Жена в лотерею (СИ) - Удалова Юлия

Наверное, после миткалевого свадебного «наряда» многие обсуждали мое платье, которое по своей роскоши и сложности кроя было полной противоположностью тому убожеству. Для благотворительного бала мисс Фиц-Патрик сотворила для меня платье ярко-красного, пламенеющего цвета, украшенное золотой нитью и рубинами. При кажущейся закрытости, оно здорово подчеркивало мои новые пышные формы.

В своем мире и в своем теле я привыкла быть серой мышкой и, отправляясь «на люди», привычно выбирала серые или черные цвета. Уж никак не красный и золотой!

И вот, впервые в своей жизни (не считая собственной свадьбы, но то — особый случай!), я почувствовала, что все внимание приковано ко мне. Ох, может, зря я так ярко вырядилась-то, а? Вон все леди-то в основном в платьишках бледных расцветок. Благотворительный бал, как-никак…

Но важнее всего для меня был взгляд моего собственного мужа. А в нем я прочитала восхищение.

Если не обманывалась, конечно.

— Милорд Рутланд, как я рада вас видеть!

Да уж, ты-то рада, нисколько в этом не сомневаюсь…

Лида Гарднер в сопровождении компании друзей на всех парах спешила к нам, едва только завидела Теодора. Пожалуй, именно сейчас мы с ней представляли особенно разительный контраст.

Я в ярко-красном, от которого было даже больно глазам и эта отчаянно влюбленная в моего мужа девушка в платье цвета яичного желтка. Совершенно игнорируя меня, она завела какой-то вежливый разговор с Теодором, полный скрытых намеков, которые, впрочем, муж не замечал. Он был с ней безукоризненно вежлив и только.

Мне было забавно наблюдать на безуспешными попытками Бо Пип клеиться к моему мужу, ведь все они разбивались о его отстраненность, и, по правде говоря, выглядели очевидно и жалко. Тут заодно и что-то такое вкусное, медово-ягодное в бокале принесли: я пила и наслаждалась шоу.

Впрочем, мое имя в разговоре все-таки прозвучало.

— Я так хотела сделать вашей очаровательной малышке небольшой презент, милорд. Но леди Рутланд не приняла его…

В голубых глазках Гарднер блеснули слезы обиды. Мол, я от всей души и чистого сердца, а вы… Актриса она, по-моему, была никудышная. Весь этот пассаж был насквозь пропитан фальшью.

Но лица гостей, которые стояли к нам близко и слышали, наполнились сочувствием.

— Подарок? — рассеянно переспросил Теодор, как будто находился мыслями далеко отсюда.

— Да, я говорю о чудесной куколке, которую мы сделали вместе с леди Талулой Пайк, — грустно улыбнулась Гарднер, прямо-таки насильно вызывая сочувствие. — Я надеялась, что ваша крошка сможет поиграть с этой очаровашкой, но… Черствость и грубость некоторых не знает границ.

И притворно вздохнула, выразительно взглянув на меня. Все в ней буквально кричало: «Это я! Я бы стала тебе лучшей женой и матерью твоей дочери, а не эта разряженная и расфуфыренная стерва, которая никакого отношения к детям не имеет!».

И это еще про меня Рутланд говорил, что я пытаюсь через дочь влиять на него. Да тут попытка подкупа в чистом виде!

Ну вот, судя по всему, сейчас муж напустится на меня из-за того, что нагрубила милой и доброй Лиде. Странно. А мне ведь показалось, что он стал ко мне немножечко терпимее…

— Я ценю ваше доброе отношение к Брианне и ваше стремление порадовать мою дочь, леди Гарднер, но я бы не хотел баловать ее чрезмерным количеством игрушек, — сказал Теодор. — Потому в данном случае я солидарен со своей женой.

Я поперхнулась своим морсом и громко закашлялась. Не слушая, что ответила Лида, муж озабоченно ринулся ко мне и осторожно похлопал меня по спине.

— Спасибо, — прохрипела я, но все еще не могла прийти в себя от изумления.

Мне не послышалось? Он действительно меня сейчас поддержал?

Чудны дела твои, Господи!

Лида слегка порозовела, но, сдаваться явно не собиралась, и снова ринулась в бой:

— Милорд, я бы хотела пригласить Брианну к себе в Хортген на несколько дней. У меня в имении ей будет очень весело. Крошка сможет поиграть с моими маленькими племянниками, ведь детям ее возраста так важно общение со сверстниками…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Мы с Цици обязательно обдумаем ваше гостеприимное приглашение, — заверил Теодор, после чего Лида, наконец, отстала.

