Поэты «Искры». Том 1 - Василий Курочкин

Капиталы — суть деятели современного прогресса.

«Пятикопеечник», соч. г. Карповича

Знаю я, читатель, что деламиВажными по горло ты завален,Чтоб моими тешиться стихами,Как бы ни был взгляд мой идеален.Но утешься: я не древний эллин;Я, как ты, забыл об идеале;Жизнью я достаточно обстрелен,И поэт во мне «скончался вмале».

Как Полонский, я «блохой укушен»(То есть: жизни опытом пришиблен),Лишь к богатствам я неравнодушен,Как Карпович и издатель Тиблен.В 200 000 выигрыш билета —Вот источник светлый накопленийВдохновенья и богатств поэтаСовременных русских обозрений.

«Наше время» Павлова пропало!Ныне с «Новым временем» Киркора,Говорят, блаженство близко стало,Богатеть должны мы очень скоро.С этим новым временем условясь,Пред одним богатством я склоняюсь —Как поэт, вполне обсоловьевясь[157],Перед ним лишь я утибленняюсь[158].

С новым годом вовсе не желаяСлыть врагом спокойствия заклятым,Я тебе, читатель, поздравляя,Одного желаю: быть богатым.Чтобы ты вкушал, как на ПарнасеНекий бог, роскошнейшие яства,—А уж там Карпович в «гласной кассе»И без нас распределит богатства!

1867 или 1868

86. ПОГРЕБАЛЬНЫЕ ДРОГИ

Que j’aime à voir un corbillard!

A. Gouffé [159]

Последний экипаж людской           Пою я в песне, дроги.Вот выбор песни! Что ни пой,           А всё протянешь ноги.Придется всем от всяких бед           Навек освободиться;Что ж за несчастье — в лучший свет           На дрогах прокатиться?

В былые дни, без лишних слов,           В урочный час к могилеИ богачей и бедняков —           Всех на руках тащили.Стал ныне человек умней           И самых бедных дажеПрепровождает в мир теней           В приличном экипаже.

Богач со смертию всего           Лишается и плачет.Я — не оставлю ничего;           Я — в выигрыше, значит.Я в этот мир пришел пешком,           Но на свиданье к дедуХоть и на дрогах, хоть шажком,           А все-таки поеду.

За колесницей богача —           Тщеславия затеи —Ливрейный траур волоча,           Толпой идут лакеи.А я богат и без ливрей,           Богатствами иными:Пойдет кружок моих друзей           За дрогами моими.

Веселость, гений мой! я жив,           Покуда ты со мною;Когда ж и ты, на мой призыв,           Окажешься мечтою —Тогда скажу, махнув рукой,           Совсем готов к дороге:Что ж делать! Стих пришел такой;           Закладывайте дроги!

<1868>

87. НА МОГИЛЕ Д. И. ПИСАРЕВА

(БРАТЬЯМ-ПИСАТЕЛЯМ)

Еще один из строя выбыл вон,Где уж и так ряды не слишком тесны.Мир памяти скончавшегося — онПисатель был талантливый и честный.

Талантливый и честный! В двух словахЗаключена властительная сила:Одушевлен был ею этот прах,Освящена теперь его могила.

В борьбе со злом, идущей без конца,Им двигала полезная идея,—И юношам в их чистые сердцаОн внес ее, умами их владея.

Усопший брат! Мир памяти твоей.Увы! Ты жил, как Добролюбов, мало.Ты чист, как он; зерна твоих идейНе подточило опытности жало.

Мы видели, как старились умыИ как сердца прекрасные скудели.Поклонимся ж могиле ранней мы —Созревшие для неизвестной цели.

1868

88. РАЗДУМЬЕ

Зол я впервые сегодня вполне;Зол — оттого что нет злости во мне.

Нет этой злости, которая смелоПрямо из сердца срывается в дело.

Нету ее — ненавистницы фраз,Злобы святой, возвышающей нас.

Есть только жалкая, мелкая злоба,Не доводящая даже до гроба;

Злоба, с которой хоть семьдесят летМожно прожить без особенных бед

И умереть, чтобы видели внукиСамый пошлейший род смерти — от скуки.

