Только не трогать - Лана Вейден

5.3

Словно почувствовав мой взгляд, Марк открывает глаза.

- Что-нибудь хочешь? Воды?

Пить я, конечно, хочу, но ещё сильнее хочется знать, как он оказался в моей квартире.

Киваю, а потом открываю рот для вопроса, но оттуда вырывается лишь невнятное клокотание.

Марк наклоняется к прикроватной тумбочке, берёт кружку с соломинкой и подносит мне.

Пока я пью через соломинку, он держит кружку за ручку. Сделав несколько глотков, я запоздало осознаю, что одета в старую пижаму - я её с девятого класса не носила.

- Что в-вы здесь… откуда эта п-пижама? - теперь я могу говорить, хотя и с трудом.

Он возвращает кружку на столик. Краем глаза замечаю, что там лежат странные приборы и стоит прозрачный контейнер с пустыми ампулами.

Марк проводит рукой по волосам, приглаживая их.

- Ты же не вышла на работу. И не отпросилась. Хотел сделать тебе выговор, поскольку никакие… э-э… срывы подобное поведение оправдать не могут. Но на звонки ты не отвечала, так что пришлось заехать - всё равно недалеко.

Он говорит с самым безмятежным видом, а мне хочется смеяться в голос. Этот рассказ означает лишь одно - он испугался! Марк Майер испугался, что довёл меня до ручки, и я что-нибудь с собой сделала! Ну и ну.

- Домофон не работал, - тем временем продолжает он, - но едва я поднялся на этаж, как вышла соседка с девочкой и сама со мной заговорила. Она тебе в дверь постучала - звонка ведь у тебя нет, - только ты не откликнулась. По телефону она тоже звонила, мы слышали сигнал из прихожей, но трубку ты не брала. Соседка сказала, что всё это на тебя совсем не похоже. Но у неё были ключи от твоей квартиры и…

Ох, кошмар. Пару лет назад, когда у бабушки уже были проблемы с памятью, я и правда оставляла Марине запасные ключи, если куда-то отлучалась. Потом она мне их так и не вернула, а напомнить об этом было неудобно и замок поменять неудобно - выглядело бы так, словно я её в чём-то подозреваю. Вот и вышло теперь моё стеснение боком.

- Понятно. А это что? - перебив Майера, я киваю в сторону столика.

- Когда мы тебя нашли, ты несла разную ерунду. На всякий случай вызвали врача.

- Скорую?

- Нет. Моего знакомого, из частной клиники. Хотели отвезти тебя в больницу, но ты стала ныть. Поэтому на месте проверили всё, что могли, поставили капельницы, сделали уколы. Решили, что отправим в больницу, если через пару часов не станет лучше. Но температура начала падать. Кстати, результаты анализов уже готовы, в основном все показатели в норме, только ферритин у тебя низкий.

Сердце холодеет от ужаса. Как это - «проверили на месте»? Сколько людей меня трогало? Что они со мной делали? Я покосилась на руки, но там были лишь следы от капельниц. Наверное, обошлось только потому, что я находилась в отключке. Но всё равно хорошо бы помыться. Только вот как - если мне сейчас даже моргать больно?

- Что со мной было?

- Возможно, твоё состояние - результат… Скажи, а сколько ты весишь?

- Результат чего? При чём тут вес? Нормальный у меня вес.

- Угу, нормальный. Кожа да кости.

- Неправда! Я не тощая.

- Ну, в некоторых местах - определенно нет, - на лице Майера вдруг появляется странная усмешка, а потом он скользит взглядом по моей груди. - Однако в других местах - именно тощая.

Меня бросает в жар: я снова вспоминаю про пижаму.

- В-вы так и не ответили - почему на мне эта пижама?

- Ах, это… Просто когда температура упала, ты была вся мокрая. Так что мне пришлось тебя переодеть и поменять постельное бельё.

- Ч-что? - если б у меня были силы, я подскочила бы с кровати. - Ч-что... в-вы...?

- Ох, - он подкатывает глаза, - только не делай такое лицо! Что ещё мне оставалось - позволить тебе лежать в мокрой постели? Или снова звать соседку? Так было двенадцать ночи, а у неё, между прочим, маленький ребенок.

Внезапно в голове всплывает: кто-то держит меня на руках. Гладит по голове. Укачивает.

- А ч-что ещё… вы делали со мной?

- В смысле? Что ещё я мог делать? - я всматриваюсь в его лицо, но не замечаю на нём и тени смятения.

И правда - что за глупые вопросы! И без того ясно, что он не мог меня обнимать и говорить такие слова. Это же Марк Майер - вряд ли он вообще способен хоть кого-то обнимать. Просто от высокой температуры и не такое померещится.

- Ничего.

Но то, что он меня переодевал - это… да это просто в голове не укладывается!

- Но вот то, что вы… п-переодевали… я даже п-представить не могу…

- А не надо представлять, София, - перебивает он. - Не надо. Знаешь, еще Сенека говорил: «Воображение доставляет нам больше страданий, чем действительность».

Как мило! Ещё и Сенеку приплёл.

- Всё понятно, - бормочу я. - В таком случае, спасибо за помощь, можете ехать домой.

- Благодарю за разрешение, но я, пожалуй, задержусь, пока тебе не станет лучше.

У меня вырывается нервный смешок.

- Неужели? Это что - такой способ извиниться?

Выражение его лица мгновенно становится жестким.

- А тебе нужны мои извинения? Или моя жалость?

- Нет!

- Вот и я так думаю. Кстати, чуть не забыл: пока ты не поправишься, будешь делать то, что я скажу.

Чего? Я едва не задыхаюсь от возмущения.

- Это мой дом! И мои п-правила!

- Пока я здесь, правила будут мои.

Кажется, я всё-таки оказалась в аду - в аду мужского шовинизма.

- В-вот, значит, как! Пользуясь моим б-бессилием… - губы начинают дрожать, а глаза помимо воли наполняются слезами.

- Ну начина-а-а-ется, - перебивает он с раздражением. - Знаешь, в чём твоя главная проблема, София? Сейчас объясню. Ты производишь хорошее впечатление на людей. Выглядишь доброй и милой девушкой. Возможно, и сама веришь, что ты такая. Но разве это правда? Нет, нет и еще раз нет! Просто ты выбрала удобную тактику - сначала делаешь что-то не очень хорошее, а потом себя же выставляешь жертвой. Ах, это страдальческое лицо, эти надутые губы, эти глаза, полные слез… Ты, конечно, можешь сейчас заполнить соплями всю квартиру, но мой тебе совет - прекращай играть в жертву. Ты - не жертва. И пусть другие видят в тебе нежную ромашку, но не я. Я вижу человека, который поставил цель… и ни перед чем для достижения своей цели не остановится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