Реальность сердца - Татьяна Апраксина

— Принц-плотник, экое недоразумение… Этак у нас и король-пастух из сказки обнаружится!

На третий день отец-настоятель, замученный жалобами братии, передумал и велел не пускать Элграса на хозяйственный двор, но, поскольку запереть его в гостевых покоях счел слишком жестоким, отправил в распоряжение брата-воспитателя, к самым младшим послушникам, велев подчиняться всем его приказам и соблюдать внутренний устав жизни в монастыре так же, как это делают все прочие его обитатели. Здесь особа королевской крови тоже не затерялась среди ровесников. Разумеется, Элграс был по всем предметам подготовлен куда лучше, чем дети крестьян, ремесленников и даже владетелей, у которых был выявлен талант к распознаванию ереси. Поэтому его совершенно не интересовали рассказы наставников, но когда он по недосмотру брата-воспитателя просочился на особый урок, оказалось, что наследник престола весьма не бездарен на нелегкой стезе Блюдущих Чистоту. Проклятые предметы и вещи, которые использовались в обрядах, он безошибочно отличал от других, схожих с виду, но не побывавших в тех опасных местах, где творились богохульные ритуалы. Там, где прочие юноши долго ломали голову, пытаясь понять, чем один нож отличается от другого, Элграс, не задумываясь, выбирал верный.

— И швец, и жнец, и на дуде игрец, — удивился настоятель Ириней. — Юноша столь же одарен, сколь и несдержан, и второе, вероятно, является следствием первого. Он мог бы стать великим королем…

— Он младший, — напомнил брат Жан.

— Увы, — развел руками отец-настоятель. — Однако ж, судьба и короля, и крестьянина — в руках Сотворивших, а нам их помыслы неведомы.

— Ваше преосвященство, можно ли доверять суждениям этого юноши?

— Вполне вероятно, вполне вероятно… — покачал головой отец-настоятель. — О чем именно?

— В дороге мы разговаривали. Его высочество довольно откровенен, и много рассказывал об обстоятельствах, что предшествовали его ссылке. Я подозреваю, что некие люди, враждебные и королю, и Сотворившим, нарочно сделали так, что он отправился именно в Брулен, где к тому времени захватили власть наши противники. Рассказ девицы Къела заставляет меня считать это правдой. Разумно ли будет позволить принцу вернуться в столицу после того, как он чудом избежал гибели?

— Брат, я понимаю, что ты привязался к этому юноше. К нему легко привязаться, он из истинных королей. Но подобное — не наше дело. Мы искореняем ересь, а не лезем в дела королевской семьи.

— А если ересь уже во дворце? — впрямую спросил брат Жан. — Если новый комендант столицы — сам еретик и покрывает еретиков? Разве нас это не касается?

— Иди. Я обдумаю твои слова. Называя спасение принца чудесным, брат Жан был искренне уверен в том, что говорит правду. Спасло их именно чудо, ибо храбрости и мужества человеческих было недостаточно, чтобы отряд отбился от нападения втрое более сильного противника на постоялом дворе, вовсе не пригодном к обороне. Он и не отбился, постоялый двор был захвачен и, наверное, сожжен, но брат-расследователь ухитрился не только уцелеть, но и в компании раненого керторского капитана и трех гвардейцев выбраться вместе с принцем. Им дважды удалось запутать следы и обмануть погоню, дерзнувшую преследовать беглецов едва ли не до середины баронства Брулен. Капитан Братиану в первом же встретившемся на пути городе потребовал в помощь отряд городской стражи и велел арестовать преследователей, как преступников перед короной, но погоня предусмотрительно разделилась на несколько отрядов. Один задержали, осталось еще двое. Только на третьи сутки они смогли выдохнуть спокойно и поверить в то, что вырвались из огненного кошмара предательства, которым обернулся королевский постоялый двор. Увы, о судьбе господина Далорна и северянки брат Жан ничего не знал. Он вообще с трудом помнил, что произошло в те часы. Несколько схваток, одна за другой, и ему пришлось взяться за оружие, а потом бежать, петляя по замершему от страха селению, и почему принц и керторец с самого начала оказались рядом, он не помнил и, как ни пытался понять дни спустя, — не мог. Это было первым чудом. Вторым — то, что ни монах, ни принц не были ранены в суматохе. Не попались в руки переодетых скорийцев, не нарвались ни на удар меча, ни на арбалетную стрелу, не были затоптаны взбесившимися лошадьми, не сломали ноги в ночной беготне…

— Ну пустите же, это герцог Гоэллон, он приехал за мной! — напомнил о себе отодвинутый от окна принц. Чтобы различить в одиноком всаднике, показавшемся на горизонте, своего родича, нужно было обладать зрением принца Элграса, или, может быть, тем чутьем, что было присуще и брату Жану, и прочим монахам Ордена. Брат-расследователь вспомнил, как удивился и насторожился господин Далорн, когда их с северянкой разыскали на сеновале. Тогда недосуг было объяснять, как брат Жан сумел сделать это; для него же ничего сложного не было. Если у принца есть тот же талант, то это пригодится ему в будущем. Равно и как умение отличать еретика, которое, конечно, за пару седмиц не отшлифуешь подобающим образом, но даже те начатки знания, что Элграс уже получил, тоже могут оказаться ему полезными.

— Один, без отряда? — спросил брат Жан. — Вы так уверены? Почему?

— Я знаю!

— Хорошо, ждите здесь, а я проверю, не ошиблись ли вы. Принц не ошибся. Монахи не знали, конечно, в лицо прибывшего человека, а на его костюме и лошадиной сбруи не было ни одного знака принадлежности к Старшему Роду, но едва ли он мог оказаться кем-то еще. Благородного человека можно было узнать в любой одежде, и по осанке, и по манерам. Всадник, державший в поводу роскошного, но явно усталого коня, без труда выделил среди вышедшей во двор братии Жана. Брат-расследователь слегка передернулся. Ему показалось, что невидимые холодные пальцы по очереди касаются всех присутствующих, перебирая их, словно четки, а потом выделяют одну, нужную бусину. Приехавший бросил поводья ближайшему послушнику, что-то негромко приказал, потом шагнул к брату Жану.

— Проведите меня к настоятелю. С принцем все в порядке? — не вопрос, скорее уж, утверждение.

— Да, господин герцог.

— Скажите, любезнейший, у меня титул на лбу написан? — усмехнулся высокий человек в сером кафтане и серой же шелковой косынке, завязанной по обычаю эллонских моряков.

— Принц вас узнал. Вы хотите его видеть?

— Очень хочу, но сперва я хочу видеть отца-настоятеля сего монастыря. Вы и есть тот героический брат Ордена, что спас его высочество?

— Да, господин герцог… Это у меня на лбу написано?

— В некотором роде, — еще раз усмехнулся гость.

— Вы прибыли из столицы?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});