<1869>

89. НАДОЛГО ЛИ? [160]

Надолго ли? Надолго ли! С двух слов,Произнесенных, впрочем, благосклонно,Я видел ночью много диких сновИ целый день бродил как полусонный.И лишь теперь, два месяца спустя,Отдавшись весь работе благодатной,Отвечу я, все шансы разочтя:Надолго ли? Надолго, вероятно.

Когда больного с смертного одра,Где видел он вблизи мученья ада,Вдруг на ноги поставят доктора,Покорный им, он станет жить как надо.Он в меру ест, он в меру пьет и спит.Спросите вы у доктора, примерно,Надолго ль он здоровье сохранит?Ответит врач: надолго — это верно.

И с «Искрой» так. Она была больнаБолезнью женской — недостатком воли;В истериках так мучилась она,Что прикусить язык пришлось от боли.Теперь характер возвратился к ней.— Что ж, женщина с характером! Прекрасно!Она послушней станет и скромней…— Надолго ли? — Надолго, очень ясно.

Свободу слова, право на журналВ наш век, когда кредит во всем непрочный,Как драгоценный некий капиталДают вам в долг, с вас вексель взяв бессрочный.— Ну-с, вы теперь спокойны или нет? —Вам кредитор сказал бы, встретясь с вами: —Надолго ли? — Вздохнете вы в ответ:— Надолго ли-с? Решать извольте сами.

Все вообще писатели у насНарод неизбалованный, небурный;В самих себе мы держим про запасИ ножницы и карандаш цензурный.Тот, кто сберег среди житейских гроз,В сознании общественного долга,Для дела мысль — тот смело на вопрос:Надолго ли? — ответит: да, надолго.

Пока стремится общество вперед,В грядущее спокойным смотрит взглядомИ сбить себя с дороги не даетКорыстным и шипящим ретроградам,До тех пор в нем, для счастия людей,Не может быть свободной мысли тесно —И, как залог грядущих светлых дней,Надолго всё задуманное честно.

1869

90–91. В НАШЕ ВРЕМЯ…

1. ПРОЛОГ

Роскошь так уж роскошь — истинно беспутная;Бедность так уж бедность — смерть ежеминутная;Голод так уж голод — областию целою;Пьянство так уж пьянство — всё с горячкой белою.

Моды так уж моды — всё перемудренные;Дамы так уж дамы — полуобнаженные;Шлейфы так уж шлейфы — двух- и трехсаженные;На пол нагло брошены камни драгоценные.

Нечто лучше женщины в красоте искусственной,С шиком нарисованной, чувственно-бесчувственной:Обаянье демона, ангела незлобие —Во втором издании «божие подобие».

Похоть так уж похоть — с роковою силоюДеньгам, сердцу, разуму — всем грозит могилою:Старцы льнут и падают, как грудные деточки,И за ними дети их — плод от той же веточки.

Воры так уж воры — крупные, с кокардами;Кражи так уж кражи — чуть не миллиардами;Жуликов-мазуриков в эту пору грозную —Как на небе звездочек в ноченьку морозную.

Мелкие скандальчики с крупными беспутствами;Разоренья честные с злостными банкрутствами;Фокусы бумажные, из нулей могущества —И на каждой улице описи имущества.

И на каждой улице, с музыкою, с плясками,Разоряют вежливо, обирают с ласками,И — притоны мрачные, кутежи с злодействами,И убийства зверские целыми семействами.

И работа вечная и неугомонная,И холодность мертвая, строгость непреклонная,И с трибун словесников речь всегда медовая,И нужда молчащая, но на всё готовая.

Скорбь так скорбь безмолвная. Горе, как нахлынуло,Всё существование разом опрокинуло:Знает погибающий, что никто не сжалится,И, как сноп бесчувственный, сам в могилу валится.

Смех так смех насильственный, злобы не скрывающий,Или разухабистый и стыда не знающий,Или уж отчаянный, с умоисступлением —Над собой, над ближними и над всем творением.

2. ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ!