Из Парижа в Бразилию по суше - Луи Буссенар

— Ой, черт возьми, а наши бумаги?! — воскликнул Жюльен.

— Не беспокойтесь. Хотя они и находились в затонувших санях, но, перед тем как тронуться в путь, я уложил сумку с ними в совершенно водонепроницаемый бурдюк из-под кумыса. Пока Шолем с ямщиком будут искать для нас сани, мы постараемся их достать.

— Вы все предусмотрели, друг мой! Я не перестаю удивляться вашей находчивости. Разрешите, однако, сказать несколько слов о ваших вещах и разных, как вы говорите, мелочах, которые вы столь бескорыстно предоставляете в наше распоряжение. Все это стоит немалых денег и является как бы частью вашего состояния.

— Не частью, а всем моим состоянием. И поэтому мне особенно радостно предложить вам все без исключения вышепоименованные и не упомянутые мною предметы.

— Позвольте же нам хотя бы примерно оценить ваше имущество.

— Вы смеетесь? — ответил Федор. — Мы все здесь — потерпевшие. Вы же сами только что сказали, что теперь мы связаны до гробовой доски. И вдруг столь банальные речи о материальных ценностях. Возьмите же, что я могу вам дать. Примите по-братски. Иначе вы глубоко огорчите меня.

— Но вы же разоритесь! И не сможете закупить товары на нижнеколымской ярмарке.

— Вот уж действительно горе! Кое-что у меня еще осталось… К тому же я могу…

— Что именно?

— Сопровождать вас в путешествии по Арктике и добраться с вами аж до самой Бразилии.

— Даже так? Да кто же вы такой на самом деле? — не смог скрыть своего удивления Жюльен.

Человеку от природы бесхитростному, Федору и в голову не могло прийти, что его готовность отправиться с друзьями-французами хоть на край света может показаться подозрительной — и не только им, но и еще кому-либо. Вопрос же Жюльена привел его в замешательство. Французы готовы были держать пари, что теперь-то уж они узнают, кто скрывается под маской этого инкогнито. Но не тут-то было.

— Да я, как вы знаете, всего лишь простой торговец мехами, — спокойно ответил их друг. — Но поскольку я непредсказуем, как все русские, фантазер, словно француз, и люблю, подобно англичанам и американцам вместе взятым, скитаться по дальним странам, ваш смелый вояж пробудил во мне душу путешественника, и, честное слово, я был бы не против поддаться этому искушению!

ГЛАВА 14

Десять дней под ледовым панцирем. —Снежная буря. —Обращение якута к своим богам. —Колдунья Огропоно из Жиганска[115] . — Возвращение Шолема. —Нарты и сибирские собаки. —Бдительный есаул[116] . — Тень Еменова. —Гнев французов. —Готовность сражаться с оружием в руках. —По заснеженной равнине. —Верхоянский хребет. —Ослабление морозов в горах. —Признание Федора. —Прерванное совещание. —Казаки.

С тех пор как проводник с ямщиком отправились на поиски транспортных средств, прошло десять дней и десять бесконечных ночей, и три товарища, заключенные в ледовом убежище, которое едва не стало их могилой, с нетерпением ожидали их возвращения. В голову им приходили самые что ни на есть тревожные мысли, пока наконец они не сделали вывод, что произошло одно из двух: либо Шолем со спутником погибли, либо они просто бросили путешественников на произвол судьбы. Жак с Жюльеном склонялись ко второму предположению, Федор же, хотя и был по натуре оптимистом, более вероятным считал первое.

Действительно, вскоре после ухода проводника с ямщиком погода резко переменилась: на небо набежали черные тучи, разразилась снежная буря. В течение двенадцати часов бушевала такая вьюга, что снег, влекомый свирепствовавшим в долине западным ветром, проник под ледяной панцирь и постепенно образовал там целый сугроб. Друзьям, чтобы не оказаться засыпанными снегом, пришлось отодвинуться в глубь убежища.

На следующий день, как только буря стихла и вновь установилась спокойная погода, они, пробив проход сквозь плотный снежный пласт, поднялись вверх по вырубленным ямщиком ступеням, набрали дров и вернулись в свою ледовую обитель, укрытую теперь белым пологом не хуже, чем добротнейшие избы местных жителей.

Дни и ночи лениво сменяли друг друга, приводя в отчаяние путешественников, вынужденных бездействовать в условиях сумеречной полярной зимы.

Радовали взгляд лишь богатые запасы провизии: чай, сахар, белый хлеб (естественно, промороженный), различные консервы, которые, впрочем, пока не трогали, заменяя их в целях экономии жарким из конины. Весьма кстати пришелся и здоровенный ящик свечей, так как свет для заключенных под ледовым панцирем значил особенно много.

Сидеть в заточении не очень-то приятно. Федор еще как-то мирился с вынужденным бездельем, но французам было невмоготу: им все казалось, что они никогда не выберутся из ледового плена.

Из предпринятой путешественниками попытки спасти содержимое затонувших саней практически ничего не вышло, если не считать извлеченного из-под воды бурдюка с документами, достать которые необходимо было любой ценой.

Когда возок вместе с находившимся в нем грузом был в конце концов оставлен в покое, Федор, к вящему удивлению своих друзей, приступил к своеобразной сушке их одежды — шерстяных свитеров, фетровых чулок и мехов. Вместо того чтобы, как положено, развесить их у огня, он ушел с ними подальше от костра, выдолбил в снежной стене дупло и засунул туда одежду, пояснив, что часов за двенадцать снег впитает всю влагу и она станет абсолютно сухой. Если же эти вещи поместить у огня, то вода с них будет капать в течение нескольких дней, тем более что держать их придется подальше от пламени, которое легко может их подпалить.

Объяснения Федора полностью подтвердились: на следующий день одежда, предназначенная для северных условий, действительно оказалась сухой и мягкой, словно только что из магазина.

Мелкие хозяйственные заботы — уборка убежища, приготовление еды, вылазки за дровами — не могли уже побороть чувство тоски, перераставшее постепенно в отчаяние.

— Так что же, Федор, — в сотый раз повторял свой вопрос Жак, — стоит ли нам все еще надеяться, что проводник не бросил нас в беде? Вы хорошо знаете якутов, так скажите же, не следовало ли перед расставанием заставить его поклясться своими богами, что он выполнит наше поручение?

— А ямщик? — вступал в разговор Жюльен. — Ему ведь требовалось лишь дойти до станции, на что должно было бы уйти не более суток. Так почему же за столько дней никто не пришел к нам на помощь?

— Пусть вас не удивляет подобная задержка. Вы не имеете ни малейшего представления о станционных смотрителях, раз воображаете, будто они сразу же бросятся на выручку потерпевшим бедствие путешественникам. В их обязанность входит лишь предоставлять лошадей по предъявлении подорожной, что они и делают, хотя и с неохотой. Большего же от этого люда не ждите. Конечно, будь вы важной шишкой из российской администрации, тогда другое дело. Так что если бы лошади у нас не погибли, то мы смогли бы постараться их вытащить, и, в случае успеха, положение наше было бы значительно лучше. Ну а что касается вашего предположения относительно предательства ямщика, то я с ним никак не могу согласиться, тем более что вы дали этому мужику деньги для вдовы его товарища, столь трагически погибшего здесь. К тому же мы ведь даже не знаем, удалось ли ему дойти до станции или нет.