Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сквозь одну щеку просвечивала пульсирующая красная слизь. На другой был легкий румянец. Тварь улыбнулась и вновь заговорила.
– Наконец я могу выразить свое почтение, милые человечки, – она ухмыльнулась, и Юлиус увидел десятки мелких игольчатых зубов. «Родственница того страхолюдища из „проплыва“, которого мы встретили по дороге сюда? – подумал он. – Или…?» При мысли о том, что он проплывал в метре от этой твари, мошенника передернуло. Сзади завозился Гераклид.
– К-к-к-к… кто ты? – инспектор наконец совладал со словами.
– Ламия, – тварь мило улыбнулась. – Но если ты, человечек, подашь мне руку и проводишь в город, я позволю называть меня просто Ла. Как песня. Как волна, которая смоет весь город. Весь Кипр. Он слишком долго пробыл наверху. Пора вернуть остров туда, откуда он поднялся. Да, и благодарю за свежую кровь. Она здорово подкрепила мои силы. Кто из вас придумал мне помочь? Ты?
– Ты слишком самонадеянна, – подумать только, нервы у Феломены были покрепче инспекторовых. Фраза получилась с первого раза. – Кто сказал, что младенцы предназначались тебе?
Ламия опешила. Если только морское чудовище может опешить в принципе. Сбоку раздалось мерзкое старушечье хихиканье:
– Ахиллес погнался за одной черепахой, а поймал – обеих! Хи-хи-хи!
«А ты-то куда, дружок? – тоскливо подумал Юлиус, отстраненно наблюдая, как мимо него протискивается Аквус с горящими щеками и пылающим взором. – Окончательно свихнулся, что ли..?»
– Ты прекрасна! – вскричал Гераклид, появляясь из прохода.
Его появление удивило всех. Феломена приподняла правую бровь, Ламия оскалилась в некоем подобии улыбки, Лавраниус пробурчал под нос что-то про «назойливых толстяков» и потер шишку на лбу, а Брацис, Арагунис и охранники удивленно переглянулись.
– Простите, это вы мне? – спросила Феломена.
– Нет, – покачал головой Аквус.
– Может быть, мне? – хмыкнул Лавраниус.
– Нет, не вам. Ей.
Как оказывается, можно очень много сделать лишь одним маленьким жестом. Стоило Гераклиду указать на Ламию, как, не сговариваясь, Лавраниус, Брацис и охранники расхохотались, Арагунис выкатил глаза, а Феломена криво улыбнулась. Сама же виновница смеха вместо того, чтобы быть польщенной, явно рассвирепела.
– Издеваешься? – прошипела она.
«Молю тебя, Гермес, пусть он действительно издевается, – Корпс продолжал взирать со стороны, не собираясь принимать участие в этом столпотворении посреди пещеры. – У бедняги Гераклида, конечно, паршивые стихи, картины, скульптуры, да и, собственно, жизнь; но никогда бы не подумал, что у него все настолько паршиво с чувством прекрасного».
Тем временем смешки смолкли, и воцарилась неловкая тишина. Слышно были только шуршание одежд. И в этом молчании громко и отчетливо снова зазвучал плач проснувшегося ребенка.
Двое среагировали почти молниеносно. Ламия бросилась к державшему младенца Арагунису, а Лавраниус выскочил ей наперерез в стремительном выпаде.
Это была мастерская атака. Юлиус оценил ее по достоинству. Обычно мошенник действовал хитростью и ловкостью, но ему не раз приходилось сталкиваться с противником один на один, да и наблюдать за мастерами боев на мечах тоже доводилось. Все было сделано по науке: без лишних движений, отточено и изящно. У этой атаки были все шансы на успех, если бы инспектору противостоял человек.
Ламия немыслимо извернулась, резким движением дернула руку с мечом, а затем отшвырнула Лавраниуса с такой силой, что он отлетел к стене пещеры. Раздался глухой удар, и инспектор застыл без движения.
Тем временем монстр одним взмахом острых когтей вспорол горло Арагунису. Тот упал, заливая кровью орущего младенца. Феломена отшатнулась в сторону и побледнела. Брацис и часть охранников устремились к Ламии, в то время как остальные нерешительно застыли на месте.
Но больше всего за этот отрезок времени, вместивший в себя множество событий, Юлиуса Корпса напугал не вид крови – это было мерзко, но в какой-то степени привычно. Сам монстр, играючи разделавшийся с двумя людьми, тоже не казался чем-то необычным. Мошенник видел ее лицо, упивающееся чужой болью. Язык, слизывающий капли попавшей на подбородок крови. Горящие глаза, предвкушающие праздник смерти.
И это же выражение зеркально отражалось на округлой физиономии застывшего в восхищении Гераклида. Юлиус никогда не видел друга таким и желал, чтобы больше подобного не повторилось.
«Но для начала тебе следует выжить», – напомнил он себе и приготовился к тому, что вскоре придется вмешаться, потому что схватка приближалась к логическому завершению.
Итогом бойни – а иначе это было трудно назвать – стали еще несколько убитых и раненных охранников, а также схвативший в охапку Феломену и отступивший Брацис. «Не иначе как за подмогой пошел», – подумал Корпс и понадеялся, что та прибудет вовремся.
Тем временем Гераклид вынул из рук мертвого Арагуниса ребенка и торжественно, словно приз, понес Ламии.
– Это тебе, богиня, – Аквус почти светился от счастья.
Монстр, вытирая кровь с лица, обернулся и легким танцующим шагом пошел навстречу дарителю.
– Пропал, – прокаркала старуха, о которой Юлиус уже успел порядком подзабыть.
Это фраза, тонкой подаче которой позавидовал бы любой трагик, повлияла на мошенника причудливым образом.
Вместо того, чтобы напасть на Ламию сзади или, схватив в охапку Гераклида, последовать примеру сбежавших, Юлиус Корпс вышел из укрытия.
– Оставь ребенка в покое! – громко сказал он, и эхо разнесло слова по всей пещере.
Мошенник сам не понимал до конца, к кому именно он обращается – к сошедшему с ума другу или жаждущему крови монстру. В итоге остановились оба и одновременно повернулись к Юлиусу.
«Что я делаю? – подумал Корпс. – Кажется, я заразился от Гераклида. Определенно, это признак надвигающейся старости. Того и гляди, я потребую честного поединка, перестану бить в спины, а все нажитое честным путем буду раздавать беднякам. Фавн, видел бы ты меня сейчас – ни за что бы не узнал своего лучшего ученика».
– Поиграем? – спросила Ламия и оскалилась.
Узнавать, во что именно с ним хотят поиграть, мошеннику не хотелось, но пришлось. Он не увидел никакого знака, не услышал слов, но внезапно Гераклид с силой подбросил сверток с младенцем в воздух.
Не успев подумать, Юлиус уже бежал к противникам, думая лишь о том, что наверняка должен успеть до того, как младенец ударится об пол. Толкнув плечом застывшего с глупой улыбкой на лице Аквуса, Корпс подпрыгнул и, вытянув руки, поймал сверток с ребенком. Малыш не переставал кричать, но ничего с ним не случилось. И хотя, судя по запаху, ребенок успел обмочиться, от этого он вряд ли умрет.
Вскочив, мошенник пробежал несколько шагов, положил младенца на ровный обломок колонны и развернулся. Это случилось весьма вовремя – прямо на него уже мчался улыбающийся Гераклид. И это зрелище, которое в другой момент могло вызвать лишь смех, внушало опасение.
«Хватит церемониться. Потом разберемся!» – скомандовал себе Юлиус. Шагнув чуть влево, подтолкнул и без того не успевающего остановиться друга. Тот споткнулся, пролетел несколько метров и, едва не напоровшись на меч Лавраниуса, врезался в стену неподалеку от инспектора.
Корпс выждал пару секунд, но Гераклид не пошевелился, хотя вроде бы дышал.
«Может быть, мозги на место встанут», – удовлетворенно подумал мошенник и тут же, холодея, осознал, что за всем этим забыл про Ламию.
….монстр обнаружился на том же месте, где и был до этого. Оскалив игольчатую пасть, Ламия оглядывалась вокруг.
– Как прекрасно, – проворковала она. – А скоро так будет везде. Маленькая разминка перед большим сражением. Стоны раненных, остывающие тела убитых, бесчисленные разрушения. И в конце какой-нибудь герой бросит мне вызов, чтобы перед смертью осознать свою никчемность.
– Герои обычно побеждают, иначе их бы так не называли, – заметил Юлиус, размышляя, есть ли у него хоть какой-то шанс.
– Передашь привет Аиду? – Ламия, не дожидаясь ответа, оказалась возле Корпса и схватила его за горло.
Ощущение было такое, будто туман внезапно стал плотным и обернулся вокруг шеи холодным шарфом. Мороз пробежал по всему телу мошенника, а руки безвольно опустились. Вместе с тем Юлиус заметил, что Ламия изменилась. Теперь перед ним стояла прекрасная девушка с кроткой, чуть игривой улыбкой. До невозможности алые губы на бледном лице. Волосы колыхались, словно волны и, кажется, даже был слышен легкий шум прибоя. В загадочных голубо-зеленых глазах плясали искры.
«Она прекрасна. Гераклид был прав!» – Юлиус представил, что сейчас Ламия поцелует его, и почувствовал трепет в груди.
Резкий, как пощечина, вскрик младенца привел мошенника в чувство. Он увидел вытянутые иглы зубов, подбирающиеся к его горлу.
- Эпоха раздела. Начало. Книга вторая - Владислав Картавцев - Боевое фэнтези
- Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад - Роберт М. Вегнер - Боевое фэнтези
- Злое наследие - Ярослав Коваль - Боевое фэнтези
- Феникс - Юлия Андреева - Боевое фэнтези
- Работа для героев - Михаил Калинин - Боевое фэнтези
- Царство теней - Морган Райс - Боевое фэнтези
- Кукловод - Александр Домовец - Боевое фэнтези
- Волки Одина - Александр Мазин - Боевое фэнтези
- Тень ее высочества - Лана Ежова - Боевое фэнтези
- Хаоспатрон - Вячеслав Шалыгин - Боевое фэнтези