне иногда бывать у вас в гостях! — выпалил он, краснея всем лицом.

— Камила не такая строгая, как бабушка, — позвал его за нами Лев, — вообще не строгая, если быть точным.

— И ты можешь приезжать в любое время когда захочешь, — добавила я, — вот, после школы, ты ходишь пешком? Можешь просто ехать сразу к нам с твоим папой. И всё.

— Когда папа будет забирать, то… можно, да? — почти подбежал к машине Давид, — мне кажется, что я тебе этим… навязываюсь.

Какой ужас.

— Пристёгиваемся, — скомандовал Лев, — и не стоит надоедать ей с твоими к-хм… тебе сказали, что можно. Значит можно.

Я удивлённо взглянула на мужчину. Ко мне он явно был терпеливее, причём во многом.

— Мальчики, — привлекла внимание к себе я, — если вас что-то тревожит, то об этом не то что можно — нужно рассказать, — к Лёве, — особенно ты. Молчишь до последнего, а потом выскажешь за все годы. Так что… Давид, не слушай его — мне не сложно узнать, что у тебя случилось. Правда. И мне очень нравится, что ты мне такое рассказываешь, — я хмыкнула, — у меня не было младших братьев, и я не особо хотела, но если бы ты был моим братом, то я была бы рада, — смешок, — делал бы за меня домашку в школе?

Лицо Льва было обычным для похожего разговора. Он сразу же замолкал и погружался куда-то глубоко в мысли, будто покрываясь коркой, чтобы не дай бог я не узнала, что он не всесильный камень, а тот, кто может переживать и говорить об этом не в порыве злости.

— Смотря, что бы ты мне дала взамен, — хитро сощурил глаза мальчик.

Я рассмеялась.

— Даже не знаю, что предложить! — состроила задумчивое лицо.

— Можно я сегодня выберу игру? — спросил он.

Я лишь кивнула, разглядывая новую многоэтажку с разноцветными плитками, складывающимися в рисунок.

— Жаль, что ты не увидишь мою комнату, — открыл дверь, когда мы остановились, Давид, — я смогу сходить один, — сказал Лёве, который решил пойти с ним.

— Сообщу твоей матери, что именно мы задумали, — он остановился, не закрывая дверь, — Камила?

— Я тоже зову тебя в гости! — подошёл к отцу мальчик, — в свою комнату. И мы с папой будем рядом. У нас же коалиция, а значит мы друг за друга!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Улыбка набежала на губы сама.

— Посижу в телефоне, — отправила их, — десять минут я в состоянии посидеть одна.

Лёва ухмыльнулся.

— Трусишка, — хмыкнул он и закрыл дверь.

А я осталась наблюдать за тем, как они идут по новому асфальту и заходят в первый подъезд,

«Всё прошло круто. Сейчас поедем домой, а там будем играть в плойку с Давидом» — послала сообщение Юле.

«И как он?» — пришло от неё.

«Копия Лев. Только маленький и ещё не такой строгий, чтобы ворчать» — со смайликом в конце.

«А я говорила тебе, что он захочет его забрать к вам. Это логично. Так что готовься к тому, что будете теперь с ним вообще всегда жить» — в который раз повторила мне подруга.

«Он такого пока не говорил» — выдавила из себя.

«В ближайшее время скажет. Смысл в том, что ты ему ответишь» — нагнетала она.

Я отложила телефон подальше и откинулась на кресло. Тяжело. Я и сама понимала, что скорее всего ответственный и правильный Лёва захочет, чтобы его сын не чувствовал себя «в другой коалиции» в собственной семье. А сделать это можно уж точно не с помощью матери. По рассказам всех вокруг она была неприятной.

— Давиду нужно собраться, — злющий Лев сел на водительское сидение и сжал руки на руле, — десять минут.

Я кивнула.

— Всё хорошо? — решила спросить через долгую минуту.

На меня сперва перевели яростный взгляд, а после, когда он понял, что глаза у меня не просто так расширились, а от опасений, спокойно ответил:

— Всё замечательно, — отвернулся от меня в окно.

Я поджала губы.

— Если бы я поднялась с вами, то всё было бы лучше? — отстегнулась я.

Рука легла на его колено, я пододвинулась ближе.

— Гораздо хуже, — подтвердил мои мысли он.

Мои губы коснулись его гладковыбритой щеки. Мягкой, тёплой, пахнущей только им.

— Не делай так при Давиде, — он вспомнил за что на меня наворчать, — это не особо… нравственно.

У меня вырвался смешок.

— Да? — с улыбкой, — именно поэтому он сказал тебе, что его маму ты никогда не любил, а меня любишь. Он же взрослый, и понимает, что происходит вокруг.

Я была уверена, что мои родители любят друг друга. Они могли обниматься при мне, целовать друг друга, гладить по голове или плечу, говорить, в конце концов, что любят друг друга. Это и казалось правильным сейчас. А не когда, где взрослые люди прячут от детей то, что они могут держаться за руки.

— Камила, — остановил меня он, — будь сдержаннее.

Второй поцелуй в его щеку. Уже ближе к губам. И шёпот от меня:

— Не-а.

Мужчина прикрыл глаза. Но только на секунду — после меня схватили за подбородок, притянули ближе и впились губами в мои губы, заставляя прижать ладони к его щекам и ответить, вжимаясь в него с силой. Живот свело судорогой настолько, что по машине разнёсся мой стон.

— Бессовестная, — шепнул он, касаясь моего уголка губ.

Но с улыбкой. И красноречивым взглядом из-под полуопущенных ресниц.

— Я тоже тебя люблю, — оставила тёплый поцелуй на щеке и отстранилась, сев обратно на своё место, — сегодня придётся спать с закрытой дверью.

Он понял к чему я почти сразу:

— Ты уверена в том, что сделала?

— Ты про Давида? — оглядела мужчину, — а почему я могу быть не уверена? Он взрослые, спокойный и хороший мальчик. Мне пришлось бы думать насчёт приглашения его сестры, но точно не про него.

Лев задумчиво кивнул. И промолчал. Только через пару минут решил меня удивить:

— И что будет, если я скажу тебе, что мне… что я переживаю?

Я перевела взгляд с телефона на него.

— Тогда я спрошу тебя обо всём, поддержу, а после мы подумаем, как сделать так, чтобы ты не переживал, — можно сказать словами родителей.

Лёва иронично оглядел меня и усмехнулся.

— Лидия сказала тебе что-то, когда ты зашёл к ним в квартиру? — я отложила телефон в сумку.