— И обдумывать нечего, — нахмурилась я, даже не позаботившись, чтобы мы с ним отошли на достаточное расстояние. — Нечего Брианне делать в этом Хортгене, одно название чего стоит, прости господи!

— Но она действительно очень мало общается с детьми ее возраста, — покачал головой муж.

— Это не обязательно должны быть племянники Лидии Гарднер!

— Если бы я не знал вас, миледи, то подумал бы, что вы ревнуете, — усмехнулся Теодор, чуть крепче сжав мои пальцы и выглядя при этом очень довольным.

Это заявление привело меня прямо-таки в состояние бешенства, поэтому руку я вырвала.

— Вот еще! Ревную, как же, ага! Просто эта Гарднер всегда казалась мне очень… подозрительной. Опять-таки, куклы эти ее страшненькие…

— В куклах я никаких следов темной магии не обнаружил. Я не думаю, что мара — это леди Гарднер. А вы, Цици, можете не беспокоиться. Я целиком и полностью принадлежу вам, — ухмыльнулся муж, не сводя с меня откровенного взгляда, от которого я залилась краской.

— Нужно мне такое богатство!

Мне следовало уйти от него подальше, а не то точно огрею наглеца чем-нибудь тяжелым. Например, вон той вазой. Ишь ты, и лыбится так довольно, как кот, сметаны объевшийся!

Господи, и ну почему, почему он так божественно красив?

Я так стремительно бросилась прочь от своего ненаглядного мужа, что со всего размаху налетела на какую-то девушку.

— Простите!

Секунда — и я узнала в ней обладательницу длинных рыжих волос Элен Гросс, знакомую мне по собранию рукотворного клуба.

— О, леди Рутланд! Я вас повсюду ищу! — обрадовалась девушка и доверительно понизила голос, — Мне нужно вам кое-что рассказать…

Поначалу я как-то насторожилась, памятуя о своей «нехорошей» репутации и о том, что меня тут не очень-то жалуют, но Элен выглядела искренней, поэтому мы с ней отошли подальше, к французскому балкончику, с высоты которого открывался великолепный вид на город.

— Я должна вам кое-что рассказать! — решительно выпалила Элен. — И… поблагодарить!

— Поблагодарить? Но за что?

— За Энеля, — серьезно сказала девушка. — За моего младшего брата. Теперь он может спокойно и крепко спать.

Я приподняла брови, искренне не понимая, причем здесь я.

— Все дело в вашем мишке. Да, да, не удивляйтесь! Стоит ли говорить, что Эник был в полном восторге, когда увидел медвежонка. И вот, с тех пор, как он стал спать с ним в обнимку, мара прекратила приходить к нам и пугать его… — тихо закончила Элен.

Странно, но первое, что я ощутила — почему-то испуг и неуверенность.

— Наверное, это какое-то совпадение, случайность…

— Нет, милая леди Цицинателла, это не случайность, — девушка ласково взяла меня сразу за обе руки. — Именно ВАШ мишка, эта игрушка, которая была сделана ВАШИМИ руками, защищает Энеля. Мы с батюшкой и матушкой видели! Сами видели… Вы, вы просто не представляете! Хотя, чего это я, наверное, вы знаете, раз заложили в него такие силы! В тот вечер я была в его спальне — читала ему книжку на ночь. Эник только уснул, обнимая медвежонка, как вдруг вокруг него заклубился черный туман — это мара явилась, чтобы проникнуть в его сон… Я прочитала заклятье, которое посоветовал господин Марв — муж нашей леди Марв, у него очень сильный дар… Но оно не помогло! Затем тьма сгустилась и я увидела очертания женщины с кожистыми крыльями. Я не видела ее лица, но она была страшной, такой страшной, леди Рутланд! Она уже протянула к моему несчастному братику свои увенчанные когтями руки… Как вдруг мишка, которого Эник крепко прижимал к себе, засветился золотисто-зеленым светом, словно образуя вокруг брата защитную сферу. Чудовище издало вопль и начало биться и царапаться об эту сферу, но не смогло и пальцем тронуть Эника — он продолжал крепко и сладко спать! Мара взвыла, а затем снова обратилась черным дымом и ускользнула в дымоход и больше уже не появлялась! Об одном жалею — что я не разглядела ее лица. Тогда бы мы уже знали, кто это… Спасибо вам, дорогая, хорошая леди Рутланд! Признаться, я, как и некоторые, вас подозревала… Простите, это было очень дурно, вы простите меня? На самом деле вы — наша спасительница! Скажите, сможет ли наша семья как-то отплатить вам?