Искушение чародея (сборник) - Андрей Рябоконь

С минуту Алиса неподвижно лежала у входа в пещеру, прислушиваясь, как оскорбленно рычит чудовище у подножия скалы. Ей вспомнился похожий случай, произошедший с ней на Бродяге, и она опять засомневалась. Туда ли ее послал Минц? Это легко можно было проверить. На Бродяге она таким образом очутилась в подземном бастионе последних людей. А что ее ждало здесь?

Алиса поднялась на ноги. В полумраке пещеры щелкнул затвор.

В отличие от Бродяги, где в убежище осталось только оружие, которое люди не успели использовать, здесь находился кто-то, кто умел им пользоваться.

— Ни с места, — сказал очень знакомый голос.

— Капитан Йенсен? — удивилась Алиса.

Глаза ее уже привыкли к полумраку. Девочка увидела людей. Они сидели тесным кружком на полу пещеры. Алиса узнала Брюнгильд по светлой косе — та буквально светилась в полумраке, но не успела разглядеть остальных. Кто-то страшно захрипел.

— Профессор Минц! — воскликнул кто-то, и Алиса узнала и этого человека — это был диспетчер космодрома Ошуга.

В темноте забегали, засуетились, уронили что-то тяжелое, а человек все хрипел и пытался что-то сказать, и слышать это было страшно… Но страшнее всего была тишина, что наступила потом.

— Почему я не выучился на хирурга, — изломанным, почти неузнаваемым голосом произнес профессор Смит.

Алиса все еще стояла у входа в пещеру. Она ощутила бесконечное опустошение. Все было напрасно. Если кто и разработал противоядие, то это, должно быть, Минц. Но судя по всему, он не успел применить сыворотку, да и поделиться формулами уже не мог. Правда, еще оставались Тубаи Ра и Вернер. Надо было найти их. «Если они еще живы, — в отчаянии подумала Алиса. — Да что тут у них происходит?»

— Алиса, — окликнул ее Йенсен. — Проходите. Как вам удалось удрать от этих живодеров?

— Каких живодеров? — машинально спросила Алиса.

Она прошла в глубь пещеры и уселась рядом с остальными.

— Ну, этих, которые остались на биостанции, — ответил Йенсен, присаживаясь рядом с девочкой. — Вернер, Тубаи… — он замялся.

Правда оказалась горше, чем Алиса могла себе представить.

И тут она поняла причину заминки Йенсена.

— Мой отец… — в тон капитану произнесла она.

— Да, — согласился Йенсен.

Алиса собралась с мыслями. И решила, что про живодеров уточнять пока не будет. Что она просто не хочет этого.

— Я не та Алиса, которую вы знаете, — сказала она.

К ее удивлению, Смит рассмеялся в ответ на ее слова.

— Мы здесь все уже совсем не те, кем были раньше, — сказал он.

— Не в этом смысле, — сказала Алиса. — Есть множество параллельных, почти одинаковых миров.

Она запнулась, припоминая объяснения профессора, и вдруг с ужасом подумала, что ей никто не поверит. Но перед ней, в полумраке пещеры, все-таки сидели лучшие умы планеты — точнее, те из них, кто еще выжил.

— А, так у вас там то же, что и у нас, — догадалась Брюнгильд. — Ты хотела спастись, девочка? Вы думали, что у нас тут лучше?

На этот раз засмеялся не только Смит, но и Ошуга.

— Перестаньте, — одернул их Йенсен. — Это невежливо.

— Нет, — сказала Алиса. — Вы движетесь во времени немного впереди нас. Профессор Минц был уверен, что он или… кто-нибудь другой… успеет создать противоядие от вируса ненависти. И он послал меня за формулами.

На этот раз никто не смеялся.

— Мы бы очень хотели помочь тебе, Алиса-из-параллельного-мира. Ты славная девочка, и в нашем мире ты была такой, — очень мягко сказала Брюнгильд. — Но…

— Я уже поняла, — печально ответила Алиса.

— Минц не успел, — сказал Смит. — Никто не успел. И теперь они сидят в крепости, и…

— Не надо, — перебил его Йенсен. — Девочка и так уже всяких ужасов насмотрелась.

— Ничего! — возразил Смит с неожиданной яростью. — У себя дома она еще и не такое увидит! Пусть привыкает!

— Что делают те, кто остался в крепости? — сама не зная зачем, спросила Алиса.

— Минц не успел изобрести противоядие, — сказал Ошуга. — Но он снабдил нас фильтрами. Мы не заразились, когда лиловый шар взорвался. А некоторые ученые не успели воспользоваться фильтрами.

— Хватит ее щадить! — взорвался Смит. — Не «не успели», а «не захотели»! Это все Вернер! Я всегда подозревал в нем социопатические наклонности! Он говорил, что естественная агрессия в нашем мире слишком репрессирована воспитанием, что эти пришельцы с Бродяги, сами того не зная, не гибель несли нам, а освобождение! Что мы слишком скучно, слишком сладко, слишком безопасно живем! Что в нас убивают естественный дух конкуренции, что…

— В общем, он говорил многое, — перебила его Брюнгильд.

Алиса молчала, втянув голову в плечи. А ведь она сама недавно думала так же, как Вернер. Это будет весело — вот что она думала. Бегать, стрелять… И ни о чем не думать. И только кишки веером!

Чужие. Всегда чужие кишки веером. Не свои и не кишки друзей. Алиса непроизвольно посмотрела в ту сторону, где лежало то, что еще недавно было профессором Минцем. Его тело было какой-то странной формы и слишком маленьким для того, чтобы принадлежать человеку. «Ноги, — вдруг поняла Алиса. — У него нет ног, и…»

Она запретила себе вглядываться в полумрак дальше.

— Но когда половина из этих горе-ученых поубивала вторую половину, выжившие поняли, что ошиблись, — продолжал Ошуга. — Сыворотки нет и в нашем мире, ни у Вернера, ни у Тубаи. И они принялись ловить нас, тех, кто не заразился.

— Зачем? — тупо спросила Алиса.

Это было слишком много для нее.

— Они переливают себе чистую кровь, — просто ответил Ошуга. — Они думают так спасти себя.

Алиса припомнила все, что знала о вирусе ненависти. Он был неизлечим в первую очередь потому, что необратимо менял клетки организма. Смысл сыворотки, которую придумал Тубаи, как раз и заключался в том, что она должна была блокировать эту способность вируса, и он должен был оставаться только в крови. Лейкоциты должны были рано или поздно убить вирус в крови, оптимистично предположил Тубаи, и человек должен был выздороветь.

— Но им это не поможет, — в тон ее мыслям произнес Йенсен. — Мое последнее дело было аналогичным. Вирус уже повредил клетки их мозга, всего тела… Они просто оттягивают свой неотвратимый и мучительный конец. Но при этом губят еще и нас.

— Понятно, — сказала Алиса.

Она поднялась на ноги.

— Спасибо вам, — сказала она. — Я, пожалуй, пойду.

Девочка направилась к выходу из пещеры. Сзади выжившие негромко обменялись какими-то фразами.

— Алиса, подожди, мы тебя проводим, — окликнула ее Брюнгильд.

— Если это недалеко, — сказал Смит нервно.

— Мы здесь сидели только из-за… в общем, мы теперь можем идти, — добавил Ошуга.

— Да и нам надо сменить место дислокации, пока нас не выследили, — сказал Йенсен.

— Спасибо, — сказала Алиса.

* * *

Группка ученых, которым удалось избежать заражения, не любила передвигаться по земной поверхности, по крайней мере днем; пещера, в которой они обосновались, была одним из разветвленных подземных ходов, начинавшихся в крепости. Раньше или позже оставшиеся в лаборатории обезумевшие ученые должны были сообразить, что беглецы скрываются если у них не под самым носом, то прямо под ногами. Насколько поняла Алиса из обрывков разговоров, Йенсен и другие с самого начала собирались пробраться на космодром, сесть в «Чумарозу», забытую в карантине, и улететь с Земли. Однако профессор Минц был тяжело ранен, и друзья скрывались в подземельях, ожидая, пока он поправится… или пока он не поправится.

Систему переходов обнаружил Ошуга, задолго до того, как лиловый шар взорвался. Теперь Джон вел своих товарищей сквозь затхлый мрак залов и нестерпимую вонь полузатопленных коридоров. Ошуга, хоть и работал диспетчером космодрома, с детства увлекался спелеотуризмом и выучил все подземные коридоры как свои пять пальцев еще до того, как в развалинах разместили лабораторию. «А ведь здесь теперь так будут говорить, — подумала Алиса, осторожно ступая среди грязи вслед за психиатром Смитом. — До Взрыва Лилового Шара, три года спустя после Взрыва Лилового Шара… Как раньше археологи говорили — „третий век до нашей эры“. Да и у нас, наверное, будет так же…» Алиса неожиданно поняла, что ее мысль означает и то, что будет кому отсчитывать время от случившейся катастрофы, и приободрилась.

Небольшая группка, состоявшая из Йенсена, Смита, Ошуги, Алисы и Брюнгильд Тарт, долго шла по коридорам. Они изгибались и вливались друг в друга — черные коридоры, узкие желобы, по которым приходилось скатываться, как с детской горки, лестницы, приводившие в комнаты и залы, по углам которых валялись ржавые остатки еще французских доспехов.

— Так где эти колонизаторы собирались жить — в крепости или под ней? — отдуваясь, спросила Алиса.